Один из самых известных ополченцев Новороссии депутат из Златоуста Александр Негребецких ненадолго вернулся на родину, чтобы привезти тело погибшего товарища. В том бою удалось выжить лишь двоим. Но он собирается вернуться. Вместе с ним в армию ДНР отправляется еще несколько добровольцев. Теперь они готовы дойти до Киева. — Во время нашего последнего разговора в ноябре вы после четырех ранений и контузии вернулись домой в Златоуст лечиться. Затем вновь уехали добровольцем ДНР. Говорят, не один — создали челябинский отряд? — Со мной тогда поехало 7 человек из Челябинской области. Потом к нам присоединился еще один парень из Новосибирска. И было принято решение создать свою группу. К сожалению, Аркадий Брагин погиб в бою. — Это известный в Сатке музыкант. Вы же сейчас приехали, чтобы привезти его тело и похоронить на родине? — Если его не вывезти, тогда похоронят там. А мать на какой могиле будет плакать, где будет искать? Я обратился к Геннадию Зюганову за помощью. Он оплатил транспортировку гроба. Мы привезли его в Ростов. Там все как положено: помыли, одели в костюм с галстуком. Гроб в цинк запаяли. И затем через Москву доставили в Челябинск. Был на похоронах и на 9 дней. Приезжали всей семьей. Собрались поэты, музыканты, которые знали Аркадия, из Челябинска были люди, из других городов. Устроили квартирник. На нем ребята исполняли песни Аркадия, читали его стихи. У меня супруга посвятила ему стих. Сказала, что все свои эмоции вложила в него, и зачитала. — Брагин поехал на войну подготовленным человеком? — У него уже был боевой опыт. Он служил в Чечне гранатометчиком. Когда уезжали, я всех ребят предупреждал: прежде чем билеты покупать, еще раз подумайте, стоит ли. Это не шутки, там война. Если кто-то в игрушки компьютерные наигрался и думает, что у него девять жизней, то этого не будет. Там одна жизнь. Но все ребята, которые с нами проехали, прошли Чечню, кто-то был в Афганистане. Боевого опыта не было только у нашего парнишки из Златоуста Павла, у него позывной «Таганай». Но на месте, насколько мы смогли, его подготовили. За полтора суток тактику показали, научили автомат собирать-разбирать, пострелял. Пошел в бой. И показал себя достойно. — Кто решил создать челябинский отряд? — Мы принимали это решение совместно с Гиви [позывной Михаила Толстых — одного из самых известных командиров ДНР]. Он это одобрил, потому что земляки всегда друг другу помогут, из боя вытащат. Друг перед другом будет стыдно, если кто-то труханет. Поэтому нам сразу дали свой участок, где готовили прорыв. Мы его держали. — То есть в вашем отряде всего 9 человек? — Нам в поддержку еще дали ребят из отряда Моторолы [позывной Арсения Павлова — еще одного из известных командиров ополчения], они тоже из Челябинской области. Сколько всего человек, сказать не могу. — А как держали участок, было какое-то наступление армии Украины? — Да. Если бы укропы с Песок [село под Донецком] прорвались, то вышли бы сразу в город. Там прямая дорога. Они пытались несколько раз пройти. И танки у них выходили, и пехота. Мы отражали их нападения, не давали прорваться. Их командование решило нас выбить любыми средствами, сравнять с землей. У нас на позиции находилось 4 человека — часовые.  Когда начали бить из «Градов», «Ураганов», было страшно. Я прошел несколько войн, но такого никогда не видел. Там реально земля горела. Настолько было страшно, что у одного из наших ребят, у которого тоже уже не первая война, случился инфаркт. Когда меняли позиции, погиб Аркадий Брагин. Я их стал вытаскивать, а еще одного выжившего отправил за подмогой. — Как удалось удержать позицию, когда на вас шли танки и обстреливали «Градами»? — Да потому что русский народ силен духом. Мы всегда говорим: за нами правда, за нами Бог. — Не было ни разу таких людей, которых вы предупреждали о том, с чем им придется столкнуться, а они были не готовы и возвращались домой? — Был парнишка с Озерска. Я с ним поговорил, попросил еще раз хорошенько подумать куда он едет. Он посидел, подумал и отказался. Хотя у него боевой опыт в Чечне был. Там не Чечня, там «Грады» бьют, там