Вице-мэр Екатеринбурга по экономике Илья Борзенков ушел в отставку. Попрощавшись с коллегами, он встретился с журналистами «URA.Ru» в соседнем с мэрией баре «Chivas» и рассказал абсолютно все. Почему подал в отставку, что ему на это сказал Аркадий Чернецкий, что за конфликты есть внутри команды мэра, какую роль во всей судьбе Борзенкова сыграл Владимир Тунгусов, как напутствовал молодого вице-мэра Алексей Воробьев, кого из вице-мэров регулярно тягают на допросы… Так откровенно может говорить только человек, несколько часов назад сбросивший с себя чиновничьи оковы. «Я бы хотел объяснить свой поступок»   - Слухи о Вашем возможном уходе из мэрии ходили давно, но сегодня была странная ситуация. Сначала случился некий «слив» в ряд СМИ, а только затем пресс-служба официально объявила: действительно, Илья Борзенков уходит. - Я не хотел объявлять о своем решении до 16 ноября – до этого дня я ухожу в отпуск. Впрочем, отпуском это уже не назовешь: своеобразный перерыв между моим уходом с нынешней должности и тем моментом, когда я приступлю к новой работе. Но, тем не менее, в СМИ появилась какая-то информация. Не всегда корректная, иногда даже не совсем уважительная к моим поступкам, так что лучше я сам объясню природу своего решения. Хочется, чтобы люди, с которыми я 6,5 лет проработал в политике, понимали, зачем я это сделал, как все произошло и что будет дальше.   - Это всех интересует. Зачем Вы написали заявление? - Есть время собирать камни, а есть время разбрасывать. Любая работа когда-то приносит удовольствие, а с какого-то момента начинает тяготить. Я не скрывал ни от друзей, ни от сослуживцев того, что нынешнее развитие ситуации в экономике заставляет меня (спустя 6 лет!) вернуться к оперативному управлению своим бизнесом. Это как с ребенком: когда начинается переходный возраст, нужно больше времени проводить рядом, чтобы помочь и поддержать. «Норд» довольно крепок, он неплохо переносит сегодняшнюю ситуацию. Но сейчас никому не хорошо (а кто говорит, что им хорошо – просто врут). Не время заниматься чем-то иным. Сегодня надо быть рядом с делом моей жизни.   - То есть, для Вас дело жизни – это бизнес. А не чиновничья работа или политика. - Именно по бизнесу меня идентифицирует большинство моих приятелей и коллег. В политике я так и не смог достичь сопоставимого результата.   - Вы вице-мэр по экономике! Это же все деньги мегаполиса. - Не совсем. Экономический блок – это back office. Главную роль в администрации города (если не считать уникальной роли Чернецкого) играют замы, отвечающие за ключевые направления: строительство, дорожное строительство, благоустройство, социальная сфера. Я всегда говорил своим сотрудникам: «Это они на фронте, а мы в тылу. Наша задача – чтобы у солдат горячая пища была три раза в день, обмундирование и снаряды вовремя подвозили». Мы ничего не создавали, мы просто помогали другим людям в реализации общих задач.   - Вы не преуменьшаете свою роль? - Когда я только заступил на должность два года назад, я пришел представиться к тогдашнему свердловскому премьеру Алексею Воробьеву. Ну, знаете, есть такая старая аппаратная традиция – познакомиться, сходить за отеческим советом. Он говорит: «Ну, это такая важная должность, это же экономика! Это же заводы!». Но на самом деле это не так. Муниципальная экономика – это нечто другое. Заводами я никогда не занимался. Я решал сервисные вопросы, вопросы обеспечения деятельности муниципалитета. Это организация системы заказов и конкурсов, это проверка смет, тарифы, это штаты, структуры.   - То есть, это скорее локальные изменения? - Я, если хотите, вошел в трамвай на третьей остановке, а выхожу на шестой. Тогда как трамвай идет от первой до восемнадцатой. Может быть, это и была одна из причин моего решения об уходе. Я человек, ориентированный на результат. В бизнесе это заметно: «Задумал – сделал». Ты видишь процесс от рождения идеи до реализации. На рынке все понятно: если ты делаешь что-то хорошо, это продается, а если плохо – не продается. В муниципальной экономике такой ясности нет и быть не может. Социальные услуги не имеют измеримой деньгами ценности, они имеют только затратную часть. Соответственно очень трудно понять, к чему привела твоя работа. «У меня был период звездной болезни. Но меня быстро щелкнули по носу»   - Когда эта работа стала в тягость? - Когда стало ясно, что не увидишь результат. Я всю жизнь был генеральным директором, а тут стал финансовым. Это не комплекс второго или третьего лица, это просто совершенно другая ситуация. Понимаете, мне хочется видеть итог работы. И при этом совсем не дано чувствовать кайф от самого ощущения себя во власти. Машины с литерными номерами и т.п. «Что вы любите, себя в театре или театр в себе?». «Себя в театре» я не люблю. У меня был период звездной болезни, когда я был очень собой доволен, но меня быстро щелкнули по носу мои друзья. Более того, это даже стало вызывать у меня определенное смущение. Например, когда родственники и знакомые спрашивали с меня за деятельность всей Администрации.   - Вроде как, «двор грязный, Илья, ты плохо работаешь». - Да, я мог в этом случае позвонить директору управляющей компании и обматерить его, но это же не решает проблему кардинально.   - Вы опять скромничаете. Известно, что вы пытались воздействовать и на Александра Ляшенко, и на других заместителей мэра в вопросах, в том числе, благоустройства города. - Моя функция состояла в том, чтобы выделить нормальное количество денег на эти цели. Когда благоустройством стал заниматься Евгений Липович, и эта сфера стала приоритетней, денег стало выделяться больше. Раньше благоустройство было, знаете, «на задворках империи Ляшенко». Но я имею к этим изменениям малое отношение. Моя задача была – выделить деньги и создать механизмы их освоения. Я старался выполнять эту функцию. Когда ко мне с какими-то вопросами приходил тот же Липович, я старался не отговариваться, а оказать реальную помощь. Мне трудно отфутболить человека.   - Вам удалось за два года стать частью команды? Вообще, есть эта команда? - В общем и целом – да, команда есть. Я бы не сказал, что эти люди друг за друга пойдут на эшафот. Команда – это некая группа людей, которая не имеет противоречивых целей. Такое есть.   - Но существует информация о конфликтах между людьми в окружении Чернецкого. Между Ляшенко и Тунгусовым, например. - Есть определенные отношения между разными членами команды, но на общие цели это не влияет. Нельзя сказать, что мэрия похожа на коммуналку, где все друг другу в борщ плюют, но и хороводы дружбы никто не водит. Как везде: кто-то друг к другу ближе, кто-то - дальше. Вот мы с Владимиром Крицким дружим еще с областной думы – как минимум четыре года. Дружим семьями.   - А с Ляшенко? С Тунгусовым? - С Ляшенко у нас товарищеские отношения. С Тунгусовым… Тунгусов очень сильно повлиял на мое формирование как политика. Понятно, что я в своей деятельности вынужден был учитывать определенную политическую подоплеку и всегда советовался с Тунгусовым по многим вопросам. У нас непростые отношения, но в целом они позитивные. Я не становился участником ничьей команды, кроме команды самого Чернецкого. Я вообще не считаю, что кто-то имеет право формировать какие-то группы внутри этой команды. Не может быть у защитников цели, которые противоречат целям нападающих. Я люблю футбол; знаете, в ЦСКА одно время была такая проблема: бразильские игроки образовали внутри команды свою группу и действовали только в ее интересах. Ну, там, пас давали друг другу, а русским не давали. Такого быть не должно ни в бизнесе, ни во власти.   - И все же отношения между замами трудно назвать гладкими. - Один мой хороший знакомый, Александр Заборов, говорил: «За семь лет совместной работы у людей накапливается очень много мелких конфликтов». Это мелкие царапины, но их так много, что люди друг друга начинают бесить. Это не глобальные конфликты, просто люди работают друг с другом очень уж долго. У них слишком много шрамов, которые при плохой погоде начинают болеть.   - А Вам такие шрамы успели оставить? - Я молодой и здоровый. Что-то, может, и оставили, но на мое отношение к сослуживцам это никак не повлияло. Если бы я проработал не два года, а семь лет – глядишь, что-то изменилось бы. Я думаю, к концу моей работы отношения с людьми у меня даже улучшились. «Я сообщил Чернецкому о своем решении еще полтора месяца назад»   - Вы рады, что ушли? - Я не могу сказать, что я рад, и не могу сказать, что я сожалею. Немного шизофренично звучит, наверное? Знаете, это очень сильное чувство, когда глава города при тебе подписывает твое заявление об увольнении. И ты понимаешь: «Все». Со 2 ноября я должен стать другим человеком. Я должен был принять это решение. Я расставил иные приоритеты в жизни.   - Вы вообще новую жизни начинаете. Вот и женились недавно. - (смеется). Да, женился. Но это не связано с моим уходом из мэрии!   - Может, у вас просто кризис среднего возраста? - Нет, у меня кризис был где-то в 33, в возрасте Христа. Очень тяжелые были ощущения. А потом я прожил шесть очень интересных лет, работал в политике. Будет, что вспомнить в старости. А женился – ну что, мне детей хочется.   - У вас же есть дети. - Они уже взрослые. Сын в десятом классе, дочь на третьем курсе. А скоро будут «ляльки».   - Когда именно вы написали заявление об увольнении? Вас просили остаться? - Я сообщил Чернецкому о желании уйти еще полтора месяца назад, а заявление написал в этот вторник. Остаться меня не просили – Аркадий Чернецкий достаточно сильный человек, чтобы у кого-то что-то просить. Я сказал ему, что мне не хватает времени. Мне нужно заниматься своим бизнесом, заниматься им по 12 часов в день.   - И что Чернецкий? - Он спросил: кого оставишь вместо себя? Я сказал, что любой из моих заместителей может стать вице-мэром, но лучше всех сейчас подготовлен Высокинский. Кому, говорю, скомандуете помогать, тому и буду. Кому скажете передавать дела, тому и передам. Из команды я не ухожу – всегда готов придти на помощь трудом, советом. Есть же не только административная команда Чернецкого, есть и политическая. Такая его партия. Я свой «партбилет» не сдал и готов помогать дальше – на выборах, еще где-то. Просто теперь у меня будет больше времени на семью, на жизнь, на счастье.   - Полтора месяца назад в мэрии как раз шли обыски, выемки. Чернецкий не подумал, что вы уходите в тяжелое время… Попросту, что вы бежите? - Не думаю, у нас к этим обыскам уже почти привыкли. Я пришел на работу 2 ноября 2006 года, а 4 ноября в комитете по инвестициям прошли выемки и обыски. Это потом стало таким привычным, что чувство опасности уже притупилось. Я 15 лет работал в бизнесе и за это время ни разу не был на допросе. А теперь всему научился: писать, подписывать, «С моих слов записано верно» и т.п.   - А всех вице-мэров вызывали на допросы? - Я думаю, всех. Насчет Чернецкого – не знаю. Мне тут тревожиться не о чем. Ко мне в карман, так сказать, ничего не закатилось, к рукам ничего не прилипло. Чего волноваться? «Надо подумать, что подарить на память Тунгусову» - Это конец политической карьеры? - Скорее всего, да. Я по этому поводу испытываю определенное сожаление. Я не могу назвать конкретную причину своего поступка, это некий клубок: и бизнес, и семья, и просто жизнь. Да что там, у меня сын в школе учится, троечник, и ему надо помогать.   - Вы ушли в момент, когда еще не принят бюджет города…   - Основную работу по бюджету я закончил, контрольные цифры согласованы. Остались технические моменты, с которыми мой сменщик справится без проблем.   - Как Высокинского приняли другие вице-мэры? - Пока никак, думаю. Он же не назначен еще – «исполняет обязанности». Я думаю, все будет нормально, он достаточно компетентный человек.   - Вы сказали, что поедете отдыхать сейчас. Куда? - В Египет на две недели. Я хочу понырять с аквалангом. Не нырял уже два года. Мы поедем с женой и с нашими мамами. Отдохну, подумаю обо всем этом. Надо прочистить голову и ответить самому себе на ряд очень важных вопросов.   - Когда вещи соберете в кабинете? - Сейчас закончу с вами говорить и пойду собирать. Там вещей не так много, 3-4 коробки. Что-то увезу с собой, что-то подарю коллегам.   - Что кому? - Не знаю. Ну, вот есть у меня лист редких двухдолларовых купюр, даже неразрезанных. Я их подарю Липовичу, раз он за зелень отвечает в городе (смеется). Есть у меня коллаж «Деньги налогоплательщиков» - их подарю Корюкову как руководителю финансово-бюджетного управления. Тунгусову… не знаю пока. Подумать надо.   - В общем, в каждом кабинете останется кусочек Борзенкова. А Чернецкому? - Ничего. Наши отношения не подразумевают такие жесты, наверное.   - Может, вы рано ушли? Могли бы стать сити-менеджером. - Во-первых, мне кажется, что прямые выборы главы города куда удобнее и эффективнее. А во-вторых, мне бы никогда не предложили идти на такую должность.   - От областных властей вы не получали предложений о трудоустройстве? Там слабый экономический блок. - Я человек не очень удобный. В областной власти так много чинопочитания! В мэрии команда довольно демократичная, более компактная. Здесь есть право на собственное мнение. В областной власти такого права, как мне представляется, нет. Я бы не смог так трудиться – постоянно пытаться предугадать мнение первого лица, все время бегать куда-то и советоваться.   - Может быть, вернуться к депутатской работе? - Тоже нет. В думе было интересно работать, но это была другая дума. Пара депутатов, у которых была своя точка зрения, реально могли поспорить со всей системой областной власти. А сегодня вся эта ветвь законодательной власти реально не влиятельнее, чем какая-нибудь общественная палата или омбудсмен.   «Я готов к переезду в Москву» - Что будет с «Нордом» теперь? - Он находится на переходной стадии между региональной компанией и компанией, работающей на Большой Урал. Мы вышли на Курган, Тюмень, у нас третье место в Челябинске, готовимся зайти в Пермь и в Башкирию. Надо закрывать тюменский север. Это потребует принципиального изменения структуры управления, иного уровня менеджмента. В этом году открыли 14 магазинов без меня – но с большим напрягом. Я нужен сейчас в своей команде, нужно держать руль в своих руках. У нас стоит задача расти на 20-30% в год и одновременно менять внутреннюю структуру. Это очень сложно.   - Рассматриваете возможность слияния с другими компаниями? - Да, мы ведем переговоры с казанскими партнерами, владельцами компании «ДОМО» о создании федерального игрока, который будет сопоставим по размеру с «большой тройкой» - «Эльдорадо», «Техносила», «М-Видео». Есть сложные детали интеграции моей команды и команды наших партнеров, но тут я готов идти на значительные изменения. Я готов к переезду в Москву, в головной офис новой компании (если она будет образована). В общем, посмотрим. Рынок бытовой электроники все больше похож на европейский, когда в итоге в каждой стране остаются 3-4 игрока-монстра. Но у нас есть хорошие шансы найти здесь, в России, свой путь.