Сейчас в печально известном СИЗО Лефортово сидит арестованный в Сербии местной контрразведкой и доставленный в Россию Илья Горячев — историк-балканист, молодой политик, бывший глава националистической организации «Русский Образ» и одновременно подозреваемый Следственным комитетом в организации множества убийств, торговле оружием и создании экстремистской организации «БОРН». Вместе с ним на скамье подсудимых могут оказаться Никита Тихонов, уже осужденный за убийства адвоката Маркелова и журналистки Бабуровой, его гражданской жене Хасис и множество других фигурантов. Правдивы ли обвинения, перспективы дела и прочие подробности самого громкого уголовного дела последнего времени о националистах — читайте в интервью «URA.Ru» Николая Полозова, бывшего адвоката знаменитых PussyRiot. — Почему вы вместе с Фейгиным взялись за дело Ильи Горячева? — С адвокатом Марком Фейгиным я уже работал по делу Pussy Riot. Он профессионал и адвокат, на которого можно положиться при ведении сложных дел. Когда поступило предложение по защите Ильи Горячева, я не сомневался, что именно в составе такой команды защита будет осуществляться эффективно, в результате чего принял поручение на защиту. — Ваш рабочий дуэт неоднократно говорил о своей приверженности адвокатуре именно политической, что подтверждается множеством примеров из вашей практики, в том числе наиболее громким делом — делом Pussy Riot. Какова доля политической составляющей у Горячева? — Что касается политического подтекста в деле Горячева, то он тоже присутствует, безусловно. Во-первых, Горячев всю сознательную жизнь занимался легальной политической деятельностью. Нравятся кому-либо националисты или нет — это вопрос политического вкуса, тем не менее, деятельность Горячева лежала в легальных рамках. На мой взгляд, именно политическая деятельность, тем более на таком поле, пристально контролируемом спецслужбами, как националистическом, и составляет политическую подоплеку уголовного дела «БОРН». Кроме того, уровень ведения и сопровождения дела — генералы СК и ФСБ, указывает именно на политический интерес со стороны власти в исходе данного дела. То есть уровень принятия решений гораздо выше, чем при среднестатистическом расследовании и оперативном сопровождении дела банды, осуществлявшей убийства. — Почему так долго проводилась экстрадиция из Сербии, и по каким причинам она все же была проведена, несмотря на нарушение множества процессуальных норм? — Было несколько судебных заседаний по экстрадиции Горячева. Сербские суды не были достаточно уверены в причастности Горячева к преступлениям банды «БОРН». Несмотря на то, что изначально РФ вменяла Горячеву больше преступлений, чем впоследствии было предъявлено в обвинении, например, убийство судьи Чувашова. На мой взгляд, на Сербию оказывалось определенное давление со стороны России. Как на уровне взаимодействия спецслужб (задерживала Горячева не полиция, а сербская контрразведка), так и на политическом уровне, я имею в виду проведение нитки Южного потока и кредит на 2,5 млрд. евро. Все это в совокупности позволило сербским судам, сербскому руководству принять решение о выдаче Горячева в нарушение процессуальных норм. Сербские адвокаты Горячева продолжают обжаловать принятые сербскими судами решения и в скором времени обратятся в ЕСПЧ, который, несомненно, даст правовую оценку данной экстрадиции. — Почему в день экстрадиции СМИ показали актера, изображавшего Горячева, в то время как на самом деле Илью доставили в Лефортово тайно? — Этот вопрос скорее следует адресовать УЗКС ФСБ России. Именно эта служба осуществляет оперативное сопровождение дела. К чему нужен был маскарад, никому до сих пор не ясно. Вместе с тем, Горячев полтора месяца содержался в Лефорово незаконно. В УПК существует серьезный пробел в части содержания экстрадируемых лиц без судебного акта, что противоречит международным соглашениям РФ и Конституции. Сложилась практика, при которой СК, пользуясь данным пробелом, держит обвиняемых под стражей без суда. Данный факт защита Горячева обжаловала в Басманный суд. 13 января будет заседание по этой жалобе. В перспективе задача стоит не только локально зафиксировать нарушения в деле Горячева, но и в принципе устранить правовую неопределенность в законе. — Все это действительно выглядит как фарс, особенно учитывая то, что сразу после экстрадиции с Горячева были сняты подозрения в убийстве судьи Чувашова, что было одним из ключевых обвинений. Вообще, на чем строятся показания, что есть у следствия? — Все материалы следствия, согласно УПК, защита сможет обозреть только после завершения предварительного расследования. Вместе с тем в нашем распоряжении уже имеется достаточно материалов, представленных следствием в суд в качестве обоснования ходатайства о мере пресечения. В этих материалах нет никаких объективных свидетельств о причастности Горячева к убийствам, бандитизму и другим инкриминируемым преступлениям. Нет оперативных материалов, прослушек, наружек и т.