танки стреляют, минометы. Единственный человек, который отказался, это вот парнишка из Озерска. Но на самом деле его можно понять. Поймите: там не игрушки. И ехать туда, чтобы понять, что ты духом слаб, и самого себя мучить, стесняться нам об этом сказать... это неправильно. Лучше сразу отказаться. Я ребят предупреждаю, когда мы туда приезжаем: если будет тяжело, вы просто скажите, что вам тяжело. Никто вас за трусов считать не будет. Может быть, просто в комендатуру переведут или домой скажут ехать, вопросов нет. — Говорят, вы ждете еще несколько человек в свой отряд? — Да, ребятам нужно закончить все дела, собраться. Со мной поедет примерно пять человек. Вот один из них, он уже тоже там был [показывает на парня]. Это Денис. — У вас, Денис, уже есть боевой опыт? — У меня была только военная подготовка. Разведчиком. Полтора года. С Александром знакомы давно. Служили в одной роте. — И что скажешь, как человек, у которого не было боевого опыта, людям, которые кричат на каждом углу: укропы, укропы! С чем они там могут столкнуться, что такое война на Украине? — Страшно. Это нельзя описать, это надо пережить, чтобы понять. Любой выстрел, даже если рядом с тобой попадет, пугает. Человек должен быть готов к этому психически. Сложнее всего перебороть страх. Мне удалось. Иначе уехал бы обратно. — Александр, один мой приятель где-то вычитал, что ополченцам платят какие-то сумасшедшие деньги. То ли 70 тысяч в месяц, то ли в неделю. В ДНР можно поехать подзаработать наемником? — Если я поехал ополченцем и возвращаюсь туда, то это уголовно не наказуемо. Потому что я — доброволец. Воюю бесплатно. Но если я хоть копейку там получу, то я уже перехожу в наемники. А наемником, как вы знаете, быть запрещено. Кроме того, откуда возьмутся деньги, если даже пенсии платить нечем? Я лично туда поехал, потому что видел по ТВ и соцсетях, что там детей убивают. Я за то, чтобы отогнать укропов от границ ДНР, чтобы они не бомбили детские дома, больницы, садики, школы. — И дальше уже с помощью переговоров решать конфликт? — Конечно! Дальше пусть они уже сами решают эти вопросы. Но если люди в Киеве не поймут этого, то я могу больше сказать: мы готовы идти до Киева. Львов нам не нужен. Но до Киева мы дойдем, если потребуется. — На Украине была объявлена мобилизация. Местное население общается с друзьями и родственниками из других регионов. Что они говорят, готовы украинцы идти и отвоевывать ДНР? — Скажу вам честно: когда поселки освобождаешь, местное население выходит, сразу вспоминаешь кадры Великой Отечественной войны. Как наши советские войска тогда встречали, вот так же и нас: с цветами, у кого что есть выносят. Кто-то фруктами угощает. Они относятся к нам положительно, а к украинцам отрицательно. Даже когда открывают «коридоры», чтобы гражданское население вышло, они же все идут в сторону ДНР. Потому что понимают: на Украине фашизм, а у нас его нет. Вот Пески взять... Мы давно могли бы и Пески взять и другие поселки. Но из-за чего все идет так тяжело? Потому что укропы свои «Грады» и все остальное прячут в жилых кварталах. Людей оттуда не выпускают. А мы же не будем по гражданским бить. Они это понимают. И мы берем поселки и города «на пузе», как говорится. Они только поддержкой артиллерии прикрываются и стараются отойти. А сами по себе они никто и звать их никак. Если были бы бои именно как положено, на автоматах. Ну, пускай у них даже танки и БМП были, мы бы уже с вами в Киеве сидели и кофе где-нибудь пили. — Из-за спрятавшейся в жилых кварталах артиллерии, наверное, большие потери несете? — Потери есть. Большие или нет, но, как и на любой войне, они есть. От этого никуда не уйдешь. Не буду за всех говорить, скажу за два подразделения: это «Сомали», где командир Гиви, и за «Пятнашку» — это интернациональный батальон, где командир Абхаз. По крайней мере там людей за мясо не считают. И прежде чем что-то делать, сперва 100 раз просчитают и только потом план разрабатывают, согласовывают его со всеми. Только потом начинаем действовать. Если у нас какая-то операция, Гиви всегда приезжает, когда уже задачи нарезает. И