Бывший мэр Екатеринбурга Аркадий Чернецкий по-прежнему играет огромную роль в работе администрации уральской столицы. А значит, остается сильным политическим игроком. «URA.Ru», по традиции, воспользовалось часовым разрывом в графике Чернецкого, чтобы расспросить его о сносе «Пассажа», ответственности «Малышева 73», отставке Крицкого и назначении Мямина, судьбе Контеева, а также состоянии здоровья самого Аркадия Михайловича (об этом последнее время очень много спрашивают).

 

 

- Аркадий Михайлович, давайте начнем с разговора об «ЭКСПО-2020». Накануне приезжал секретарь Бюро международных выставок Лоссерталес, вы были в числе встречавших его. Насколько этот визит увеличил шансы Екатеринбурга принять выставку?

 

- Лоссерталес – это руководитель исполнительного органа Бюро. С формальной точки зрения голосует не Бюро – голосуют представители всех стран-участниц. Так что делать далеко идущие выводы из его поездки неправильно. Но, тем не менее, аппарат есть аппарат. Он в любом случае должен знать истинное положение дел. И какие-то страны могут воспользоваться знанием этого аппарата, получить дополнительную информацию.

 

Лоссерталес как генсек совершает поездки по всем городам, которые заявились на проведение. До Екатеринбурга, как я понял, он успел побывать в Таиланде и Дубаи. Он прилетел с неофициальным визитом, чтобы познакомиться с городом. До этой поездки он очень слабо представлял себе город, информации о нем маловато. На первых порах его удивило, что Россия выбрала Екатеринбург, потому что традиционно наша страна заявляется своими столицами. Но сейчас, после посещения, он считает, что это абсолютно оправданный выбор. Впечатление от города у него осталось очень хорошее. Для него немаловажным было именно знакомство с городом, а не только обсуждение тех площадок, которые мы предлагаем для самой «ЭКСПО». Хотя этот вопрос, конечно, тоже обговаривался с Лоссерталесом.

 

 

- Мне более удобной кажется площадка на «ВИЗе-Правобережном». Честно скажу, что пока это впечатление в большей степени интуитивное. Оно должно быть подкреплено соответствующими расчетами – в первую очередь оценкой затрат на инфраструктуру и перспектив площадки с точки зрения дальнейшего развития, способности быстрой консолидации с основным городским массивом. Тут очень много различных моментов. Для меня очень важным является то, что площадка выходит на берег Верх-Исетского пруда – вообще говоря, Екатеринбург имеет уникальную возможность получить береговую линию длиной в несколько километров. Это то, чего у нас никогда не было, и такой шанс представляется далеко не всегда.

 

 

- Нужно понимать, что перед принимающим городом ставятся определенные задачи. Есть параметры выставки, которые задаются Бюро: ожидаемое количество посетителей, наличие инфраструктуры для пропуска этого количества. Это задачи принимающего города, региона, страны. Второй по важности фактор – то, каким образом город распорядится возможностями, которые появятся у него после проведения выставки. Главным образом для решения социальных вопросов. Так что сам масштаб города не имеет принципиального значения для выбора места проведения «ЭКСПО». Ганновер, например, в два раза меньше Екатеринбурга. Милан – чуть-чуть больше Екатеринбурга. Были, конечно, и крупные города, где проводились выставки, но вообще это скорее исключение из правил.

 

 

- Да, я часто слышу этот аргумент: «Ну что нас сравнивать с Дубаи»? Но вот выставка идет полгода, и готовящие ее люди будут жить в городе, где она проходит, шесть месяцев. Вы с удовольствием поедете на полгода в государство, где температура +50 градусов? Один этот фактор нивелирует очень многие достоинства Дубаи. Понятно, что с точки зрения туристической инфраструктуры этот город добился очень многого, но если говорить о последствиях проведения выставки, то в Дубаи, может быть, не так уж много местного населения, для которого все это может быть использовано. Да и для этого населения уже достаточно было сделано.

