Крупнейшее добывающее подразделение «Роснефти» – «Юганскнефтегаз» -  объявило о новом амбициозном проекте. Югорская «дочка» намерена уже в ближайшее время начать реализацию проекта по разработке Баженовской свиты. Нефтяники планируют направить на его реализацию уже в следующем году около 1 млрд рублей. О том, почему предприятие заинтересовалось Баженом, почему не участвует в аукционах, проводимых властями, при каких условиях нефтяники готовы изучать и разбуривать глубокозалегающие пласты, что ждет Приобку – об этом в интервью «URA.Ru» рассказал заместитель гендиректора - главный геолог «Юганскнефтегаза» Виктор Мальцев.

 

 

– В этом году мы перевыполним план по добыче нефти более чем на 1,5 млн тонн нефти, перешагнув планку в 66,5 млн тонн. Что касается геологоразведки... В этом году мы пробурили 11 разведочных скважин, на девяти сделали углубление для испытания нижележащих объектов. Покрыли 3D сейсмикой 630 квадратных километров.

 

 

– Годовой бюджет на ГРР в 2011 году около 3 млрд рублей, это на миллиард больше, чем в прошлом году. В следующие годы наш бюджет на геологоразведочные работы продолжит расти. Стратегия компании направлена на сохранение достигнутого в ООО «РН-Юганскнефтегаз» уровня объемов добычи нефти, как в краткосрочной, так и среднесрочной перспективе, для этой цели необходимо постоянно восполнять ресурсный потенциал предприятия.

 

 

– К сожалению, это правда. В этом году около 20% запасов мы прирастили за счёт разведочного бурения, всё остальное за счет переоценки. В настоящее время это обычная ситуация. Александр Шпильман прав – практически все компании в Западной Сибири занимаются переоценкой запасов. В общем приросте запасов доля прироста за счёт переоценки у компаний, осуществляющих свою деятельность в Югре, примерно 80-90%. Это связно с тем, что наша территория практически полностью освоена и имеет хорошую с точки зрения геологоразведки  изученность. Открыть в ХМАО новое месторождение практически невозможно. В лучшем случае это будет небольшое месторождение с запасами до 10 млн тонн. Напомню для примера, что геологические запасы Приобского месторождения более 3 млрд тонн нефти.

 

 

– К сожалению, да.

 

 

– В нашем арсенале есть все типы месторождений, от мелких до крупнейших. Основной объем добычи с крупных и крупнейших месторождений.

 

 

– По прошлому году этот показатель составил около 40 рублей, в этом году выйдем на 45. На следующий год сумма незначительно увеличится – мы рассчитываем уложиться в 60 рублей на тонну. Это связано как с ухудшением структуры запасов, так и с увеличением количества разведочных скважин и 3D сейсмики. В принципе, у всех компаний в Югре удельные затраты на прирост одной тонны нефти примерно сопоставимы.

 

 

– Применительно к ХМАО, скорее всего, так и будет. Связано это с тем, что геологическая изученность нашего региона очень высокая. И все геологоразведочные работы со временем сведутся к доразведке уже открытых месторождений, а впоследствии и полностью прекратятся. К 2020 году в Западной Сибири разведывать, думаю, будет практически нечего.

 

Тем не менее на данный момент имеется определенный потенциал в юрских отложениях, которые залегают глубже разрабатываемых на сегодняшний день объектов: это Бажен, нижняя и средняя Юра. Но в принципе это тоже разведанные ранее объекты, не решён только вопрос по рентабельной добыче нефти из них. 

 

 

– Конечно. Последние 2-3 года мы экспериментируем технологиями. И впервые на следующий год мы планируем большие денежные вложения именно в испытание технологий по добыче нефти из Бажена. Весной следующего года мы планируем пробурить две горизонтальные скважины длиной по километру и сделать в каждой скважине по 14 гидроразрывов пластов (ГРП). На это мы потратим около миллиарда рублей в 2012 году. Так же стоит отметить, что в «Роснефти» запланированы средства для более детального изучения данного объекта: дополнительно планируется пробурить еще четыре наклонно-направленных скважины, проведение на них расширенных геофизических исследований с применением всех передовых мировых разработок, детального изучения керна. Для изучения Бажена создана отдельная рабочая группа высококвалифицированных специалистов, не исключено привлечение экспертов мирового уровня. Весь этот комплекс мероприятий должен повысить нам качество прогнозирования продуктивности данного объекта и снять риски при принятии решения о промышленной разработке Баженовской свиты.