говорит: «Если кто-то чувствует в себе слабость или неважно себя чувствует, может быть, просто боится, делайте шаг вперед. Эти люди не пойдут, и никто их трусом считать не будет». Но таких людей я не видел. — Недавно прошла новость, что Дебальцевский котел окружили. Что это означает? — Это еще в начале января было. Тогда этот котел взяли, но одну дорогу просто простреливали, не закольцевали. А сейчас закольцевали. Теперь к укропам вообще ни продовольствие, ни боеприпасы, ни подмога не сможет подойти. Припасы у них закончатся рано или поздно. Мы доказали еще раз, что у нас командиры думают головой, а не задом, как у них. У них просто посылают на убой, как пушечное мясо. — А вот в прошлый раз вы рассказывали, что, наоборот, когда аэропорт захватывали, командиры не очень грамотно себя повели. — Да, там был у нас один случай. И мы затем высказались по этому поводу. Командование согласилось, что так нельзя делать. Сейчас если нам какое-то задание дают, мы садимся (есть люди, не только я, которые тоже прошли не одну войну) и вместе решаем, как это нам лучше и правильнее сделать. У нас нет задачи выполнить задание любой ценой. Первое — мы должны сохранить людей. И только второе — выполнить задачу. Но ее мы обязаны выполнить. — Что же тогда произошло, при первом штурме аэропорта? — Это уже не секрет, штурмовать аэропорт пошло всего 25 человек против примерно 2 тысяч укропов. Мы все сделали грамотно, потому что у нас собрались те, кто был в Чечне. И тактика боя в городе нам уже знакома. В первый же день зачистили часть аэропорта, дошли до той двухэтажки, которую частенько по телевизору показывают. Хотели сразу идти на пункт милиции, гостиницу. По десятке поделиться и идти, а здесь человека три оставить. Но нас всех согнали, сказали: не надо, лучше эту двухэтажку держите. А укропы выехали и напрямую давай из танков по нам долбать. У одного из наших сразу голова отлетела. С тех пор тактику обсуждаем все вместе. — Пленных берете? - Берем. Передаем в специальные службы, комендатуру. Там уже решают, что с ними делать. Бывает, меняют пленных на пленных. А срочников просто передают родителям. Звонят, просят приехать и забрать. Срочники, в основном, сдаются сразу. Они понимают, что есть заградотряды, и если он пойдешь к своим, то сразу расстреляют. А если они пойдут к нам, то 100% выживут и их просто передадут маме. Срочники сами говорят, что у них сарафанное радио, и все считают, что лучше сдаться ополченцам, никто их бить не будет. Наоборот, накормят, маме твоей позвонят и передадут. — А не бывает такого, что передают маме, а его обратно военкомат забирает и ставят в строй? — Вот этого я не знаю. Но знаю, что мама попросила одного срочника доставить до границы. У них есть родственники в России, и она своего ребенка хотела вывезти. Мы помогли им, потому что парень сказал, что он не стрелял и не собирается. Говорит, что видел в Донецке, как нацгвадрия обстреливает город, и мирные жители погибали. Для него это был просто шок. Мы всем родителям срочников объясняем: вы поймите, что если второй раз попадет в Украинскую армию, то ладно в плен возьмем, а могут же и убить в бою. И родители прекрасно это понимают. Они благодарят, что им сыновей отдаем. А те не избитые, как наших пленных привозят. Это укропы над нашими издеваются. Мы над пленными не издеваемся, потому что мы люди, а там звери. — Наших пленных пытают для получения информации или акт устрашения? — Из людей выбивают нужные показания. Кто-то ломается, говорит то, что от него требуют. Потому что не каждый выдержит серьезные пытки. Ребята, которые были в плену, рассказывали, что их избивали днем и ночью, под ногти иголки толкали, кресты выжигали немецкие. — Ужас. Жители населенных пунктов, которые вы освобождали, на что они живут? У них же сейчас ни пенсии, вообще ничего? — Им гуманитарную помощь выделяют. Есть специальная служба для этого. Когда из России гуманитарная помощь приходит, они ее фасуют и потом развозят в первую очередь по малоимущим, многодетным, пенсионерам. Потом уже всем остальным раздают. — Гуманитарные конвои привозят помощь только