Зачем Юревич сдал «большую тройку», как Дубровский попал «под тенденцию», чем закончится «чебаркульский скандал», перспективы Сергея Давыдова и главный проигравший от реформы МСУ. Какой будет явка и что вообще ждет Челябинскую область после 14 сентября? Обо всем этом в интервью «URA.Ru» рассказывает известный политолог Александр Подопригора. — Александр Васильевич, в числе прочих вы по мере сил приближали, как известно, свержение Михаила Юревича. Что скажете спустя полгода? Не зря боролись? — Ну, положим, все-таки отставку, не свержение. В тот момент многие люди в Челябинской области считали жизненно важным, чтобы Юревич перестал определять здесь политику, правила игры. На поверхности был конфликт с одним-двумя предпринимательскими кланами, но реально «в деле» оказалось куда больше структур и людей, в том числе с бизнесом не очень связанных. Как сказал мне человек из команды экс-губернатора, ее конец лучше всего характеризуется формулой Тарантино — «бесславные ублюдки». «Человек, на которого мы работали, сдал нас всех. При этом жертва не имела смысла, поскольку спустя полгода его карьера закончилась столь же бесславно. Все ушли — и в спину несутся обвинения в «медицинском деле», коррупции, махинациях с деньгами «дорожной революции». Он не совсем прав со своей яркой метафорой. Юревич, не утруждая себя политическим анализом и вообще рефлексией, всегда имел великолепное чутье на опасность. И, ощутив ее во второй половине 2013 года, сыграл на опережение — в расчете выиграть время и еще кое-какие важные дела порешать. И у него получилось, ставшая для него совершенно неожиданной отставка могла бы случиться гораздо раньше. Другим пришлось расплачиваться за это, и не только отставками — всем понятно, например, что в «деле о клевете» на месте Олега Грачева должен быть совершенно иной человек. И все мы его знаем. Как и то, что в отдельное производство выделено дело о «неустановленном лице», организовавшем ту провокацию против судьи Федора Вяткина. И дело это расследуется. И не оно одно. Как действующей губернатор Юревич не оправдал даже ожиданий бизнеса, из которого вышел — Дубровский и вообще нынешняя ситуация в области соответствует вашим ожиданиям «после Юревича»? — В январе мало кто предполагал, какой будет структура власти через полгода, что за люди придут. Собственно, фамилия Дубровского «всплыла» дня за два до ухода Юревича. Ранее ни в политических, ни в олигархических кругах о нем ничего не говорилось. Самые-самые осведомленные узнали дня за три-четыре. У меня к нынешнему правительству масса вопросов — и не только у меня. И чем дальше, тем их будет больше. Но сегодня никто не скажет, что Дубровский коррумпирован, а про Юревича так говорили многие. Никто не скажет даже, что Дубровский действует в интересах ММК. Характер и мотивация власти изменились принципиально — вот это меня абсолютно удовлетворяет. — Смущает дедлайн, сдвинутый аж до выборов. И кадровые перспективы вызывают вопросы, исходя из уже известных персоналий — Бахаев, Петриди, прочимый в министры Унанян — при всем уважении к Арсену Гамлетовичу. Такое ощущение, что кадровая скамейка у Дубровского коротка. — 14 сентября Дубровский не просто избавится от приставки «врио» и имиджа человека, которого в область сбросили «на парашюте». У него будут совершенно другой уровень легитимности и степень политической свободы по сравнению с нынешним статусом, даже по КЗОТу ограничивающим его во многих решениях. И, по моим данным, реконструкция будет очень существенной. В частности, как и большую часть истории области, правительство опять начнет подчиняться губернатору — без дополнительных «прокладок» в виде премьеров и вице-премьеров. Это мой прогноз, уже давно озвученный. Потому что это эффективно, рационально, а Дубровский любить считать и «отцифровывать». В начале 90-х Вячеславу Тарасову стоило большого труда найти желающих занять ответственные посты в челябинской мэрии Дефицит кадров тоже не стоит преувеличивать — кому из журналистов известен хоть один замминистра? А ведь это тоже резерв. Есть люди в бизнесе — причем не из числа «владельцев-олигархов», в науке. Нет худа без добра: кризис в экономике, обмеление бюджетных рек и стимулируемое Кремлем повышенное внимание правоохранителей к властным структурам инициирует их самоочищение. Когда в бюджете нечего делить — воры во власть не идут. Я это хорошо помню по 90-м, когда работал в администрации губернатора Вадима Соловьева. Мы достаточно плотно общались с главой Челябинска, и Вячеслав Тарасов жаловался, как сложно затащить в мэрию профессионала на ответственный пост. Приватизация еще не прошла, делить было нечего, денег не было, а главная забота — чтобы хлеба и туалетной бумаги в городе было на три дня. Ну и во власти работали еще большей частью люди из советского времени. — Так у них еще просто понимания не было, как и сколько можно воровать... — Да, они видели в своей работе определенную миссию и получали за нее немного. А вот когда в бюджетах завелись деньги, появилась толпа серых управленцев — «эффективных менеджеров» в основном из коммерции. Мотивированных только на выщипывание из казны мелких и крупных кусков. Апофеозом всего стало правление Юревича, власть была приватизирована в интересах одной из бизнес-групп. Вот сейчас с 31-го телеканала (контролируется Юревичем) люди бегут, да и с «Восточного экспресса» — все начало рушиться, как только урезали бюджетное содержание этого «медиа-бизнеса». Само появление Дубровского — следствие того, что федеральная власть столкнулась с полным провалом подготовки кадров по линии «Единой России». Все эти «президентские сотни» и «тысячи», куда собирались родственники, друзья и кумовья — пшик на выходе! Администрация президента смотрит на регионы и видит, что единственные системообразующие структуры, готовящие лидеров, способных работать, давать результат и за него отвечать — это крупные региональные корпорации. При желании у Бориса Дубровского можно найти ошибки. Но заподозрить его в коррупции до сих пор не рискнул никто Посмотрите на биографию Редина: он был депутатом Магнитогорской гордумы, вице-спикером областного Заксобрания, вице-губернатором — и периодически возвращался на ММК, занимался финансово-управленческими вопросами. Такая деятельность суть постоянная учеба, делающая человека готовым к реальной работе. Плюс для Путина ММК в человеческом плане структура не чужая, он в Магнитку приезжал неоднократно, много общался с Рашниковым, Христенко. А при Юревиче только там, собственно, и бывал, посещая область. — То есть это политическая тенденция — губернатор-менеджер? Не «светящийся» в СМИ, для которого выборы — лишь средство обретения легитимности? И который не оглядывается на пресловутый рейтинг АПЭК? — Полноценными политиками губернаторы станут не раньше, чем в стране и регионах возродится настоящая политическая активность, конкуренция. Сейчас востребован трудоспособный менеджер, имеющий вместо бизнес-интересов амбиции карьерного и репутационного плана. Потому что нужно банально спасать разваленный и растащенный регион, к тому же страдающий от кризиса в металлургии и санкций. Губернаторы-политики появятся не раньше, чем на них возникнет запрос у населения и элит. И оценки информационной активности наряду с PR-ом станут актуальными не раньше. Выстроенная «Единой Россией» система кадрового резерва оказалась бесплодной. Пришлось идти на поклон к корпорациям А рейтинг АПЭК — это даже не политологический, а журналистский подход к оценке работы губернатора. Реальные дела, процессы и события никому не интересны, а вот стоило мэру Чебаркуля написать чего-то скандальное в Интернете — караул, крушение основ! Рейтинг губернатора огромного региона «срезают» на 11 пунктов из-за двух постов в Facebook (деятельность запрещена в РФ) обиженного мэра периферийного городка — это абсурд, «морковка» для непритязательных москвичей. — Ну, мы же понимаем, что за этой перепалкой в соцсетях, как за индикатором, следят и в Челябинской области. Из того, чем закончится противостояние между главой региона (пусть через буфер в лице одного из вице-губернаторов) и всенародно избранным главой, будут сделаны определенные выводы о пределе возможностей Дубровского. — Я бы так не драматизировал. Все главы городов и районов прекрасно знают проблемы и