Скандальный детский омбудсмен Павел Астахов превратил знакомство с образцовым детским домом в расправу над 60-летним трудом педагогов. Такой бесчеловечности еще не видел никто! Адвокат обращался к детям «эти», унижал руководство. А губернатора Куйвашева поставил перед неудобным выбором: либо защитить цинично разоренный коллектив, либо пойти на поводу у надменного конъюнктурщика. Как живут обитатели осрамленного Малоистокского детдома после вчерашней порки — в репортаже «URA.Ru». Водитель такси два раза проезжает мимо помпезной усадьбы со шпилем, не веря, что это Малоистокский детский дом. Нет, все-таки здесь мимо яблоневого сада и теплиц с помидорами сутки назад проходил детский омбудсмен Павел Астахов. Глаза по-ревизорски скользили по свежевыкрашенному фасаду и зацепились на табличке «От уральцев — детям героического Ленинграда». «Действительно, дом детей-блокадников», — хмыкнул вчера Астахов, еще не зайдя внутрь. И понеслось: омбудсмен обнаружил, что на одном из компьютеров искали порно, оказался недоволен «нежизнерадостными» черными фломастерами и прицепился к отпавшей штукатурке. Так, в опалу уполномоченного при президенте России попало руководство детдома. Его представитель, замдиректора Светлана Бабушкина встречает меня сегодня на раскидистом крыльце. «Здание 1949 года, — ведет экскурсию теперь опальная замдиректора. — Построено пленными немцами по первому проекту адмиралтейства Санкт-Петербурга для осиротевших детей-блокадников. Силами спонсоров мы провели капитальный ремонт, восстановили старинную лепнину, а он [Астахова тут по имени стараются не называть] говорит про штукатурку». На входе — помпезная лестница, колонны и свисающие люстры — кажется, что вот-вот навстречу выбежит юный Пушкин. От ассоциаций с Царскосельским лицеем избавляет теннисный стол в холле и вырезанные детьми слова: «Нашему дому — 60 лет». А на мраморных перилах один из 60-ти обитателей «адмиралтейства» с любовью нацарапал: «Марина». Заходишь в этот дворец глубже — видишь еще более обжитые, домашние апартаменты. «Как в хорошем трехзвездочном отеле», — улыбается навстречу одна из воспитателей, за которой увивается пятерка мальчишек лет семи-восьми. Вот их комната. Все, как у мальчуганов — по-спартански: несколько кроватей с тумбочками, шкафы. На подоконнике евроокна — закорючки черным фломастером. «У вас нет бумаги», — вынес вердикт творчеству первоклашек вчера Астахов. Зато в следующей комнате, творческой мастерской, омбудсмен пробыл недолго. Глаза здесь разбегаются — висят картины из войлока, самодельные куклы и скворечники, разложены ткани и швейная машинка, рядом — аквариум с черепахами. «Шурик сбежал», — ползает под столом девятилетний Женя. Шурик — это шиншилла, которую он ловит, и уже принимается показывать гостям мадагаскарских тараканов и жука-палочника. — У Жени золотые руки, — хвалит руководитель творческой мастерской Марина Владимировна. — Вчера смастерил арбалет и стрелял фломастерами. — Черными? — иронизирую над недовольством Астахова безрадостным цветом фломастера. Марина Владимировна смеется — все здесь стараются с улыбкой воспринимать критику лучшего в области детдома. Хоть горько и обидно за свою работу. Маленький Дима демонстрирует самодельную куклу, которую сплел сам. Когда пройдет очередная благотворительная ярмарка, он выручит за нее немного карманных денег. А его брату Гоше нечего показать — он свалял несколько картин из войлока и подарил их маме. «Она лишена родительских прав», — говорит шепотом Светлана Бабушкина. Рукоделие Астахова не волновало. Он делал замечание, почему на полках девочки в следующей комнате иконы стоят ниже книжек. Марина, хозяйка девчачье-розовой комнаты, говорит, что на одной из книжек был нарисован мужчина с вороном на плече, что возмутило Павла Алексеевича. «А ведь книжка была про любовь. Девочки любят романтику», — шаркает она ножкой. В этом году девятиклассница покинет нежную обитель и переедет в Екатеринбург — учиться на кондитера. «У Марины есть старшая сестра, так что за нее я не беспокоюсь. Но выпускников в этом году у нас шестеро. Многим будет трудно адаптироваться к взрослой жизни. Наша выпускница, допустим, Женя, как попала в общежитие — перестала ходить на пары. В училище никто с ней не нянчится — мы ездим к ней, помогаем», — говорит наш экскурсовод уже в коридоре. Коридоры в детдоме — это отдельная история. Накануне Нового года здесь объявили конкурс на его украшение. Так, в розовой части приюта до сих пор красуются снежинки, деревья и расписные тарелочки. В девичьих комнатах — все, как у «домашних» (так местные девчонки