для мирного населения? — Да. — Говорят, некоторая гуманитарная помощь не доходит до адресатов. — Недавно общались с одним чиновником. Они подготовили гуманитарку и хотели, чтобы она целенаправленно дошла до жителей ДНР. Действительно, были случаи, когда она оказывается на рынках или еще где-нибудь. Например, отправили машину, а какой-нибудь ушлый дяденька попался, эту гуманитарку принял и на базар вывез. По этому поводу и встречались, собеседник попросил сопровождение. Он говорит, что там больше, чем на миллион только медицины. И я ему сказал, что готов ее доставить. Созвонился с «Пятнашкой» (Гиви и Абхаз). У Абхаза этим занимается специальный человек. Вместе это все развезем по больницам. Продукты пойдут в больницы, детские дома и школы. Детское питание, конечно, в Дом малютки и в роддом. — А оружие где берете? — В основном, трофейное. Первое оружие, которое появилось у ополченцев, — из военных складов в ДНР. Когда аэропорт взяли, там одних винтовок М-16 сколько добыли! — Это же американские винтовки? — Да. Но АК было бы лучше. Учитывая, в каких условиях мы находимся, М-16 просто не выживает. Попала грязь, песок, вода — все, его заклинивает. А АК передернул, и он дальше стреляет. Вообще, с нашей стороны все, что есть — это все захвачено у укропов. Те же БМП. Гусеницу сбили, укропы ее бросают и убегают. У танка сбили, они его тоже бросают и убегают. А там же боекомплекты полностью все есть. Мы восстанавливаем, и на этом ездят. Говорят, что с России что-то идет. Я еще ни одного российского танка или автомата не видел! — В СМИ писали, что зачистили всех полевых командиров, поставили на другие места, задвинув Стрелкова, Безлера, Моторолу. — Это все слухи. Моторолу никто не пытался расформировать. Безлер как был, так и есть. У него позывной «Бес». Мы от него получали часть боеприпасов, по продуктам он нам помогал. Пытались только Лешку Мозгового убрать. Потому что он человек грамотный и говорит то, что думает. Но за него полностью вся его бригада встала и сказала, что если пойдете против нашего командира, то тогда мы можем пойти против вас всех. — А все эти переформирования в какие-то армейские структуры, оно к лучшему? — Там есть люди, местные, которые подписали контракт. Рано или поздно, когда деньги появятся, им дадут зарплату. Мы, россияне, — ополченцы. В любое время, если нас начнут использовать как пушечное мясо, можем сказать: держи автомат, мы пошли в другое место. И нам никто этого не запретит. У нас Гиви как командовал, так и командует. Он за время боевых действий стал на самом деле хорошим командиром. И прежде чем что-то делать, он подумает и уже потом принимает решения. С Моторолой я меньше знаком. Мы не раз общались с ним, но больше с его ребятами. У него есть замы, мы с ними часто сотрудничаем. А вот с Гиви... Я вам простым русским языком скажу: нормальный, добрый, отзывчивый и грамотный командир. — Он же не профессиональный военный? — Нет. - А что про Стрелкова говорят? — Все ждут, что может быть вернется. Никто на него не жаловался. Я со Стрелковым сам не сталкивался, под его руководством не воевал. Но все, кто с ним общался, тот же Мозговой, говорят, что Стрелков нужен. Но и сейчас нормальное руководство. — Вы в прошлый раз говорили, что местных ребят воюет немного. Многие боятся, уезжают в Россию или следят за домом. Сейчас ситуация изменилась? — Да, и в лучшую сторону. Больше могу сказать: не так давно познакомился там с парнем из Запорожья. Кто-то приехал из Харькова. Вступают в армию ДНР, хотят, чтобы их области тоже вошли в состав Новороссии. — Давно хотел узнать, почему ваш батальон называется «Сомали»? — Интересная история. Вот идут они 40 человек, все укропы их боятся, кричат, что там чуть ли не целая армия. Руководство ДНР приехало в батальон, попросило их построиться, познакомиться. И все построились: кто в тапках, кто в спортивных трусах, кто в шортах, кто в чем. Но все в банданах и с автоматами. И руководство говорит: так это не армия, а пираты Сомали. Так к ним и прилипло название «Сомали». — Конец виден войны? — Если туда будут доставлять оружие и будут ехать