Власти готовятся к массовым акциям протеста. В сложные города УрФО уже вводятся спецподразделения, вплоть до военных, отряды милиции особого назначения отрабатывают разгоны митингов. Уволенных – десятки тысяч, долги по зарплате приближаются к миллиарду. А митингов все нет. Вы не поверите, но сдерживают ситуацию… профсоюзы. Только говорить им об этом строго-настрого запрещено. Этого негласного ЦУ Кремля придерживаются лидеры практически всех профсоюзных организаций. Кроме одного. Сегодня он честно рассказал «URA.Ru», что происходит. И, знаете, за эту откровенность спасибо ему должны сказать не только мы, но и администрация президента. Сегодня у нас в гостях - председатель Федерации профсоюзов Свердловской области Андрей Ветлужских. Самый молодой профлидер страны. Его не раз прочили на место главы Федерации профсоюзов РФ. Мы понимаем Кремль. Не заметить его нельзя. И дело не только в возрасте, но и в подходах к работе. Сегодня он единственный в Уральском федеральном округе, кто открыто говорит о проблемах. Раскрывая иногда шокирующую, но очень важную и нужную для всех информацию.   - Андрей Леонидович, в нынешний кризис я ждал от профсоюзов организации акций протеста, многочисленных митингов из-за сокращений на заводах. А их нет. - Вы знаете, в обществе есть такое ожидание, я часто слышу, что профсоюзы должны показать зубы, и мы не обманем ожидания. Просто надо понимать, когда и как показывать зубы. Проводить акции протеста, митинги, забастовки эффективно в момент экономического подъема, когда час простоя приносит собственнику колоссальные убытки. Но сейчас кризис и директора предприятий сами ищут возможность сократить расходы: у них не покупают продукцию, издержки высокие, а рабочим все равно надо платить или за простой, или их сокращать и за пять месяцев платить. Но если рабочие бастуют – им ничего платить не надо, даже хорошо. Поэтому такая форма получается неэффективной. В кризис нужны совсем другие меры. - Какие? Голодовки? - Даже в некризисное время было понятно, голодовки – крайняя форма протеста, которая тоже не дает особого результата. Чаще всего на нее идут те, кто уже отчаялся через официальные пути получить заработанное, и практика показывает, что если не удалось решить через государственные структуры, через правоохранительную систему, значит, и голодовка не поможет. Такая акция протеста обращает на себя внимание, но реального результата не дает. - То есть от этих форм вы отказываетесь. - Нет, мы будем проводить и митинги, и забастовки, но только при необходимости. Мы сделали ставку на иную форму работы с собственниками и директорами предприятий. В самом начале кризиса большинство собственников – процентов 95 – начали спускать директивы о сокращении рабочего дня, недели, уменьшении зарплат. Мы спрашиваем: «Почему вы так делаете?», в ответ все списывается на кризис, объясняется, что делать надо только так. Мы не согласовывали такие меры. Во-первых, мы ведем агитационную работу, чтобы свести на нет персональное давление на рабочих, чтобы не было никаких личных заявлений на сокращенный рабочий день или увольнения по собственному желанию. Наша агитационная работа строится на том, чтобы все переговоры шли через профком. Так мы прекратим выдавливание людей поодиночке. У профкома же следующая схема работы – потребовать, чтобы работодатель открыл всю информацию по заказам, по экономическому состоянию предприятия, чтобы он доказал, что является эффективным менеджером, показав, что делается для реорганизации, экономии. Третье, что должны показать, что сами собственники вкладывают в производство: продали недвижимость на Багамах, продали незавершенку и так далее. Если все это делается, тогда профком понимает, что для сохранения завода нет другого выхода, кроме как сокращение соцпакета. Тогда мы согласны на уменьшение соцпакета, возможно, на отказ от повышения зарплаты. Потом предприятие должно отказаться от аутсорсинговых фирм, от гастарбайтеров, потом даем согласие на сокращение рабочего времени, на увольнение не членов профсоюза и только в конце – членов профсоюза. При этом мы обеспечиваем предприятию общественную поддержку для получения кредитов, помогаем получить отсрочку на выплату налогов, оплату электроэнергии. Ясно же, что в этот момент любой завод находится на ручном управлении и наша задача ему