Редакция «URA.Ru» выступает с официальным заявлением и просит дать пояснения о причинах давления, которое оказывается на журналистов российского информационного агентства. По нашим материалам в Свердловской области ведется несколько доследственных проверок, были возбуждены уголовные дела в отношении сотрудников редакции. Самый острый конфликт — с Управлением Росреестра. После публикации о деятельности этой организации, начался прессинг. К сожалению, следствие концентрируется не на нарушениях законодательства, о которых журналисты сообщают в силу своей профессии, а на выяснении источников информации. Редакция ведет открытую информационную политику и просит прокурора Свердловской области Сергея Охлопкова дать оценку изложенным фактам, а также предлагает нашим читателям самостоятельно оценить ситуацию. Год назад «URA.Ru» опубликовало материал «Там действует банда, которая проворачивает многомиллионные сделки. В составе — чиновники и бывшие чекисты», в котором рассказывается об оперативной разработке отделом по борьбе с организованной преступностью ГУ МВД России по Свердловской области махинаций с недвижимостью в Екатеринбурге. По версии полицейских, на протяжении нескольких лет их проворачивает группа «предпринимателей» — среди них бывшие сотрудники Федеральной службы безопасности и офицеры полиции, а также сотрудники Росреестра, где осуществлялась регистрация сомнительных сделок. Управление Росреестра по Свердловской области обратилось в суд, но дело проиграло. Судом было установлено, что статья выражает мнение ее автора и основана на переписке между Управлением Росреестра по Свердловской области и ОБОП ГУ МВД России по Свердловской области. Глава Росреестра по Свердловской области Михаил Зацепин (слева) считает публикацию сведений о нарушениях в ведомстве клеветой. Даже несмотря на очевидные факты Тогда Росреестр по Свердловской области, вероятно, его глава Михаил Зацепин, потребовал возбудить уголовное дело. Проверка шла полгода, дело было возбуждено осенью по ч.2 ст. 128.1 УК РФ (клевета). Оно находится в следственной части Главного следственного управления ГУ МВД по Свердловской области. Сотрудники редакции уже допрошены. Разглашать сведения мы не имеем права, однако обязаны сообщить о существовании подозрительных схем при регистрации сделок с недвижимостью, которые полиция игнорирует. Материал по зданию на 8-е Марта, 8е, по которому работали убоповцы (что и стало причиной написания первого журналистского текста), был передан в отдел полиции № 5 УМВД России по Екатеринбургу. В официальном ответе начальника управления уголовного розыска ГУ МВД России по Свердловской области Мазаева сказано, что по результатам проверки вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Что именно помешало полиции начать следствие — остается только догадываться. В материалах проверки ОБОП странный нежилой объект прямо под окнами мэрии Екатеринбурга обозначен как здание по адресу улица 8 Марта, 8е (либо 8 Марта, 8е/31). На картах ему присвоен адрес переулок Театральный, 2. Милицейский адрес ему не присвоен. И, по данным начальника департамента архитектуры, градостроительства мэрии Екатеринбурга Алексея Белышева, заявлений на присвоение или подтверждение адреса по объекту не поступало. Но в ответе замначальника департамента архитектуры Малафеева сказано, что этот объект является «нестационарным» и включен в муниципальную схему размещения нестационарных объектов, утвержденную постановлением администрации в ноябре 2013 года. Договор аренды для размещения торгового павильона был заключен между администрацией (!) и ООО «Технопарк». По словам адвоката Павла Бабикова, защищающего интересы журналистов «URA.Ru», если участок выделен для размещения нестационарного объекта, который не является объектом недвижимости, а проще говоря — для размещения киоска, на нем нельзя законно построить здание, а тем более зарегистрировать на него право собственности. На это регистратор не мог не обратить внимание. Но даже это мелочи по сравнению с тем, что выяснили журналисты о истории этого объекта. В каком году оно появилось — сказать сложно. На фотографии, сделанной в мае 2003 года, здания нет. Однако в документах, полученных из информационных источников, содержится запись о том, что на этом месте якобы находилось нежилое помещение площадью 185 квадратных метров. Удивительно, но официально право частной собственности на него возникло еще до 1989 года, хотя тогда строения не было и в помине. Единоличным его владельцем был некий Константин Утробин, получивший здание в наследство. Он провел реконструкцию объекта и продал здание Владимиру Ивановичу Шумилову в 1991 году. Сделка была заверена нотариусом. А летом 2013 года новый владелец пришел в свердловский Росреестр, чтобы подтвердить свое право собственности. И оно было зарегистрировано. Вероятно, без проблем. Снимок 17 мая 2003 года. Здесь здания нет (фото с сайта www.1723.ru, автор Максим Лопатин) Но в свердловском Росреестре регистратор принял документы о том, что нежилой объект здесь в каком-то виде присутствовал. И еще до появления частной собственности в России он был унаследован физлицом, а затем продан Между тем порядок государственной регистрации очень