наемники, то конца и края пока не видно. — Наемники русскоязычные? — Нет. Из Европы едут. Их очень много. Попадалась нам «французская капля». Это береты, которые делаются только во Франции. Наемники не живут на Украине, они не щадят мирных жителей. — Но даже наемники должны понимать, что зачастую садят из своих стволов по жилым кварталам? — Им же дают координаты. Может быть, они не всегда понимают, куда они стреляют. Но опять же, стреляют не солдаты-срочники. Простые солдаты — это почистить, принести, подать. — В армии Новороссии есть ополченцы из дальнего зарубежья? — Со стороны ополчения есть сербы, словаки. Некоторые у себя на родине ярые коммунисты. А есть просто обычные люди. Вот, если взять Николя, то он просто бывший военный, профессионал, в Афганистане и много где еще был. Он просто видел, что Америка там творит, и просто по зову сердца поехал воевать за ополчение. Есть несколько афганцев, они тоже воюют исключительно против Америки. Им говоришь, что тут же вроде Украина. А они: «А кто развязал войну? Америка! А кто ее поддерживает? Тоже Америка! Вот мы и приехали воевать против Америки». Хотя они по-русски хорошо говорят, и всех высшее образование. — Они мусульмане, может, у них религиозные претензии к Америке? — Да, мусульмане. В советское время их вывозили из Афганистана, они здесь в детских домах были, потом закончили институты, вернулись к себе на родину. А там пришла Америка и все разбомбила. И они сами говорят, что многие афганцы жалеют о войне с Советским Союзом. Потому что Советский Союз когда пришел, предприятия строил и помогал, а Америка пришла, все разбомбила. Это люди с высшим образованием, которое они получили в России. У них претензии к Америке совсем не религиозные. — Значит, в ополчении воюет интернационал. А вы пытались выяснить, кто платит наемникам со стороны Украины? — Думаю, Порошенко и Коломойский. Мое предположение. — То есть нищий президент нищей страны, но находит денег на наемников? — Наверное. Мы наемников сдаем в службы безопасности ДНР, они уже разбираются. Сомневаюсь, что их обменивают на других военнопленных. Наверное, судят. Там закон военного времени. Россиянин ты, украинец или француз, но за мародерство, грабежи или, не дай бог, вымогательство — смертная казнь. В этот же день суд проведут. Люди соберутся и проголосуют за приговор. — Из ополчения кто-нибудь попадался? — Нет, у нас порядок. Ни пьянок, ни гулянок. Какой из меня будет вояка, если я буду пьяный? Мы все взрослые люди, все понимаем, что приехали на войну, а не на вечеринку. Хочешь пить, пожалуйста, отпросись, езжай в Ростов. Напился, отдохнул, обратно возвращайся. Некоторые на войне с мая, им надо, например, просто расслабиться. Не напиться и забыться, а просто отдохнуть по-человечески. Даже просто покушать нормально. Потому что человек все равно должен отдыхать. — На это нужны деньги. Родственники помогают? — Конечно. Аркадий Брагин несколько раз проводил благотворительные концерты в Сатке и высылал на мою карточку деньги. Мы выезжали в Россию, снимали эти деньги, переводили в доллары, заезжали обратно, меняли их в гривны (так выгоднее) и закупали на них пополняшки — карточки, чтобы пополнить баланс на телефоне. Зять [депутата из Златоуста] Андрея Терентьева нам помогал заправлять военную технику. Потому что не было солярки. Это сейчас стало попроще — донецкие власти изыскивают средства и начали подвозить горючее, чтобы боевая техника была на ходу. Легковые машины мы сами заправляем. Нужно съездить за пополняшками или в магазин — на бензин скидываемся и едем. — А какие там правила? По телефону во время боя нельзя говорить, палатки разбивать? — Условия как условия. Полевые. В окопах по колено грязи и воды. По звонкам с телефона вычисляют. У нас же там связь украинская. Есть база. На нее раз в месяц выезжаешь. Помылся, побрился, отдохнул пару дней и обратно едешь. — Пока находились дома, ничего экстренного на войне не происходило? — Укропы в наступление боятся идти. Только попытаются, наши их тут же начинают кошмарить, они разворачиваются и уезжают. Начинают уже «Грады» и «Ураганы» работать. Артиллерия