помочь. - А если владелец завода не дает данных по экономике предприятия? - Если мы видим, что он – неэффективный собственник, не вкладывает ничего в предприятие, то начинаются активные действия по защите рабочих. Наша задача наладить контакты с силовыми органами, чтобы информация о нарушениях поступала к ним не по длинной цепочке, а моментально оказывалась у ответственных лиц. Потому что давление через надзорные органы – эффективнее, чем давление через публичные акции. Это давление мы организовали. Раз в два дня мы созваниваемся с областной прокуратурой, передаем им сообщения, приходящие на наш пейджер. Раз в неделю собираем информацию со всех профкомов и также отправляем ее в прокуратуру. Контакт здесь налажен. Есть примеры: на Буланашском машзаводе выяснилось, что на людей оказывалось давление. Мы обратились в прокуратуру – началось разбирательство. Также хорошие отношения налажены с Госинспекцией труда, ОБЭП ГУВД, правительством Свердловской области и с «Единой Россией». Партия пообещала, что по своей линии будет вести переговоры с директорами-единороссами. - В процентном соотношении, каких предприятий больше: идущих на контакт или нет? - Большинство раскрыли ситуацию с заказами, доказали, что собственники вкладывают. - Кто не сделал? - Уже притча во языцех – уведомление «Ником-Огнеупора» о сокращении тысячи с лишним человек. Буланашский машзавод я уже называл. Но сейчас это даже не важно. Так система, которую я вам описал, была принята 31 октября. Очевидно, что кризис не остановился, он усилился и объяснениями экономической ситуации не отделаться. Сейчас надо говорить о том, что собственник не имеет общественно-политического права сокращать рабочих, не поставив перед этим в известность региональные профсоюзы и власти. Потому что поставив их в известность он получает общественную поддержку и, возможно, получит ресурсы, о которых и не знал. Тот же «Ником-Огнеупор». Был разговор в министерстве с руководителем, и министерство прямо говорит: «Мы могли бы вам помочь, если бы знали о ваших проблемах со сбытом, но вы ничего не сообщали». Если же предприятие не попросило о помощи, тогда мы имеем право проверить предприятие. Это нужно еще и для того, чтобы остановить тех, кто пользуется кризисом, кто, не имея экономических обоснований, начинает какие-то сокращения. В условиях кризиса такое поведение ослабляет всю систему, и права пользоваться кризисом нет ни у кого. Подобные коммерсанты должны получить общественную оценку, порицание. Для них мы предложили ввести термин «социальное мародерство», и поступать с такими бизнесменами надо соответствующим образом. Ни помощи им, ни почета, ни поддержки быть не должно. - А списки таких предприятий будут публиковаться? - Идея публичного порицания и состоит в том, чтобы сообщать о таких предпринимателях. С 90-х годов нам известны две фамилии: Гайсин и Федулев. В свое время было много жалоб на концерн «Калина», где сначала уволили 2 тыс. инвалидов, а затем ввели потогонную систему. По нашей профсоюзной линии это еще и Степанов (Гидромаш, Уралэлектротяжмаш. – Прим. ред.), который ликвидировал все профсоюзные организации. Но здесь важно другое: надо договориться с властью о введении этого термина. Первоначально списков не будет: мы назовем одно предприятие, потом другое, затем третье… Главное, чтобы бизнесмены понимали, что если они будут вести нечистую игру – их ждет черная метка от общества. Знание об этом риске уже остановит многих. - Про списки я спрашиваю не просто так. Наше агентство публиковало информацию по заводам, которую собирали профкомы, и сразу же после ее обнародования многие заводы прекратили предоставлять подобные данные, идет замалчивание проблемы. - Если предприятию тяжело, но оно выкарабкивается, выполняет требования Трудового кодекса, сотрудничает с профкомом и правительством, то информация о ситуации должна быть только у первых лиц. Поймите, некоторая информация о положении может создать неуверенность у контрагентов, появятся дополнительные проблемы в бизнесе, и тот позитивный процесс, рост, что начинается, будет убит. - С зарплатой бюджетникам все выглядит иначе, чем с промышленными предприятиями. Вы сначала требовали повышения зарплат на 30%, потом согласились на 15 и даже обращались к губернатору, но все закончилось ничем. - Мы были готовы к переговорам и