жесткий. Все документы, которые подает заявитель, проходят правовую экспертизу и должны быть проверены на предмет законности сделки и на отсутствие противоречий между заявляемыми и уже существующими правами на объект. И первое правило регистратора — проверка подлинности документов. В 1989 году в стране действовал гражданский Кодекс РСФСР, принятый еще в 1964 году. Согласно ему, могли существовать только два вида собственности — социалистическая и личная, которая распространялась на предметы обихода, домашнее хозяйство и трудовые сбережения, но не на нежилые помещения. Частное право на подобные объекты возникло с вступлением в силу 1 января 1991 года закона «О собственности в РСФСР» — отмечает адвокат Павел Бабиков. Откуда появился документ о праве частной собственности на здание, как Росреестр пропустил эту сделку, насколько смелым должен быть регистратор, чтобы допустить подобную регистрацию, и почему это не выяснили сотрудники отдела полиции № 5 УМВД Екатеринбурга? Сотрудники ОП№ 5 УМВД Екатеринбурга не нашли ничего странного в регистрации сделок по объекту. А мы обнаружили Впрочем, как оказалось, это не единственный случай. Несколько месяцев назад суд разбирался с сомнительными сделками, которые были осуществлены по похожей схеме и регистрировались в Росреестре. Дело рассматривалось в Ленинском суде Екатеринбурга по иску прокуратуры Свердловской области, которая, в отличие от полиции, странную цепочку событий увидела. В списке ответчиков — четыре физлица, несколько юридических лиц и два регистратора Управления Росреестра по Свердловской области. Интересующий объект недвижимости (площадь 121,6 кв.м) — памятник истории и культуры местного значения, Дом Сырейщикова, расположенный на той же улице — 8 Марта, 23а. Право собственности на него принадлежит муниципальному образованию с 2002 года. Тогда же по решению ЕКУГИ здание было передано в аренду ООО «Каприз», а уже в мае 2004 года оно было самовольно снесено. Суд постановил взыскать с нарушителя почти 3,5 млн рублей компенсации бюджету Екатеринбурга, но деньги так никто и не выплатил, потому что приставы не смогли найти арендатора. А ООО «Каприз» возвело на этом же месте новое здание, площадью около 655 кв.м. Суд узаконить эту конструкцию отказался, и объект простоял до мая 2013 года, когда на нем начались несанкционированные ремонтные работы. Проводились они на основании государственной регистрации права собственности на вновь выстроенное здание, оно принадлежит Михаилу Кутепову, Екатерине Москаленко, Николаю Чудакову и ООО «Холдинг Актив». Это здание — еще один пример того, что чудеса бывают. На месте снесенного памятника объект появился в «нулевые». Через суд зарегистрировать право собственности не удалось, а через Росреестр — легко В ходе судебного заседания стало известно, что существуют документы, по которым в 1996 году здание принадлежало ООО «СпецАвтоСтрой», которое продало его некому Ткачуку Г.А., а он и перепродал его в 2011 году ООО «НТ-Консалтинг» за 40 млн рублей. После чего регистраторы Росреестра подтвердили права физлиц на доли в объекте недвижимости. Вот цитата из определения Свердловского областного суда: «Однако установлено судом, что по указанному адресу и на указанный период отсутствовал объект с такими техническими характеристиками, технический паспорт на объект недвижимости, трехэтажное здание площадью 655,3 кв.м, инвентарный номер 27648/401/01, год ввода в эксплуатацию 1995, представленный регистрирующему органу (т.1 л.д.86), ФГУП „Ростехинвентаризация — Федеральное БТИ“ не выдавался (т.2 л.д.119). В 1996 году, согласно данным ЕМУП БТИ, по данному адресу располагалось двухэтажное здание, возведенное до 1917 года, общей площадью 121,9 кв.м. По требованиям технического учета зданию была присвоена литера А (т.6 л.д.26). Таким образом, фактически договор подписан в отношении несуществующего объекта, следовательно, сделка не может быть признана состоявшейся». Редакция просит прокурора Свердловской области принять меры реагирования с целью недопущения ограничения законной журналистской деятельности Суд требования прокуратуры удовлетворил, признал цепочку сделок ничтожной, многочисленные свидетельства о госрегистрации прав собственности — недействительными, а действия регистраторов — незаконными. В иске прокуратуры указаны имена пяти сотрудников Управления Росреестра, которые фактически неоднократно принимали неправомерные решения. Но ответ на вопрос о том, стоит ли за ошибками регистраторов что-то большее, так и не был дан. Сейчас журналистам, когда они готовят материалы на другие темы, периодически напоминают «про уголовное дело». Получается, что вместо того, чтобы расследовать факты злоупотреблений со стороны государственных и муниципальных чиновников, о которых сообщают журналисты, сотрудники ГСУ занимаются преследованием журналистов за публикацию этих фактов. Редакция «URA.Ru» направила на имя прокурора Свердловской области Сергея Охлопкова письмо с просьбой оценить обоснованность возбуждения уголовного дела, которое расследуется ГСУ (в связи с его «значимостью» свидетелям даже предложено пройти полиграф) и принять меры реагирования с целью недопущения ограничения законной журналистской деятельности.