Екатеринбург — временная телевизионная столица провинциальной России. В эти дни здесь награждают победителей конкурса «Тэфи-регион». Несмотря на разборки общефедеральных каналов, эта премия остается авторитетной, и за статуэтки Эрнста Неизвестного ведется настоящий бой. Оно и понятно, все региональные телеканалы на грани выживания. Кризис идей, кризис проектов, как бизнес это больше не работает. А еще федеральные власти не дают ответа: после перехода на цифровое вещание региональному ТВ останется место или нет. За два десятилетия медиасреда Большого Урала выдала стране только одного титана, чье имя вызывает гордость — Игоря Мишина, создателя «Четвертого канала» и «Ермака», кинопродюсера, владельца канала A-ONE, совладельца UTH-MEDIA (каналы «Дисней», «Ю», «МУЗ»). Накануне «Тэфи-регион» мы встретились с Мишиным в его ресторане в высотке на Баррикадной, чтобы обсудить, почему владельцы местных телеканалов похожи на водителей дилижансов, отчего «Четвертый канал» не может выстроить отношения с властью, как «ТЭФИ» легализует губернаторов и когда зрителям надоело телевидение. — У меня политический вопрос про «Тэфи-Регион». Вы же понимаете, что, проводя «Тэфи-Регион» в том или ином регионе, вы легализуете информполитику местного губернатора. — В определенной степени да. Это такая игра. Это такой компромисс. Что тут комментировать? — Как вы к этому относитесь? Вы провели у Кобылкина в Салехарде «Тэфи-Регион», он чист, бел и пушист, или вы должны что-то проговаривать? — Губернаторы помогают деньгами, оргресурсами, чтобы проводились «Тэфи-Регион». В каждом регионе есть разные сложности во взаимоотношениях медиа и власти. Может быть, в таких регионах, как упомянутый, их меньше, но они там тоже есть. Есть Свердловская область с развитыми демократическими традициями, мы Ельцина родили, «Наутилус Помпилиус», свердловский рок-клуб, «4 канал», кстати. Есть чем гордиться, несмотря на то, чья фамилия во главе региона. Здесь такая игра происходит. С одной стороны, мы легализуем, что губер нормальный, современный, несмотря на то, что к нему есть вопросы и за ним есть косяки какие-то во взаимоотношениях с медиа. С другой стороны, это же не конченые люди, они же не идиоты. Они современные, реальные, такие вот менеджеры XXI века, политические менеджеры. Они видят реакцию, они видят, что происходит во время конкурса, они общаются с членами жюри, они видят, кому призы раздали, они слышат , что люди со сцены говорят. И в принципе после нашего отъезда зачастую отношения становятся более цивилизованные. — То есть вы так их подвоспитываете, расширяете горизонты. — Да. Мы втягиваем человека, чтобы расширить картину мира и сказать, что не все черно-белое. И это работает. — Тогда в Екатеринбурге вам придется расширять горизонт относительно нынешней позиции «Четверки». Алене Вугельман до сих пор аукается ваша работа на мэрию в 1999-м. Этот устоявшийся миф, что «4 канал» промэрский — он есть. — Очень странно. Мир уже давно изменился! Они пусть в окно посмотрят, на календарь... В общем, хорошо, что я уехал. — Да, совсем иначе ведь все выглядит. Сейчас для регионов, например, основной вопрос — будущее местного телевидения. В стране телеканалы переходят на цифровое вещание, через специальные мультиплексы, и, как я понимаю, местные телеканалы стоят на грани выживания. Может так случиться, что все нынешнее многообразие враз умрет 1 января 2018 года. Как эта проблема звучит здесь, в Москве? — Всем региональным компаниям, которые сегодня работают с телесетями, придется решать свою судьбу самостоятельно. Они попадают в очень сложную историю: они не могут принять участие в конкурсе на третий мультиплекс, потому что у них нет сто процентов самостоятельного программирования, а с момента включения второго мультиплекса, в котором выйдут СТС, ТНТ, РЕН — их выключат. Сети будут вещать в городах РФ напрямую, и необходимость в партнерских отношениях отпадает. — У индустрии же есть какая-то позиция, индустрия говорит: вот, мы хотим... — Прошел конгресс НАТ, где еще раз прозвучало — первое: решение по третьему мультиплексу (в котором должно найтись место для регионального вещателя) не принято. Правила проведения конкурса по третьему мультиплексу не определены. В первую очередь, это не политическая ситуация. Это техническая ситуация, потому что существующая история, связанная с вещанием большого количества региональных каналов не позволяет просто так взять и запустить третий мультиплекс. Нужно принимать решения о судьбе порядка около