и минометы. Моральный дух у них не просто сдал. Они уже сами поняли, что по сравнению с нами слабы. Хоть у них и техника есть, которой у нас нет. — Те люди, которые хотели бы отправиться воевать за ДНР, они централизованно едут или все основано только на личных знакомствах, переписке по Интернету? — На меня люди выходят через соцсети. Когда узнают, что я нахожусь в России, списываемся, встречаемся, разговариваем. В Челябинске, Златоусте, Миассе. Я им рассказываю, что там на самом деле есть, что там не сказка, иллюзий быть не должно. Там настоящая война идет. И люди уже сами принимают решение, стоит или не стоит ехать. — Какие-то документы они подписывают, что ответственность в случае чего лежит исключительно на них самих? — Нет. — А в быту чем-то помогаете местному населению? — Возле нас живет одна бабушка. Мы себе воду привозим и ей привозим. С ней продуктами делимся. Она — ветеран войны, в доме на стене висят ее ордена-медали. Предлагали бабушку вывезти. И даже приезжали люди, которые ей нашли комнату в Донецке. Она отказалась. Сказала, что будет здесь жить. — Сейчас зима, как в Донецке с коммуналкой, с отоплением? — В некоторых районах есть отопление. А где нет, там люди уже сами ставят буржуйки. — В городе уже начали наводить порядок? — Порядок-то наводят, восстанавливают сети... Но потом бомбят, и опять все разваливают. Город очень чистый. Несмотря на войну, если сравнивать с Челябинском, Златоустом, Миассом, то Донецк намного чище. Там люди другие. Вот был обстрел, например, с «Градов», деревья повалило. Людей даже не надо просить. Мужики тут же выходят и распиливают деревья, грузят в мусорки, их тут же вывозят. Женщины подметают листья. Все убирается. Или, например, продуктовый магазин разбомбили. У нас бы все продукты растащили. Сами же знаете — фуры на перевале под Златоустом переворачиваются, так не водителю помогают, а все растаскивают. А там нет. Там магазин разбомбило, с соседних домов люди приходят помогать: стекла убрать, порядок навести. Хозяин магазина приезжает и, конечно, он им сам даст продуктов за помощь. Вот взять районы — Свердловский, Октябрьский, где идут бои — там практически уже все дома разбиты. Но мусорка туда как ездила, так и ездит, убирают улицы. Там вот идешь по городу: вроде война, да? А сигарету куришь, и окурок даже стыдно куда-то бросить. Ты смотришь, где урна. А там урны через каждые 10 метров стоят. И нет полных урн, потому что каждый день люди ходят и мусор убирают. Да, дома разваленные, но кругом порядок и чистота. Единственное, не ставят стеклопакеты, потому что их выбьет взрывной волной. Рано или поздно наступит мир, и людей надо будет где-то селить. Взять металлургический завод: он один в один, как наш Златоустовский металлургический. В советское время их даже называли братьями-близнецами. Он работает в полную силу! Не знаю, куда сбывает продукцию, люди работают без зарплаты, но их кормят и дают пайку для семьи. - За политикой в Челябинской области следите? — Честно говоря, некогда. Слышал, что новая система выборов будет — отдельно глава и сити-менеджер, как в Миассе. Новости читаю на "URA.Ru", 74.ru, губернаторском сайте и наших коммунистических порталах. Стараюсь быть в курсе событий. — Правда, что пока залечивали раны, временно устроились на работу, валили лес, чтобы заработать денег? — Да. Часть денег оставил семье, часть потратил на обмундирование. Медицину нам тогда помог приобрести предприниматель из Челябинска (не буду его называть), чебаркульские коммунисты, Игорь Гурза. Мы часть отправили в Луганск еще до Нового года, а остальное уже сами завозили, распределяли между больницами. Наши предприниматели из Златоуста, взять того же Марата Ахметгаллина, купили тушенку, сгущенку и все остальное, что нам было нужно. Андрей Терентьев нам тоже помогает. Сейчас вот буду завозить «горки». Это форма разведчиков. Не промокает и надежная. Удобная в ношении. Есть зимняя и летняя. Материал хороший, не рвется. Везу для своего подразделения, чтобы у меня были все одеты и обуты. Потому что каждый командир должен заботиться о своих солдатах.