Кто-то еще не в курсе? Межнациональные конфликты сотрясают Пермский край давно, но местные власти предпочитали закрывать глаза на очевидное. Удобнее говорить, что ничего не происходит, что ситуация под контролем. Еще есть повод и для гордости: по сравнению с той же Казанью Пермь казалась тихим спокойным местечком. Но вот три сотни молодых пермяков, вышедших по призыву в соцсетях на улицу бить мигрантов, разом разрушили этот миф. Местные власти всё ещё не хотят признавать очевидное, полагает доцент ПГНИУ и координатор проекта «Русские встречи» Роман Юшков. Обо всем этом, а также о региональных аспектах национального вопроса в Перми, про отмашку для выпуска пара и «русском фашизме» — в интервью «URA.Ru». — Пару лет назад я говорил с руководителем пермского центра по противодействию экстремизму. Меня уверяли, что в Прикамье отдел «Э» может спокойно работать фактически в режиме профилактики. Это была верная оценка ситуации, или уже тогда было видно симптомы межнациональных конфликтов? — Центр «Э» действительно может работать спокойно, ведь это структура государственного подавления русских, любых попыток самозащиты и самоорганизации коренного населения. Такие попытки у нас фактически имеют место только в Москве да в Питере. Так что во всей остальной России, включая Пермь, центры «Э» лежат на печи да жрут государственный бюджет. Не публикуя, кстати, данные о своих доходах в отличие от всех других подразделений. Лишь иногда, развлечения ради, они, чтобы разогнать жирок, прессуют организаторов «Русских маршей». — Межнациональные конфликты вышли в публичную плоскость. Нам с ними жить дальше, или они исчезнут так же внезапно, как появились? — «Межнациональные конфликты» — весьма кокетливая формулировка. На деле имеет место перманентный чёрный террор по отношению к русским, поддерживаемый властью. Русские повсеместно выступают пассивными жертвами и ничего не могут противопоставить. Мне пишут, звонят, рассказывают о бесконечных историях запугивания, избиений и изнасилований со всех концов Пермского края. Только кончается всё ничем, одними бессмысленными рыданиями. Люди не решаются выносить это на публику и даже писать заявления в полицию, боятся кавказцев до холодного пота. Интенсивность этого террора постепенно увеличивается. Но я полагаю, что прорыв в публичную плоскость связан не с этим, а с тем, что кто-то наверху дал отмашку — пора спустить пар. В России это прокатывает, люди, почитав газеты, не выходят на улицу, а удовлетворяются обсуждением на кухнях да писаниной в соцсетях. Мой прогноз пессимистический. Русский обыватель будет покорно терпеть чёрную колонизацию и дальше. На улицу массово не выйдет, не потребует ни закрыть ворота для мигрантов, ни отрезать раковую опухоль Чечни. Так что в перспективе — превращение юга в филиал Кавказа, Сибири — в китайский протекторат, средней полосы и Урала — в филиал Средней Азии. С соответствующим нарастанием бытового террора и в последующем с делёжкой исконно русских территорий между разноэтническими ханствами. Не хотим хирургически удалять больные части организма, запретили даже говорить об этом — получим мучительную смерть всего русского тела. — Как проблему межнациональных отношений оценивают краевые власти? — Оценивают традиционно — предательски по отношению к русским. Ни один из них не поставил вопрос о пересмотре региональной миграционной политики, ни одни не сказал, мол, ребята, мы ведь действительно уже не туда приехали, что с Родиной-то делается, во что превращаемся? Все они опять что-то блеют про толерантность, про борьбу с экстремизмом — естественно, с русским, с каким ещё! — и с антимигрантскими настроениями. Это звучит примерно так: «Процесс изнасилования столкнулся с трудностями: жертва выражает недовольство. А ведь это нервирует бедного насильника! Как бы ему помочь? Давайте убедим жертву расслабиться, чтобы процесс и дальше шёл гладко и толерантно». — Ходит слух, что выступление молодёжи заказали, чтобы обвинить в его организации персонально вас и, тем самым, избавить незаконно построенный ночной клуб «Бегемот» от вашего пристального внимания. — Я знаю, что хозяева «Бегемота» завязаны на полицию. Но мне кажется не слишком вероятным, что акция спланирована против меня. Как-то уж больно прихотливая траектория выстрела. Вот что я не исключаю, так это возможность тестирования ситуации со стороны спецслужб. И одновременной прививки: впредь не верьте соцсетям, если в них напишут, что мигранты убивают и насилуют русских! А молодёжь взяла и достаточно массово вышла, проявила гражданское и нравственное чувство! Дала чуть-чуть шороху нашим предателям в высоких креслах. — Кому эти события принесли выгоду? — Определённую выгоду получили противники Басаргина, поскольку формально это его «недоработка». Диаспоры, кстати, на ЧП никак не прореагировали. Чего им беспокоиться? Их положение стабильное, деньги идут от нелегальных рабочих, от рынков, от пилёжки пермского строительного бюджета, от наркотрафика. Уполномоченная по правам человека Марголина их надёжно защищает от «русского фашизма». — Где и по какому поводу где ещё рванёт в Прикамье в 2014 году? — Очень вероятно, что в разных местах. Власти пора вспомнить, что она правит в русской стране, и перестать предавать свой народ. После недавнего выступления пермяков мне передавали, что в администрации губернатора со мной хотят пообщаться, обсудить ситуацию в регионе. Однако до встречи так и не дошло. Что делать простому обывателю, когда от власти не приходится ждать защиты? Не спускать оккупантам и их здешним партнёрам насилия, хамства, малейшего нарушения законодательства, писать на них заявления и жалобы везде и всюду, доводить каждое такое дело до конца, объединяться в этой борьбе, и не только с русскими националистическими структурами, доносить все свои поражения и унижения, а также все свои победы до СМИ. Элементарно стараться не покупать у чужаков и не пользоваться их услугами, не давать им ни рубля. Брать власть за горло, требовать от неё защиты интересов коренного населения, прекращения миграции, разоблачать предательство этой власти. Земля должна гореть под ногами оккупантов, иначе она скоро загорит под ногами у тебя самого. — Роман, вы всё-таки воспринимаетесь как теоретик русского национального вопроса. В какой момент перестанете быть теоретиком и перейдете к практике? — А я и так не теоретик, я практик. Моя правозащитная и журналистская деятельность это и есть моя практика. Что ещё от меня требуется? Возглавить группу русских мстителей и уничтожать врага физически? К сожалению, я хотя и являюсь офицером запаса, плоховато подготовлен к такой миссии.