двухсот региональных частот, на которых вещают региональные станции. — Есть интересный политический проект — региональным станциям входить в отношения с местными «дочками» ВГТРК. — Это один из вариантов. Другой сама жизнь начинает диктовать: в некоторых регионах несколько региональных компаний начинают договариваться о создании одного стопроцентно программируемого регионального канала, где эти компании, видимо, должны выступить учредителями этого канала, вложить свои лучшие программы, достижения и сделать один мощный, сильный региональный телеканал, который может побороться, и будет иметь большие шансы, за место в третьем мультиплексе. Это следующий вариант развития событий. — Это же похоже на вашу идею — Национальный телевизионный синдикат, помните? — Этот проект чуть-чуть опередил время, и тогда рынок не был к этому готов. Третий момент — уход в кабель. — ??? — Это очень реалистичный вариант: кабель и интернет-вещание. Насколько я помню, когда «МУЗ» был эфирным каналом, у него не было эфирного партнера в Екатеринбурге, не было эфирного передатчика, не было никакой местной станции, которая использует продукт «МУЗ». Он был только в екатеринбургском кабеле. Так вот доля смотрения канала «МУЗ ТВ» в кабеле Екатеринбурга была выше, чем средняя доля «МУЗа» по стране. — И все же, чего добивается индустрия? — В лице региональных вещателей все хотят, чтобы в конкурсе были максимально комфортные условия для компаний, которые давно работают. Чтобы не получилось, что телекомпания, которая 20 лет работает, доказывала московским чиновникам то, что она ежедневно доказывает в своем родном городе. Типа, у меня доля на местных новостях вечером 10, вся аудитория нашего города нас любит и знает, у меня статуэтки «Тэфи-Регион» стоят на полке. Люди из регионов говорят именно об этом. Поэтому если условия этого конкурса будут излишне жесткие или будет включен какой-то фильтр, который не позволит региональные компании даже близко подпустить, будет возмущение. — Мне это напоминает историю, когда ВГТРК наводили порядок у себя на радио, взяли все региональное вещание на ВГТРКашных частотах просто порезали. Помните, там были и письма, и обращения по линии «Единой России». Ничего не изменилось. Здесь возможно повторение? Насколько это важный социальный вопрос, как вы считаете, в 2018 году люди выйдут на улицы или не выйдут? — Никто не выйдет. Екатеринбург — это два канала, которые стопроцентно программируют свой эфир: «Обл ТВ» и «4 канал». Кто-то из них выигрывает место в третьем мультиплексе. Если при этом они, например, не договорились и не создали единую редакцию на один канал и вышли двумя редакциями. Так вот, другой проигрывает и перестает существовать. Кого это будет беспокоить? Никого. Даже не через неделю, через сутки забудут. Ну это же так? — Так. Но вы приводите в пример некую компанию, которая 20 лет работает, и что-то доказывает своему городу. Получается, что ничего не доказано. — Когда-то прогорели владельцы компании дилижансов, которые на конях людей развозили, потому что появились автомобили и поезда. Есть бизнесы конечные. — Вот к этому вопрос: региональное телевидение — конечная история? — Как частный бизнес, думаю, да. — Эта история давно закончилась? — Думаю, 2006-2007 год. — Есть примеры в других странах, когда при всем этом региональное телевидение продолжает развиваться? — Америка, больше нигде. Во-первых, если по-честному, этого в таком объеме, как у нас, нигде и не было. Потому что у нас города с населением в 30 тысяч человек, рабочие поселки имеют свои эфирные телекомпании. Вы где такое видели в мире? Вот конкурс «Тэфи-Регион», финал которого будет в Екатеринбурге, там номинанты, вы почитайте из каких поселков, из каких областей, это хорошо, что там люди творят, придумывают и делают, но это уникальная российская особенность телевизионного ландшафта. Этого нет в мире нигде! В России регионального телевидения слишком много, больше, чем может переварить природа и потребности человека, поэтому происходит объективная историческая усушка, утряска. В этом не надо видеть какие-то козни цензурно-политические. Хотя, конечно, что называется под сурдинку, наверняка решаются вопросы и такого порядка: надежные — не надежные, преданные — не преданные, власть ориентированные — не власть ориентированные. Но это не главный мотив исчезновения. — Может быть, как вы говорите, под эту сурдинку, заведут губернаторские каналы в третий мультиплекс, но не заведут какие-то частные. А в России еще есть частные