шаткое положение Орлова, я с ним тоже знаком и общался. Он очень неглупый человек, но допустил целый ряд непростительных ошибок. Плюс вопросы коммерческого плана. Наша экспертная группа сейчас занимается так называемыми «статусными банкротами», и, оказалось, Орлов тоже может быть занесен в эту категорию. Две плотно сотрудничающие с американской компанией коммерческие фирмы (Орлов в них учредитель, а «русский» американец Хартли — его партнер), должны бюджетам весьма крупные суммы. И бюджеты этих денег, похоже, не увидят — ибо фирмы, деликатно выражаясь, не совсем естественным путем стали банкротами. Весь этот груз сейчас тянет Орлова на дно. Бюджетные деньги, способные решить те или иные проблемы города, Орлову просто не доверяют — вот и спецпредставителя губернатора прислали Я убежденный противник той реформы МСУ, которая сейчас проводится в жизнь, но признаю — пример Орлова сейчас очень удобен всем, кто ратует за отмену прямых выборов мэра. — И ничего с ним сделать нельзя, потому что за него проголосовал народ... — Бросьте. Выборы тут ни при чем. Новейшая история области полна мэров, которых задерживали в собственном кабинете и вели куда надо — будь ты хоть трижды избранный. Есть и другие технологии, вполне демократические. Политическая судьба Орлова решена, и он это прекрасно знает. — А политическая судьба челябинского сити-менеджера Сергея Давыдова? Насколько уместен он окажется после 14 сентября? — Сейчас все ключевые игроки, в том числе — мэры, находятся в подвешенном состоянии. Мол, без проблем работаем до выборов, а потом уже будем по вам решать — исходя из социально-экономического состояния территории, а также явки и распределения голосов. По моей информации, Давыдов у Дубровского отторжения не вызывает. Плюс опыт руководства, плюс ровное, без страстей, отношение к нему. Я слышал много высказываний о Давыдове от челябинских предпринимателей и политиков — и они куда менее критичны, чем я ожидал. С Давыдовым «сработались». А его политическое происхождение при таком раскладе безразлично, ибо Сергей Викторович не столько человек Юревича, сколько человек Системы. Сегодня ее возглавляет Дубровский. Вот и все. Сергей Давыдов — человек системы. И пока во главе нее Дубровский, челябинский градоначальник ничем не хуже магнитогорского Опять же, после реформы МСУ в Челябинске политические возможности Давыдова размоются. Мэрия функционально очень сильно ослабеет, сократятся штаты, уже сейчас многие городские чиновники пытаются присмотреть себе местечко в районных администрациях. Город постарается сохранить за собой лакомые кусочки, принятие решений по имуществу и земле, но это эволюция в «английскую монархию» — эти вещи будет плотно контролировать область. В муниципальных районах (а это целые города — под 200 тыс. населения) сформируются «полуфеодальные элиты», с которыми придется договариваться — в том числе по всем крупным выборам. — Так не проще ли было иметь дело с одним Давыдовым? Теоретически все красиво: дергая за ниточки, область через группы влияния в районах контролирует областной центр. Но получится ли дергать за миллион таких «ниточек»? — Я уже высказывал такие опасения. Когда районы получат свои бюджеты, а большинство в Советах будут контролировать местные финансово-промышленные группы — главным проигравшим окажется «Единая Россия». Как это произошло в Металлургическом районе: согласовали один список, провели праймериз, а потом Барышев передоговорился в администрации губернатора — всех выкинули и вписали его людей. Эта партия теперь просто ширма, за которой удобно вести политический торг — и все это понимают. Зачем опережать события — просто подождите пять лет! Не исключено, что нынешняя реформа МСУ была неправильной, а вот прямые выборы — то, что нужно... — Но ведь неоднократно говорилось, что реформа задумана, чтобы повысить степень контроля региональных властей за областными центрами? — Это системный порок нынешний власти — ее представители пытаются выстроить систему со всеми атрибутами демократии, включая честные и открытые выборы, но чтобы она обеспечила им возможность оставаться при власти всегда. Но это несовместимые