 

 

- Огромный город, мегаполис. С точки зрения преступности все крупные бразильские города представляют большую опасность. Уровень расслоения населения в бразильских городах ни в какое сравнение не идет с нашим. Мы-то любим кричать «караул!» - какая у нас преступность. А наша уличная преступность – это детский лепет по сравнению с тем, что есть там.

 

 

- Во-первых, как можно скорее определяться с площадкой. Во-вторых, тщательно подойти к формированию заявочной книги. Причем на совещании, которое прошло во время визита Лоссерталеса, оговаривались новые векторы для работы заявочного комитета. Нужна более конкретная работа и более глубокая проработка вопросов. Пока что на меня работа по подготовке заявочной книги (я понимаю, что она находится в самом начале) не произвела особого впечатления. Этим нужно заниматься. Ну и нужно заниматься промоушеном города в мировом масштабе. Нужно создавать атмосферу в городе. И не нужно быть унтер-офицерской вдовой, которая всегда пытается сама себя отлупить. Сейчас есть те, кто выступает против «ЭКСПО», но, я думаю, если людям объяснят все плюсы этого мероприятия, то горожане не будут против. Это будет мощнейший толчок вперед по всем направлениям – по социальным, по инфраструктурным. Нам те инфраструктурные вопросы, которые мы можем решить в ходе подготовки к этой выставке, не решить в обычном режиме и за 15 лет. Причем здесь мы сможем развивать инфраструктуру не столько за счет нашего бюджета, а при поддержке регионального и – в первую очередь – федерального правительства.

 

 

 

- Давайте немного углубимся в историю. «Пассаж» был одним из первых объектов, приватизированных в Екатеринбурге в начале 1990-х. Почти пятнадцать лет после этого мы вели абсолютно бесплодную переписку с собственником – он в советское время был директором. Собственник практически ничего не делал с внешним обликом здания и по минимуму менял внутреннюю концепцию. Делалось очень мало, и в результате объект, который находился в самом удачном месте с точки зрения прохождения потока покупателей, оказывался недостаточно удобным. Торговля там велась на «совковом» уровне. Поэтому когда нам стало известно, что владелец продает «Пассаж» и ЦУМ, мы были этим делом удовлетворены. Естественно, что сделка шла без какого-либо участия администрации города. Объект просто переходил из рук продавца в руки покупателя. Единственное, что мы были обязаны сделать по закону, – вслед за имущественным комплексом оформить землю.

 

 

- Да, и они с энтузиазмом взялись за дело, несмотря на то, что параллельно вели еще несколько больших проектов. Понимая, что речь идет об объекте культурного наследия, мы сразу же поставили перед собственником ряд вопросов. Первое: согласование по всем работам с уполномоченным органом. Второе: согласование нового проекта. Третье: запрет на строительство в сквере. Первоначальный проект предполагал строительство до «красной линии», мы его сдвинули, практически полностью сохранив сквер. На тот момент, когда я уходил из мэрии, действовало именно такое решение: застройка идет до киосков. Выдачу разрешения на строительство давало министерство культуры. Я знаю, что в марте или апреле прошлого года в Москве проводилась очень серьезная государственная историко-культурная экспертиза с участием крупных экспертов. Из-за всех этих действий затягивался срок согласования документов.

 

 

- Моя личная точка зрения: старое здание с внешней стороны не очень интересно. Но то, что подлежит охране, должно быть сохранено. Теперь о новом здании. Во-первых, я хочу еще раз отметить, что мы его уменьшили, в первоначальном варианте оно было больше. Его ярусность в данном случае оправданна. Высота этого здания не превышает высоты соседних зданий – «Успенского» и администрации города. Но есть и то, что мне не нравится. Например, то, что в нем повторяются элементы «Гринвича». И не потому, что они плохие, а просто потому, что нам не нужен второй «Гринвич». Если мы строим стильное модерновое здание, давайте строить модерновое. Если мы хотим классику – давайте делать нормальную классику. Притом на самом «Гринвиче» эти элементы смотрятся как раз удачно.