каналы, региональные, которые бы 24 часа держали эфир? Я просто не знаю таких примеров. — Чтоб при этом стопроцентно программировались? Мало, пять осталось, семь. Из них два в Екатеринбурге. Это те, которые самостоятельно программируются. — И при этом частные. — А! Так частных уже практически нет. Хотя формально «4 канал», наверное, частный. — Вы не следите за «4 каналом» вообще никак? — Я слежу и переживаю за людей. — А почему вы переживаете за людей? Я вот не переживаю. То, что оставленный вами директор убивает вашу «Четверку», — это отдельная история. — Почему убивает? Это неправда. — Она — хранитель, она не рождает новые смыслы, идеи, она не ведет никого. Она сидит и переживает, что придет человек и испортит ее «четверку» своими гадкими, провластными поводами информационными. Но это неправда. У власти уже много лет нет потенции, чтобы портить. — Два вопроса прозвучало: почему переживаю за людей? Потому что, волею судьбы, коллектив, который я оставил в 2004 году, когда уезжал из Екатеринбурга, в лице основных специалистов и сотрудников, он все тот же. То есть меняются репортеры, журналисты, но основных там 5-7 человек, на которых держится компания, они те же. Этих людей я в свое время собрал, научил, поэтому, как я могу за них не переживать и не беспокоиться за их судьбу, даже личную? До сих пор остались очень теплые отношения. Это не профессиональное переживание, а человеческое, потому что в свое время я их с улицы привел и сказал: вот, садитесь работайте и радуйтесь. Во-вторых, сегодня не лучшее время для такой модели, в которой существует «4 канал», исторически. Модель, в которой он существует, по большому счету давным-давно, еще при мне, вышла на так называемую плановую мощность. Это модель региональной компании, у которой есть утренний прайм, вечерний прайм, все остальное — какие-то спецпроекты на актуальные или ностальгические темы. В рамках этой модели, «4 канал» то, что делает, хотя конечно можно начать комментировать — это можно было бы сделать лучше или хуже, но принципиально иначе запрограммировать «Четверку» невозможно. — А модель поменять можно? — Нет. Потому, что модель, в которой родилась «четверка» и много других телекомпаний в России, это были уникальные 10 лет — 90-е — когда власть сверху сказала, мы хотим, чтобы вы были такими, как вы хотите, а снизу зрители сказали: давайте, быстрее что-то делайте, мы очень хотим. Все, такой ситуации больше нет. — В нулевые она поменялась. Сейчас это как звучит? — Власти все равно, я имею в виду федеральной — есть там региональное телевидение или нет, и что оно показывает на эту тему. В каждом субъекте федерации эта тема рулится, где-то в большей степени свободы и отсутствие цензуры, где-то меньше. — А снизу? — Снизу вообще все равно. Все. Той уникальной ситуации, которая была в 90-е годы, когда конъюнктура и сверху, и снизу совпадала и потребности были сформированы таким образом, что власть сказала «надо» и снизу зрители сказали «надо», она больше неповторима. Она уникальна. — Каким должно быть региональное телевидение, скажем, в Екатеринбурге? — В моем представлении, надо формировать одну мощную телекомпанию, использовать ресурсы и бюджеты, которые есть у «Обл ТВ», и профессионализм и школу «Четверки». Должен быть один мощный региональный проект, очень качественный, очень профессиональный с отличным региональным эфиром, новостями и т.д. Для этого сейчас есть все основания и все шансы. На мой взгляд, если «Обл ТВ» и «4 канал» при объявленном конкурсе на третий мультиплекс пойдут бороться отдельно, мне кажется, это будет странная ситуация. — Описываете кризисные явления, а сами вернулись в телевизионную историю. Я пишу про вас уже лет четырнадцать. Понимал, почему вы уходите с регионального телевидения и занимаетесь кино, потом достаточно логичная история с «МУЗ-ТВ». Сейчас мне абсолютно не понятная история: молодежный канал, линия одежды, ресторан, в котором Вы развлекаете гостей как DJ. Это новый общий столичный тренд? — (смеется) Каприз художника, который он может себе позволить! Я продюсер смыслов: для меня фильмы «Любовь с акцентом» и «Овсянки» — это в некотором смысле одинаковые проекты. Хотя люди скажут: одна фестивальная арт-хаусная картина, вторая — на кассу рассчитана. Как так? А они для меня одинаковые, потому что каждый из этих фильмов запускался в тот период, когда смыслы, которые в этом фильме главные, были очень мне интересные, близкие, я хотел с ними разобраться, я их переживал и очень остро чувствовал. В