 

 

– Как бы это громко ни звучало, но успешная реализация проекта позволит совершить небольшую революцию в отечественной нефтяной отрасли, так как, по мнению некоторых экспертов, объем запасов в Баженовской свите составляет миллиарды тонн нефти. Но опять же не стоит забывать, что это будет работа со сверхсложнопостроенными коллекторами, сопряженная с повышенными рисками, а уровень налоговой нагрузки пока остаётся прежним. Это обстоятельство, я уверен, является существенным негативным фактором как для нас, так и для других нефтегазодобывающих предприятий, которые планируют работать с аналогичными коллекторами.

 

 

– Сразу скажу, что все заявления о пагубном влиянии гидроразрыва пласта на разработку месторождений высосаны из пальца. Все компании, которые работают в Западной Сибири, очень давно применяют гидроразрыв. Мы просто подвели научную основу под этот метод и стали первыми в округе его применять. И в ближайшей перспективе замены этой технологии просто нет. Для сравнения: мы собираемся в 2012 году сделать 1,8 тыс. операций ГРП, «Сургутнефтегаз» около 2,5 тысячи. У нас около 80% запасов, которые мы можем извлечь только с применением ГРП. Других технологий в мире, в сочетании «эффективность/цена», просто пока не существует.

 

 

– Безусловно. У нас есть месторождения, которые работают уже около полувека: Усть-Балыкское, Правдинское, Мамонтовское. Это месторождения, которые раньше давали очень много нефти, а сейчас работают с обводненностью около 95%, соответственно и удельные затраты на тонну добытой нефти очень высоки. Это и является основной проблемой. Увеличение добычи попутной воды – это естественный процесс.

 

С целью оптимизации данного процесса в «Юганскнефтегазе» активно применяются известные всем методы, такие как ЗБС и физико-химические МУН. Проводятся опытно-промышленные работы, «обкатываются» новые технологические решения, которые в дальнейшем внедряются в серийное производство. В 2011 году испытывается ряд новых технологий по закачке модификаторов относительной проницаемости. Успешная реализация данного проекта позволит снизить добычу попутной воды без существенного снижения добычи нефти, соответственно повысить рентабельность данного фонда и, как следствие, срок его дальнейшей эксплуатации.

 

 

– Несмотря на то, что в этом году добыча по Приобке ниже, чем в прошлом, говорить о том, что месторождение вступило в стадию падающей добычи, ещё рано. У нас осмысленная стратегия, которая предполагает разбуривание месторождения постепенно, с поддержанием «полки» по добыче нефти на уровне около 25-26 млн тонн в год. Мы сможем 5-6 лет поддерживать такие уровни, а потом, безусловно, добыча начнет снижаться. Месторождение развивается, вкладываются огромные средства в строительство наземной инфраструктуры и объектов по переработке попутного газа.

 

 

– Да, такие сложности существуют. Как это все выглядит сейчас... Допустим, мы захотели пробурить новый куст скважин. Для этого нужно дождаться зимы (у нас большинство территории – болотистая местность), провести изыскания, до следующей зимы сделать проект, который потом необходимо согласовывать с различными органами: согласовывать землеотводы и так далее. Только на создание проектной документации и ее согласование уходит больше года. Получается, что от идеи до начала её реализации проходит как минимум 1,5-2 года.

 

 

– Это очень много. На это можно смотреть с двух сторон: с одной стороны – упущенная выгода для нефтяных компании, а с другой – меньшее поступление налогов. А как гласит одно из золотых правил экономики – деньги сегодня стоят дороже, чем деньги завтра. И если ему следовать, то такие сроки невыгодны как предприятиям, так и государству.