 

 

- У «Гринвича» оказался не просчитан до конца поток по въезду-выезду, и сейчас они делают новый въезд. Здесь тоже надо смотреть внимательно. Наверное, нужно будет задействовать проезд с Банковского. Вообще в перспективе весь переулок Банковский от Ленина до Малышева будет использоваться под подземную стоянку.

 

Нужно сказать, что Заводовский и Погребинский – люди, которые, как правило, воспринимают общественные потребности. Когда они строили «Гринвич», они сделали подземный переход под Радищева. Частично профинансировали очень дорогое строительство закрытых подземных коммуникаций под пешеходной улицей Вайнера. Они достаточно много вкладываются в сопутствующую инфраструктуру. Думаю, что и в этом случае можно наложить на них какое-то обременение, например по работе с транспортными потоками. Но постепенно нам надо освобождать площадь 1905 года от машин, размещать какие-то парковки. И ясно, что в этом районе парковки не могут быть только плоскостными.

 

 

- Такие механизмы есть. Слушайте, ведь никто не запрещает ходить на общественные слушания. Информация о них идет всюду. Если вас интересуют городские дела, то хоть раз в день заходите на городскую страничку в Интернете - там анонсируются все общественные слушания. Плюс к этому – в газетах, вестниках. Что кричать и махать после драки кулаками?

 

 

- Ну пусть бы зашло еще 3\4 - и было бы полтора зала. Если тема такая актуальная, то можно ставить вопрос заранее и искать более просторную площадку, хотя в большом зале администрации и так влезает почти 600 человек. Понимаете, даже если противники той или иной идеи не получат большинства, но их будет серьезное меньшинство, их услышат. По крайней мере, я всегда так ставил вопрос. Если есть меньшинство, которое готово аргументированно обосновать свое недовольство, то к нему нужно прислушиваться. У нас же, к сожалению, часто дискуссия идет на уровне «А Баба Яга против».

 

 

- Нужно говорить о конкретных объектах. Я не вижу конкретных построек, которым сегодня что-то серьезно угрожает. Но только давайте называть вещи своими именами. Вот у нас были объекты на улице Розы Люксембург. Это был маразм. Там держали людей в совершенно немыслимых условиях. Это были абсолютно нежилые помещения. Какую они представляли историческую ценность – никто не мог толком объяснить. Их то баннерами завешивали, то еще что. Вообще, в сфере архитектурных памятников много разговоров из ничего. В 90-е годы много говорили про усадьбу Фальковского, где не было ни одной надземной постройки, один подвал. Последние три-четыре года говорят про усадьбу Ярутина, которая примерно в таком же состоянии была. Я не понимаю, что там было охранять. Давайте лучше говорить о тех памятниках, которые действительно нужно защищать. Где наша общественность? Почему мы «Городок чекистов» не защищаем? Я каждые полгода писал письма в область, в Москву - давайте что-нибудь сделаем, это же наша визитная карточка. Федерация забрала себе в собственность это хозяйство. Но если вы собственники, вы вообще что-нибудь решайте. Все, что было забрано в муниципальную собственность, отремонтировано практически полностью. Что забрано в областную – местами отремонтировали. Все, что в федеральной собственности, - все разрушается. Почему мы не ведем разговор о «Мадриде»? Почему мы молчим о «Белой башне»? Да, на эти памятники никто не покушается, но они сами разваливаются. Давайте как-нибудь канализуем общественное мнение на реализацию действительно важных дел.