этом смысле они у меня, как у продюсера, одинаковые. Я жил внутри и первой картины, и второй. Это было созвучно именно моей личной биографии на тот год, когда я этим занимался. — В чем тогда у вас смысл с каналом? Это для вас вторая молодость, что происходит? — Какая вторая молодость? У меня молодость нескончаемая, вечная. Я тут тест заполнял «Ваш психологический возраст» и плакал, когда получил цифру. Думал, нарисуют цифру 30-35, 22 нарисовали! Шутка, конечно, но 22 было неожиданно. Так можно и в младенческое слабоумие впасть. А вообще, у меня выросли дети — сыновьям 18, 23 — я заметил, что они вообще в другой музыкальной среде существуют. Обратил внимание, что они слушают. И понял, что произошла реальная смена эпохи. Даже с точки зрения того, как сегодня потребляется любая информация. Сегодня ролик больше двух минут смотрится в разы меньше, чем ролик 15 секунд. Современное поколение потребляет информацию дискретно, оно привыкло к другому ритму, к другому звуку, оно привыкло к клиповой манере восприятия. У нас сейчас новое поколение, которое реализует себя в новой музыкальной культуре. Да, они знают, что такое рок-музыка, да, они с удовольствием сходят на концерт Muse в Олимпийский, но при этом после концерта они сядут в метро и включат свой MP3-плеер и будут слушать уже свою современную музыку. — И это у вас бизнесовый проект? — Да, мы взрастили проект на продажу. — В эти дни в Екатеринбурге проходит церемония «Тэфи-Регион». Учитывая наше обсуждение, этот конкурс имеет право на существование? — Да, безусловно. Еще как! — Даже несмотря на то, что пик регионального телевидения прошел в 2006 году. — Как бизнес прошел, но ведь как-то эти многочисленные сотни телекомпаний на сегодняшний день живут, как-то сводят концы с концами, где-то получают чуть-чуть от рекламы, где-то от местной власти, чуть-чуть от богатого спонсора, который тешит свое самолюбие и т.д. Схемы сбора денег различны в каждом конкретном случае. На эти деньги содержатся редакционные коллективы: журналисты, которые снимают, делают интересные сюжеты, документальные, публицистические фильмы, развлекательные программы, детские очень неплохие программы в этом году были. Телевидение все равно развивается. В Екатеринбурге появилось два проекта: «Екатеринбург ТВ» и «Малина». Они в Интернете вещают. Я сейчас не про качество этих программ, а про тенденцию. -Я, например, не верю в интернет-телевидение, потому что е2-е4 снимали для «URA.Ru», и там были совсем мизерные просмотры. История «Дождя» — это тоже история не интернет-телевидения, а история обычного кабельного канала. — Я говорю о возможной перспективе. Представим, что нет в эфире региональных телекомпаний, но в Интернете есть местные редакции. У них сразу увеличится число просмотров. Сейчас оно мизерно не потому, что они плохо работают, а потому что потребность в местной телевизионной информации удовлетворена традиционными каналами, которым по 20 лет. А если их не будет? Значит, появляется интерес. Тем более сами телевизионные приемники становятся агрегаторами контента из разной среды, человеку будет вообще все равно, он уже не будет понимать, откуда у него сигнал идет. Журналисты, которые останутся работать в своих городах, будут работать в этих интернет-редакциях, и тот профессионализм, который сегодня есть в эфире, а если в эфире его проявлять уже нет возможности, он начнет проявляться в Сети. — Инсайдом поделитесь? Сейчас создается новая премия индустриального комитета. «Тэфи-регион» Академии российского телевидения обесценится? — Академия, естественно, настроена на какой-то диалог в плане того, что называется сейчас «региональная премия», но обе стороны все равно понимают, что «Тэфи-Регион» надо сохранять. Это уникальная история. На ней кризис, который сложился в Академии, никак не отразился. Создатели индустриального комитета не очень хотят этим заниматься и не будут этим сильно заниматься. Но никто не хочет иметь на себе табличку «разрушитель» или «могильщик». Зачем? Тем более это реальное живое дело, в котором чуть-чуть надо помогать, там тащить никого не надо. Есть же проекты, которые тащат, накачиваются деньгами, включаются административные ресурсы, чтобы было пафосно, а «Тэфи-регион» реально живой проект, в котором очень заинтересованы рядовые люди. А с Академией, с национальным конкурсом, другая история. Там объективно кризис. Объективно конкурс уже не проводится второй год. И это хорошая ситуация, чтобы перезапуститься, осмыслив новые задачи в новом времени.