называют своих сверстниц). Розовые пледы, уютные коврики из «Икеи», плакаты «Максим», «Ранеток» и депутата Госдумы Марии Кожевниковой. В одной вчерашний ревизор обнаружил диск с пометкой «18+». «Подарил брат, — говорит 14-летняя Саша в общем зале для девочек, где они смотрят телевизор. — Это сборник про вампиров, но не ужасы. Один посмотрела — мне не понравилось». При воспитателе девочки перечисляют, что смотрят сериал «След», мультики и плачут над китайской картиной «А зори здесь тихие». Стесняются защитить свой интерес к вампирской саге «Сумерки», который есть у любой девочки их возраста. И это совершенно нормально, как и их игры в Sims на компьютере. «Мы живем даже веселее, чем домашние дети, — хлопают глазками девочки. — Ездим в кино, „Комсомолл“ и „Гринвич“, смотрим баскетбол». Кто-то поет и взял приз в Театре эстрады, к кому-то приходит учитель по вязанию. 1 апреля воспитанникам дали творческое задание — поставить сценки на тему «20 лет спустя». Вот это было веселье: девочки изображали себя в будущем русалками, а мальчики не постеснялись переодеться в «Бурановских бабушек». А на день учителя ребята «сколотили» музыкальную группу. Говорят, во время соло у гитариста сильно потели ладошки. Весь креатив идет от педагогов. Каждую неделю они предлагают разные темы для докладов по социализации. Девочки рассказывают, как забыть бывшего любимого, а мальчики — как подавать документы на оформление паспорта. «Вы зря улыбаетесь, — говорит Светлана. — Мы делили ребят на семьи и предлагали выполнять повседневные вещи: ходить в магазин, ездить на автозаправку, следить за бюджетом. Сначала никто не справлялся». — Вы сидите на порносайтах? — спрашивает Светлана напоследок. — Нет, — пожимают плечами девочки. — Зачем? Тем не менее вчера Павел Астахов покопался в компьютерах методического кабинета и обнаружил в истории браузера слова «Запретное русское порно» и «Я девушка, ищу парня, Свердловская область». «Неполный день у нас работает воспитатель дошкольной группы, — позже объяснится директор детдома Ирина Луговых. — С часу до четырех у нее перерыв. Вот молодая девушка на этом компьютере через личную электронную почту читала сообщения с сайта знакомств. Это ее личная жизнь. Конечно, такие вещи надо делать дома…» По поводу «русского порно» Астахову пытался на месте объяснить детский омбудсмен по Свердловской области Игорь Мороков. В пятницу он приезжал проверить готовность детдома к визиту федерального ревизора. Попытался выйти на запретные сайты, но установленные фильтры не позволили. Так запросы порносайтов появились в истории. «Не люблю, когда мне врут. У меня хорошее чутье», — пресек любые оправдания Астахов. Бабушкина открывает ключом комнату, где пала тень на ее карьеру. Десять компьютеров, принтеры и приз конкурса инновационных программ — smart-доска. «Дети никак не могут выходить на запрещенные сайты. На компьютерах стоят фильтры, и я лично слежу за работой ребят», — уверяет замдиректора, грустно смотря на шкаф с педагогическими наработками. Его Астахов вниманием обделил. Между тем в этом шкафу на каждого ребенка заведена индивидуальная программа адаптации. Открываем папку про 11-летнюю Наташу. У девочки ожог 80% тела. Не один раз в год она проходит операции в клинике «Бонум» — бесплатно (руководство детдома договорилось). Поскольку Наташа часто бывает под наркозом, память у нее плохая. Открытая, веселая девочка, написано в программе, нуждается в ЛФК, закаливании, работе с психологом и логопедом. Наташа хорошо поет, но педагогу по пению приходится постараться, чтобы раскрыть ее талант — слова она забывает. Здесь работает 26 педагогов. Недавно пришла 27-я. Марину Ивановну, третьекурсницу РГПУ очень полюбили девчонки: доверяют ей секреты и шепчутся. А воспитатель Александр Андреевич пришел сюда на смену матери: в детстве часто бывал в этом детдоме и проникся. «Без души люди сюда не приходят», — говорит Бабушкина. Ее поддерживает заглянувший в кабинет трудовик, пообещав «если что — уволится тоже». Обстановка в крыле мальчиков — лаконичная. На одной стене коридора они нарисовали футбольные мячи и логотип Nike. На другой — Adidas и развешены их медали. Большую часть из них завоевал 14-летний Руслан, отличник. Он не особо разговорчив — в отличие от младших «братиков». «Нас всех по телевизору показывали!» — говорит четырехлетний Даниил и пинает нам мяч. Музей Малоистокского детдома — даже удивительно — всегда полон ребятишек. Здесь выставлены панорамы сражений то советский солдат с немцами, то крестоносцев. Тут же выставка в честь юбилея Уральского добровольческого