 

 

 

- Крицкий был хорошим специалистом, реализующим принятую в городе строительную политику. Важно, что он перерос уровень прораба. Пройдя все низовые строительные ступени, он мыслил не категориями рядового строителя, а категориями руководителя отрасли. Но сама строительная политика вырабатывалась не им одним, а всей администрацией города. И Крицкий удачно ее реализовывал. Сегодня пришел новый человек. Насколько я с ним сталкивался – способный. На своем месте он неплохо справлялся с поставленными задачами. Надеюсь, что он достаточно быстро психологически дорастет до понимания задач, стоящих перед руководителем отрасли. А план работы у него уже есть – генеральная линия ведь известна.

 

 

- Нет, мы же действуем в соответствии со своими планами. У нас, например, стояла задача развивать конкурентную среду. Прошло много лет, и сегодня Екатеринбург – номер один среди крупных городов. У нас, допустим, самое большое количество фирм, сдающих жилье. Заданные уровни объемов освоения заранее запланированных площадок остались. Мы ежегодно делаем огромную работу, обеспечивая ввод 1 млн квадратных метров жилья. При этом тянем не «за голову» (а тянуть «за голову» - значит думать только о текущем годе и оборвать весь план подготовки следующего года), а работаем системно. У нас с 2002 года (за исключением кризисного 2009-го) не было ни одного года, чтобы мы сдавали жилья меньше, чем в предыдущем году.

 

 

- Это его личное решение. Он думал уходить практически сразу после того, как я ушел. Мы это обсуждали, и он понимал, что должен закончить «Светлореченский» и первую ветку метро. У него тяжелая, очень нервная работа. Это постоянная неоправданная критика. Ему это чисто по-человечески надоело. Люди, которые ничего в своей жизни не сделали, пытаются об него ноги вытирать. Он – человек исключительно порядочный. Я гарантирую, что к его рукам ничего никогда не прилипало. Думаете, ему приятно было слушать все эти разговоры? Да любой нормальный человек рано или поздно скажет – «идите вы к бесу».

 

 

 

- У нас достаточно нетипичная ситуация в городе. Да, по 131-му закону муниципалитету отдана только координация торговли… Но на самостоятельный раздел экономики, управляемой отдельным замом главы, это не тянет. И у нас всегда в администрации шли споры. Моя позиция была следующая: мы пытаемся привнести так много инновационного, что не жалко иметь на этом направлении целого заместителя главы. Статус помогал ему решать многие вопросы. И, в конечном счете, все действия в этой сфере работали в пользу города – это касается единообразия оформления, вывесок, требований к цветовой рекламе, укладки «бехатона», развития общепита…

 

 

- В определенной степени – да. Контеев – инициативный руководитель и хороший специалист. С другой стороны, одно дело было все это настраивать, другое – эксплуатировать. В принципе, система уже отстроена. Кроме того, сфера же не полностью осталась без куратора, часть полномочий перераспределили. Когда полностью решится вопрос по Контееву – в мэрии посмотрят, будет ли меняться система управления.

 

 

- Я уже говорил, что в приписываемые ему убийства я не верю. Не сомневаюсь, что это просто ерунда. Сейчас «подтягиваются» экономические преступления. Мы это уже дело видели: когда не получается основное обвинение, начинают подтягивать экономические преступления. Но с материалами я не знаком, поэтому давать комментарии достаточно сложно.

 

 

 

- Насчет согласования заместителей – вообще говоря, так не делается. Если человек приглашается или выбирается на какую-то должность и берет на себя всю полноту ответственности, он имеет право выбирать себе помощников – как заместителей, так и глав районов. Что касается системы «сильный мэр» - нынешнее предложение не очень красиво смотрится. Мы перешли на другую систему, еще не успели по ней поработать. Надо же посмотреть, что получится. Если хотите моего личного мнения, то я за систему «сильного мэра». Но это хорошо для моего характера. Я прекрасно понимал, что я беру на себя ответственность, и в меня будет лететь град камней – и за дело, и без дела. Но я так привык: я так работал в цехе, на производстве, директором завода. В наше время по-другому не работали.