вещи! Демократия — это, прежде всего, регулярная сменяемость власти. Поэтому возможны лишь сиюминутные варианты самосохранения: были одномандатные выборы, потом партийные, сейчас опять переигрывают под одномандатные — кажется, что так лучше, безопаснее, больше «своих» удастся провести... — ... и в один прекрасный день будет решено, что созданное реформой МСУ районное деление себя не оправдало? — Легко. Это ведь тоже очередная конъюнктурная попытка обеспечить несменяемость власти — через уход от прямых выборов. Но еще раз: мы оцениваем ситуацию исходя из реальности, работаем в «предлагаемых условиях» и потому обязаны признать определенные плюсы в этой схеме — «вертикали» придется стать более гибкой, придется со многими договариваться, учитывать множество интересов, что уже неплохо. И вообще нас ждут нескучные времена. Никто не сомневается в победе Дубровского на выборах, но вот вопрос — кто из «технических» оппонентов станет вторым? Никто уже не помнит, сколько набрал Михаил Гришанков в 2000-м, за последующие 14 лет он ничем себя здесь не проявил, но второе место до сих пор заставляет всех числить его потенциальным губернатором. Не только это, конечно, но этот фактор очень важен. Вот и в последнем «президентском списке» он был. Социологи прочат второе место на губернаторских выборах коммунисту Нациевскому. А стоило бы присмотреться к остающемуся на заднем плане Владимиру Брижанину — А что все-таки будет с явкой 14 сентября? Люди ведь могут не прийти на выборы, и легитимность Дубровского будет поставлена под сомнение? — По всем реалистичным прогнозам явка будет приличной и порог в 50% преодолеет. На Дубровского работает вся внутри- и внешнеполитическая ситуация, санкции, война, все центральные телеканалы. Когда на обывателя нагоняют страху, он очертя голову падает в объятия власти: больше ему деваться некуда. Весь социально зависимый электорат имеет только одну надежду — на распределение оставшихся ресурсов страны, а они в руках у президента и, ниже уровнем — у губернатора. Если он перед выборами выйдет к народу и скажет: «Братья и сестры, все катится к такой-то матери, и мне нужно от вас стопроцентное доверие, чтобы остановить область у этой пропасти!» — придет 90%. Он, конечно, так не скажет — а жаль: эффект был бы потрясающий! Очень временный, конечно, но потрясающий. — Что еще может усилить интригу на губернаторских выборах? — Мы видим, как сейчас обостряет ситуацию Владимир Брижанин — это ведь вполне осознанный шаг. Его предложение вынести за пределы городов области все крупные предприятия невыполнимо, но оно оформлено законопроектом и поневоле заставляет о себе говорить. Когда вопрос ставится предельно радикально — люди это замечают и запоминают. Никому не известный юрист становится «новым лицом в политике» — а если займет второе место, то и «наследным принцем». Не стоит забывать, Брижанин очень близок через определенных людей к экс-губернатору Юревичу. У Юревича сейчас есть время. А это очень серьезный ресурс — То есть фактор Юревича в этой кампании все-таки присутствует? — Я точно знаю, что у него было желание провести группу депутатов в Гордуму. И оно даже стало технологически оформляться, что связывают с движением «Мой Челябинск» и партией «Города России», которую возглавляет в регионе все тот же Брижанин. Но информация просочилась, и Михаилу Валериевичу напомнили о фактическом запрете возвращаться в политику. Вот только это совершенно неважно, и никакой «список Юревича» ему не нужен. Все эти люди сидят на своих местах. Сейчас они настроены на Давыдова и Дубровского, но быстро вновь построятся под Юревича. Полномочия депутатов Госдумы заканчиваются через два года, никто больше Юревича туда не выдвинет. Сейчас ему нужно либо готовиться к полному «исходу» из страны, либо создавать в Челябинске серьезную политическую базу. И, случись какие-то резкие перемены на федеральном и региональном уровне, Михаил Валериевич вполне может вспомнить, что он молод для политика, достаточно опытен, богат, имеет свои СМИ и технологов и т. д. У него есть сейчас возможность ждать. А это серьезный ресурс в нашей быстро меняющейся политической жизни.