 

 

– Если нефтяная компания в результате геологоразведочных работ открывает новое месторождение, то она без проблем сможет продолжить на нем добычу. Но предположим, что у меня есть месторождение, на котором имеются продуктивные пласты, ниже границ горного отвода. Например, Приразломное месторождение, на котором граница горного отвода проходит по подошве меловых отложений. Если я открою продуктивные пласты в юрских отложениях, то, к сожалению, это не будет считаться открытием нового месторождения. Я просто выявил новый объект за границами лицензионного участка на существующем месторождении. И здесь возникает казус. Получается, что я провел геологоразведку, я подтвердил запасы, но разрабатывать я этот участок не могу, потому что я не открыл новое месторождение. Соответственно, я должен буду на общих условиях участвовать в отдельном аукционе на покупку этих запасов. В нем, кстати, может выиграть совершенна другая нефтяная компания.

 

 

– Этот вопрос обсуждается очень давно. Необходимо переоформить лицензии и снять ограничения по глубине. Сделать лицензии «сквозными». Если бы государство пошло нам навстречу в решении данного вопроса, то, уверен, многие нефтяные компании начали бы более активно заниматься геологоразведкой. То есть нужны гарантии, что деньги, потраченные на ГРР, принесут в дальнейшем прибыль.

 

 

– Решений много. Но нам бы хотелось, чтобы решались более значимые проблемы. Например, в округе очень большое количество запасов, которые уже открыты, но являются нерентабельными или низко рентабельными. Пример – разработка Бажена. Половина скважин, которыми мы вскрыли этот пласт на Салымском месторождении, оказались сухими. Сейчас с такой успешностью ни одна нефтяная компания не будет разбуривать эти запасы. Нужны либо налоговые послабления для разработки таких объектов, либо отказываться от НДПИ и вводить налог на прибыль. Сделала компания работы, «отбила» свои затраты, начала платить налоги. Такой подход будет стимулировать работу на объектах с трудно извлекаемыми запасами. Округ часто поднимает эту проблему, неоднократно эти вопросы поднимались на уровне федерального правительства, но, к сожалению, пока понимания нет.

 

Сейчас Бажен – это практически венчурный проект. До начала полномасштабных работ на этом объекте потребуется, при самой удачной ситуации, три-четыре года. Соответственно, если уже сейчас правительством не будут приняты меры, то через пять лет остановить падение добычи по округу уже не удастся никакими способами.

 

 

– Есть одна проблема, которая касается аукционов. Уже несколько лет государство выставляет участки, которые никто не покупает. Потому что у власти своя экономика, а у нефтяных компаний своя. И несмотря на то, что участки не продаются, условия их продажи никто не меняет. Например, для «Роснефти» при существующих экономических условиях разработка Эргинского участка является нерентабельной, а за покупку лицензионного участка требуется заплатить немалые деньги. Более того, я отмечу, что в этом году «Юганскнефтегаз» не участвовал и пока не собирается участвовать ни в одном из аукционов по приобретению лицензий на разбуривание и добычу. Именно по той причине, о которой я сказал ранее. Нужно уходить от аукционов к тендерам, как это делается в других странах: например в США, в Канаде.

 

 

– Самый большой прорыв в геологоразведке – это активное применение 3D сейсмики. Ее стали активно проводить в последние 10 лет. Второе – само оборудование, с которым мы стали работать: новые геофизические приборы, мобильные буровые установки. Оно, безусловно, лучше того, что было 20 лет назад. Принципиальные же подходы в геологоразведке не поменялись: выявляется перспективная структура, бурится разведочная скважина, если прогнозы подтверждаются, то участок ставится в рейтинг под дальнейшее эксплуатационное бурение.

 

В самой добыче нефти произошло очень много нового. Конечно, развитие компьютерной техники дало громадный прорыв. Сейчас ни одно решение не принимается до тех пор, пока ситуация не проиграется на различных математических моделях. Для многих месторождений создаются цифровые модели, на которой обкатывают различные варианты дальнейшей разработки. Добыча нефти стала достаточно наукоёмкой сферой.