персонально обратились к каждому депутату с просьбой о повышении зарплат, от профсоюзных организаций в адрес правительства и губернатора было направлено 200 телеграмм с аналогичными просьбами… И люди, и профсоюзы были готовы к следующему шагу – пикетированию «белого дома» и всех муниципалитетов. Но перед этим в нашей федерации состоялась встреча актива с первым вице-премьером Максимовым, а руководители профсоюзов бюджетной сферы встретились с председателем правительства Кокшаровым. Это был откровенный разговор по сбору налогов, и нам доказали, что возможности для индексации сейчас нет. По итогам встречи мы направили обращение к правительству России и президенту, в котором указываем, что промышленные области больше всех пострадали от кризиса и им нужна целевая дотация из федерального бюджета на индексацию зарплат бюджетников. Также мы договорились, на всех уровнях чиновники будут встречаться с членами профсоюзных организаций и рассказывать им о текущей экономической ситуации. При подписании трехстороннего соглашения на 2009 год в протоколе разногласий мы прописываем индексацию зарплат на 15%. Сейчас мы попробуем людям объяснить ситуацию, и в первом квартале не будем инициировать акции протеста. Но в конце марта вернемся к этому вопросу, посмотрим ситуацию с кризисом, выясним, дали или нет деньги федералы, насколько эффективно использовались бюджетные средства и в рамках весеннего наступления профсоюзов вернемся к обсуждению публичных акций. - При этом в Екатеринбурге возможность для повышения зарплаты была изыскана. - К главе города также было обращение руководителей всех обкомов бюджетников, и мы получили увеличение фонда оплаты труда с 1 января на 30%. Вчера на заседании Гордумы я спросил у Корюкова (глава финансово-бюджетного управления администрации города. – Прим. ред.) будет ли это повышение, он подтвердил – да, будет. Хотя сначала город хотел посмотреть, как будет вести себя область, но в т. ч. обсуждение ситуации с профсоюзами, наша оценка ситуации вывела на это решение. В самом начале у депутатов Гордумы даже не было идеи повысить зарплату вперед области.   «Выступая у полпреда, я обратил особое внимание, что при появлении лжепрофсоюзов, обманывающих ради рейдерства, контролирующие органы должны моментально реагировать». - Свердловское правительство составило список из ста крупных предприятий, которым срочно нужна помощь. В нашей экономике все так плохо, что целых сто предприятий находятся в ручном управлении? - Всю свою жизнь Свердловская область кормила Россию за счет своей развитой промышленности, но сейчас такой момент, когда Россия должна помочь нашей области. Мы же вдвойне в тяжелой ситуации: мы промышленно развитые, а еще и ориентированы на экспорт. На 1 декабря на учете в службе занятости стояло 29 тыс. человек, но только за ноябрь уведомлений пришло о планирующихся сокращениях на 11 тыс. человек. И мы понимаем, что далеко не все подают такие уведомления. - Правительство говорит об увольнении 100 тыс. человек. - Официально работающих у нас 2 млн. человек. В конце 2008 года и за весь 2009 год около ста тысяч сокращенных будет. Другое дело, что кто-то после увольнения сможет найти себе работу, кто-то переедет. Поэтому главный вопрос, сколько одновременно будет находиться без работы. В тяжелый 98-й год было 50 тыс. человек. Сегодняшние оценки не ниже. При этом есть еще работающие пенсионеры, которые будут увольняться в первую очередь. Это может дать сокращение еще около ста тысяч человек, уволенных по собственному желанию, в т. ч. в связи с выходом на пенсию. - А многим крупным предприятиям грозит банкротство? - Крупным – нет. Их поддержат власти, частный капитал. Но вот средний бизнес с численностью до 500 рабочих (это строительные, торговые фирмы) пострадает сильно, количество банкротств вырастет в разы. И хочется сразу предупредить сотрудников таких компаний – не позволяйте накапливаться долгам по зарплате, не верьте обещаниям, что все наладится. Если в мирное время можно терпеть, то в кризис – нельзя, есть долг хотя бы две недели – надо бить во все колокола, сообщайте журналистам, нам на пейджер 002 «Профсоюзный контроль». Главное – не молчать, потому что банкротств малых предприятий будет много и закончатся они тем, что с таких предприятий будет нечего взять. - Какой пессимистичный сценарий вы рисуете, когда одновременно появится больше 50 тыс. безработных? - Пособие по безработице в 5635 рублей позволяет «проползти на брюхе»… Но если будет решен вопрос с мораторием на выплаты кредитов сокращенным людям, повысится пособие на детей и заморожены тарифы на ЖКХ (или облегчена процедура получения льготы)… Если эти три вопроса решены, то на пособие можно будет какое-то время прожить. Я надеюсь, что удастся запустить общественные работы, усилить поддержку малого бизнеса, и продержаться. Но если будут ошибки – люди терпеть не станут.     «Если мы видим, что человек не профессионален – выходим на акцию, чтобы непрофессионала сняли». - Какие ошибки? - Вот вчера я встречался с ветеранами завода Калинина. Они прямо говорят, если до 15 января не будет решен вопрос с монетизацией транспортной льготы в пользу льготников, будут выходить на улицу. Видите, пенсионеры уже показали свой запал. Надо срочно принимать решения. С бюджетниками работа ведется. В промышленности акции протеста возможны, но они будут меньшего накала, поскольку наиболее активные у нас все же пенсионеры и бюджетники. По заводам мы прогнозируем отдельные, локальные акции, где местные власти и директора не будут справляться. В геометрической прогрессии скорее будет расти количество проверок предприятий и уголовных дел по банкротствам. - Есть данные о суицидах из-за увольнения. - У меня такая информация только от челябинских коллег, взявших ее из «Живого журнала». - Говорят уже и про Ревду. - Понятно, что если до конца не будут решены вопросы по кредитам и детским пособиям, всплеск суицидов будет. - Когда начнутся акции протеста льготников, у бюджетников, на промышленных предприятиях, какую позицию займут профсоюзы? - В любом случае профсоюзы – это инструмент масс. - Вы будете сдерживать или при первых признаках недовольства подогревать его? - И не так, и не так. Если мы видим, что людям не показывают реальную ситуацию, то сами должны призвать выйти на акцию протеста. Если мы видим, что человек не профессионален – выходим на акцию, чтобы непрофессионала сняли. Или мы видим, как власть тратит деньги не туда – выйдем, чтобы указать власти на это. Наш выход будет означать наше несогласие с проводимой политикой, а не просто призыв «Давайте выйдем!» - Ваша политика изучения документов, а не митингования по поводу и без, может породить появление множества независимых профсоюзов, которые начнут собирать людей. - Да, сегодня все политические силы заявляют о своих профсоюзных планах. Будут и альтернативные профсоюзы. Но мой опыт работы показывает, что реальная профсоюзная работа – это тяжелый нравственный, моральный труд, который часто делается без оплаты. Найди людей на такую работу очень трудно. У нас люди готовы работать на общественных началах, выросли из системы, они наши от корня, а других нет. Последние 15 лет система не воспитывает альтруистов. При всей нашей поддержке мы пытаемся создать новые организации в малом и среднем бизнесе и не можем найти активистов. Поэтому альтернативные профсоюзы – они будут для проведения одного митинга, одной забастовки на чужие деньги. Иссякнет источник денег – не будет и работы. Через три месяца все распадутся. - Но на самые важные, решающие для промышленности, три месяца – это серьезная опасность. - На три месяца опасность есть. Поэтому, выступая у полпреда, я обратил особое внимание, что при появлении лжепрофсоюзов, обманывающих людей ради политического или экономического рейдерства, полпред и контролирующие органы должны моментально реагировать. Потому что если власти поддерживают нас, то мы поддерживаем общественно-нужный стиль работы, когда мы защищаем людей, но при этом не ударяемся в радикализм. - Как  вы прогнозируете, когда «это время» закончится? - Сейчас все эксперты говорят, что кризис продлится не меньше года. На мой взгляд, происходящее – это вопрос веры. Почему, сняв деньги со счетов, люди их не тратят, не создают спрос? Потому что не знают, сколько продлится черный день. Если два года – то нужна одна сумма, а если полгода – то запас на него есть и что-то можно даже тратить, запуская спрос. Получается, мы должны между собой договориться, когда заканчивается кризис, и каждый должен верить в нерушимость этого договора. Сейчас речь идет о весне 2010 года, хотелось бы, что этот момент наступил раньше.