п., где Горячев отдавал приказы или распоряжения на устранение той или иной жертвы. Имеются лишь показания Тихонова, данные им в колонии для п/ж в Харпе, и показания Хасис, данные ей в ИК-14 (Хасис проходит по данному делу только как свидетель). Что касается показаний других фигурантов «БОРН», то они заявляют, что Горячева они никогда не знали, с ним не встречались и он им приказов на убийства неотдавал. То есть обвинение базируется только на устных показаниях двух человек, имеющих неприязнь к Горячеву (из-за ранее данных им показаниях по делу об убийстве Маркелова и Бабуровой). Также, в ходе очной ставки Горячева и Тихонова, большая часть вопросов защиты Горячева Тихонову была отведена следствием. И если Тихонов утверждал, что они встречались с Горячевым, где тот давал Тихонову приказы на убийства, все вопросы типа когда-где-при каких обстоятельствах это происходило, все эти вопросы отводились. Данная позиция следствия отражает нежелание следствия устанавливать истинные события и факты, а вести дело Горячева в заранее утвержденном обвинительном ключе. — Согласно материалам «Новой газеты» Тихонов, этапированный из Харпа в Матросскую тишину, выглядит сильно напуганным. Возможно ли, что следствие использует пытки и прочие физические методы воздействия для получения необходимых показаний? — «Новая газета» публиковала и другие материалы, свидетельствующие о применении насилия к заключенным в Харпе. В том числе для оговора и самооговора. Адвокаты Тихонова, как бывший, так и нынешний, подтверждали в прессе пытки в отношении Тихонова. Я не исключаю, что признания Тихонова были получены под давлением. — Как вы можете прокомментировать неявку представителей прокуратуры на судебное заседание по поводу апелляции к незаконному аресту? Как вообще выстраиваются отношения со стороной обвинения? — На мой взгляд, это было осознанное затягивание до взятия под стражу по суду, который состоялся 26 декабря. Именно на суде по мере пресечения представитель Генпрокуратуры просила приобщить определение Верховного суда по одному частному делу, которое, по мнению Генпрокуратуры, оправдывает нахождение после экстрадиции под стражей безочного решения суда. Это свидетельствует о довольно шаткой позиции обвинения в части нахождения Горячева в Лефортово полтора месяца без суда. 13 декабря состоится продолжение суда по нашей жалобе. Что касается отношений, то обвинение в лице прокуратуры пока представлено в этом деле опосредованно, в силу процессуальной стадии предварительного расследования. Основным процессуальным оппонентом является следствие. У защиты могут быть только профессиональные отношения со следователями, в этих рамках мы совместно работаем. Следствие расследует, мы защищаем доверителя. Но тот факт, что мы уже во второй раз вынуждены обжаловать в судебном порядке отказ в удовлетворении ходатайств защиты, свидетельствует о серьезной процессуальной борьбе в рамках дела по обвинению Ильи Горячева. — Что вы вместе с Фейгиным и вашим подзащитным ждете от суда 13 января? — Конкретно от Басманного суда мы ничего не ожидаем, поскольку сложившаяся практика удобна как прокуратуре и следственному комитету, так и суду, органам, работающим в единой системной связке. Данный суд и последующие инстанции необходимы для вынесения этой проблемы в сферу правового поля ЕСПЧ и Конституционного суда, которые могут повлиять на изменение правоприменительной практики в части содержания под стражей экстрадируемых лиц. — Какие вообще вы строите ожидания на процесс? Удастся ли снять обвинения до стадии ЕСПЧ? Вообще, можно ли ожидать дальнейшего «отпадения» эпизодов, как это уже произошло с обвинениями в организации убийства Чувашова? — Защита настроена на активную тактику. Илья Горячев не отказывается от дачи показаний о своем алиби, и на данном этапе следствие их не опровергло, также защита настаивает на проведении очных ставок со всеми фигурантами дела «БОРН». Мне бы не хотелось делать прогнозы, но если следствие не предъявит какие-либо серьезные доказательства причастности Горячева к убийствам и бандитизму, обвинению на суде присяжных придется очень тяжело. — То есть защита будет настаивать именно на суде присяжных? — Пока слишком рано говорить об обвинении в окончательной форме. Но если к моменту завершения следствия останутся составы, предусмотренные к рассмотрению в суде присяжных, то эта форма защиты будет предпочтительнее рассмотрения дела судьей единолично или в составе тройки. — Как вообще себя сейчас чувствует Горячев? Первоначально его посадили в камеру к экстремисту из Хизбут-Тахрир, откуда через полтора месяца перевели, не было ли это попыткой давления на него? — Илья Горячев чувствует себя хорошо. На мой взгляд, помещение в камеру к исламисту, по замыслу оперативников, должно было оказать деморализующее воздействие на националиста. Но от самого Горячева за все эти полтора месяца ни одной жалобы на соседа не поступило. Напротив, они вели разговоры о религии, разности цивилизаций и спокойно уживались вместе. Так что этот расчет не оправдался. Что касается мер физического воздействия, то Лефортово это, конечно, не Харп, кроме того, особый статус экстрадированного лица обусловлен гарантиями РФ о неприменении насилия и пыток, в силу международной Конвенции об экстрадиции. Поэтому обращение с ним происходит строго в рамках закона. В данном случае защита удовлетворена, поскольку основным нашим требованием к государству является соблюдение закона.