 

 

- Ну, повестку можно иногда просто за уши притянуть. Сейчас вот один «Пассаж» в повестке, больше ничего важного нет. К выборам таких «Пассажей» знаете сколько можно напридумывать? Общероссийская повестка – наверное, да, в каком-то смысле изменится, и тут многое зависит от первых шагов Владимира Путина на его «новом старом» посту. Что касается качественного состава депутатов – то здесь произойдут достаточно серьезные изменения. Думаю, что в первый год работы новой думы количество дебатов и конфликтов резко увеличится.

 

 

- Не будет единства подходов, как сегодня. Сегодня депутаты, которые вникли в ситуацию в городе, в целом одобряют реализуемую нами политику. Это не случайно: трудно спорить с той стратегией, которая вырабатывалась несколько лет и из года в год дает позитивный результат. Но первый год любой думы всегда очень сложный. Приходят новые люди, у которых есть ощущение, что они все знают лучше «старых», что все тут заелись и зажрались и нужно приводить всех в норму. Эти люди начинают размахивать шашкой. Причем в этот раз в думу придут партийные политики, которые связаны еще элементом политической конъюнктуры. Первый год будет сложным, сложнее, чем в предыдущие созывы. В этом смысле большая нагрузка и ответственность ложится на председателя городской думы.

 

 

- Ну почему нет? Просто не надо раньше времени ее «палить» (смеется). Такие фигуры, несомненно, есть – и даже не одна. Самое интересное, что многие из этих людей и сами не горят желанием идти на выборы. Но найдутся и те, кто спокойно пойдут на эту работу.

 

 

- Думаю, что наша команда не будет никого выдвигать. Причина проста: команда «заточена» на развитие города. И те задачи и перспективы, которые имеет город с точки зрения удовлетворения от работы дает гораздо больше, чем работа на область. Мы никогда такие разговоры не вели. Я сразу объявил свое личное мнение по этому поводу, и народ достаточно спокойно это воспринял. Так что «от города», думаю, никто на выборы не пойдет.

 

 

- Я, наверное, выскажу не очень популярное мнение, но у меня есть вопросы по поводу эффективности возвращения выборов губернаторов. Поймите правильно, я не против возвращения выборов, но это не должна быть акция по переделке лишь одного закона. Есть очень много сопутствующих элементов, которые необходимо развести, чтобы не повторить ситуацию 90-х годов. Тогда люди приходили надолго, и люди приходили разные - в том числе из криминальных кругов. Кстати, некоторые из них доработали до сегодняшнего дня. Мне, если честно, не слишком нравится сохранение двух публичных уровней власти в условиях их конкуренции, не очень четкого разграничения полномочий между этими властями и отсутствия независимой судебной системы, которая не тяготеет к региональной власти. Так что если подходить к этому вопросу, то нужно решать проблему в комплексе. Публичные выборы губернаторов и мэров должны создавать предпосылки для эффективной работы, а не провоцировать войны. Тут мне возразят, что мы-то с Росселем «плющили» друг друга. Мы действительно работали в условиях конкуренции, но отличительная особенность наших взаимоотношений – мы работали без «беспредела». И такая конкуренция вела к развитию.

 

 

- Я точно понимал мотивы действий губернатора. Я понимал, что я отвечаю за свое, но он-то отвечает за свое. И моей задачей было убедить его в том, что «мое» - это и «его» тоже. Мне не всегда удавалось это сделать. Отсюда и вырастали многочисленные конфликты.

 

 

 

- А что с моим здоровьем?

 

 

- Ну, раз так кажется, так и напиши. (Смеется, потом становится серьезнее). Нормально все. По крайней мере, работать я не прекращал, за исключением периода перед Новым годом, когда в больницу угодил.

 

 

- Вот сейчас занимаюсь первым законом по управлению отходами. Очень большая работа, посмотрим, что получится.