танкового корпуса и книжки про президента Ельцина — прямо материализовавшиеся мысли вице-премьера Романова. «Это Андрюша Чигинцев — он у нас любит копаться в земле, — показывает Бабушкина на подвижного светловолосого мальчика. Он то поиграет солдатиком, то подбежит к выставке моделей автомобилей. — Школу строили немцы, вот он и приносит то кусок кандал, то однажды — револьвер. Покажи, Андрюша». «Кых-кых!» — стреляет в нас паренек из-за бюста героя войны. «Ты хочешь археологом стать?» — говорю. Мальчик непонимающе застывает. «Он ЗПР», — шепчет замдиректора. Товарищи Андрюши устраивают нам концерт из экспонатов. Один присасывается к трубе — «бу-у-у» — у меня так в детстве не получалось. А второй тренькает на балалайке. Выдумщиков гоняет воспитатель: «Третья группа — прибираемся!» Ребята неохотно идут в свою комнату — им приятно внимание «чужих» дядей. Провожают гостей уже всей оравой. «Приезжайте по субботам — вы им понравились. Потеплеет — посадим вишневый сад, — смеется Светлана Бабушкина и вполголоса охает. — Не хочется мне уходить отсюда. Непонятно, что будет». «Система», — кивает ее начальница Ирина Луговых. Когда приехал Астахов, она вышла из отпуска, чтобы показать ему образцовый детдом. Нисколько не волновалась: Павел Алексеевич — не первый и не последний высокий гость в любимом детдоме экс-губернатора Росселя. Омбудсмен заехал не из-за жалобы, а по пути — он провел ночь рядом, в резиденции Малого Истока. Я встречаюсь с Ириной Луговых в Екатеринбурге — в офисе фонда «Мы вместе», который помогает детдому. «Когда четыре года назад к нам пришла Ирина, мы уже не занимались детскими домами — непонятна была их система финансирования: почему при солидных бюджетах некоторые так плохо живут, — объясняет руководитель фонда Инна Яламова. — Именно этот человек нас потряс, и мы начали работать вместе. Она вычистила 7,5 гектара сада, превратила здание в праздничный крендель, восстановила старинную лепнину, устроила музей, возродила попечительский совет. Дети чистые, нарядные…» Скромная Луговых жестом просит свою подругу перестать — у нее другая цель встречи с нами: «Мы хотели показать [Астахову], как мы живем. А показать есть что. В итоге получилось, что он зациклился на негативе, а многолетний труд поколений педагогов остался за кадром. Получилось так, что воспитательная система в детском доме отсутствует: все начинает порносайтами и ими заканчивается». Ирина воспроизводит вчерашний визит, который обернулся проверкой. Астахов и его вездесущий «Твиттер» морально разорил спокойное гнездо. Ревизор фотографировал щели в полу, царапины на стенах, а не детей, которые в это время играли, лепили из пластилина и валяли шерсть. Им было бы приятно прочитать про себя, что Павел Алексеевич их сфотографировал. Получилось совсем наоборот. «Для ребенка значимо, когда его ценят, спрашивают, в чем он преуспел, — говорит Луговых. — А теперь, когда при нем его дом был раскритикован, он думает: «Я живу в плохом месте, хуже нет». — Каково быть жертвой Павла Астахова? — спрашиваю. — Я не считаю себя жертвой, — говорит Ирина. — Мне обидно не за себя — за коллектив. Подорван авторитет учреждения. Через эти картинки в «Твиттере» было сказано, что нет воспитательной системы, которая создавалась годами. Детском дому — 62 года. Педагоги пронесли лучшие традиции через все перипетии истории…». Увы, они наткнулись на Павла Астахова. «Это что за город? Это Сан-Франциско?» — спрашивал вчера мальчуганов омбудсмен, тыкая на их плакат с небоскребами над их кроватями. Ответа не дождался — в «Твиттере» появилось фото с подписью: «Эти двое уже живут в Сан-Франциско». На совещании со свердловским губернатором Астахов настоял уволить руководство детского дома. Евгений Куйвашев ответил неоднозначно — промолчал, слегка кивнув. Как рассказали «URA.Ru» в минобразовании, детский дом ожидают проверки. После этого глава региона решит судьбу Ирины Луговых (и ее заместителя) — директор назначается и снимается указом губернатора. Руководитель детдома вздыхает: выявить нарушения при проверке любого детдома — плевое дело. Захотят — уволят. «Приехал тип с замашками кинозвезды. Порисовался — показал активную работу. Теперь области расхлебывать его самодурство. А мы никогда не будем прежними после встречи с этим чудовищем», — втайне минобр защищает свой лучший кадр. После ревизии Астахова голова болит не только у педагогов, но и у Евгения Куйвашева. Губернатор поставлен перед показательным вызовом: либо угодить циничному конъюнктурщику, либо вступиться за честь трудолюбивого коллектива. За решением следит вся область.