Политическому администратору выборов в Госдуму 2016 года Игорю Баринову не до интервью. Став куратором кампаний ЕР, главой межкоординационного совета по Свердловской и Курганской областям, он живет командировками. «URA.Ru» поймало парламентария на выходе из кабинета губернатора Евгения Куйвашева, с которым он составлял избирательные списки. Попадут ли в них «варяги», депутаты-ветераны и старые товарищи Баринова, куда исчезнет оппозиция и какими выборы в ГД хочет увидеть Владимир Путин — в эксклюзивном интервью. — О чем вы разговаривали с губернатором? — О многих вещах: социально-экономическом положении региона, планах выхода из кризиса. В первую очередь, конечно, о политике. Но политика, как известно — концентрированное выражение экономики. Все процессы идут замечательно. — Вы наверняка обсуждали и выборы в Госдуму 2016 года. Хотя на сегодня слишком много неизвестных для принятия конкретных решений. Нет даже точной информации, когда будут выборы: в сентябре или в декабре... — Все понятно — правильно читайте федеральное законодательство [51 ФЗ]. Дата выборов — первое воскресенье месяца, в котором истекает срок полномочий Госдумы. То есть 4 декабря 2016 года. — Предварительная раскладка по кандидатам от ЕР существует? — По персоналиям — конечно, нет. Крайний раз Госдума не формировалась по смешанному принципу (50% по мажоритарной системе и 50% по партийным спискам). Я считаю, что это оптимальная структура для парламента. С одной стороны, задействованы партии, которые должны выстраивать работу региональных отделений и отношения с властями. С другой стороны, человек, проходящий через перипетии одномандатных выборов, если он не окончательный негодяй, общается с живыми людьми, смотрит им в глаза и будет приезжать, работать в округе. Контакт не будет потерян. А когда ты прошел по списку, находится масса важных и нужных дел помимо работы на территории. — Есть ясность с «нарезкой» округов в Свердловской области? — Она была с самого начала. Округа останутся в границах 2003 года. — Это уже точно? Были опасения... — Будут небольшие изменения, они связаны с изменением численности страны. Нас стало немножко больше [два новых округа — Севастополь и Крым]. Но, в основном, округа останутся в своих границах. У Свердловской области останется семь округов. — При этом отбоя от кандидатов-одномандатников у вас нет. — Сейчас — да. Но наличие желающих не говорит об их возможностях. Мы проанализировали: из всех депутатов, которые избирались по спискам в Госдуму, не более сорока в состоянии избраться в одномандатных округах. Вроде бы грамотные, ресурсные люди. Но когда начинаешь примерять их к конкретным территориям, понимаешь, что шансов избраться у них немного. Кто-то далек от народа, говорит с ними на другом языке. Кто-то, будучи технократом, вообще боится этого. . — Свежее исследование ФОМ: рейтинг «Единой России» — 54% по стране. Каков рейтинг партии по Свердловской области, Екатеринбургу? — Примерно в тех же пределах. — У вас вызывает опасения Екатеринбург, который в прошлую кампанию в ГД взяли «справороссы»? — Прошлая кампания была особенной. В результате многих обстоятельств был получен негативный результат. Мы понимаем, что в стране есть несколько сложных, политизированных городов — Москва, Петербург, Екатеринбург, Иркутск — где сильны оппозиционные взгляды, много сильных региональных отделений партий, независимых СМИ, несистемной оппозиции. Конечно, в Екатеринбурге будут сложные выборы. — А что будет происходить с СР? Говорят, к концу 2016 года такой партии не будет существовать, а «справороссы»-лидеры пойдут от ОНФ по отдельным одномандатным округам. — Это больше предположения политологов. Когда первую скрипку во фракции СР начали играть люди, которые были зачинщиками массовых выступлений на Болотной, Сахарова, партия стала терять доверие в стране. И встал вопрос: сможет ли она преодолеть пятипроцентный барьер на будущих выборах. Мы тоже не согласны с тем, что сейчас происходит в стране, и хотим изменений к лучшему. Но мы не за разрушение. В общем, мы солидарны с президентом. — Патриотические настроения в обществе перенесутся на 2016 год, или кризис «съест» часть вашего электората? — Я надеюсь, что консолидация общества поможет нам изменить страну, структуру экономики, отношение госаппарата к людям. Думаю, что в ближайшее время будут кадровые корректировки в правительстве. Мы видим, что в условиях кризиса управление должно быть жестким, оперативным и координированным. — Политологи, близкие к Кремлю, предсказывают, что в Госдуме будет увеличено представительство профессионалов своего дела: учителей, врачей, сталеваров. Согласны с такими прогнозами? — Это уже было в 2012 году, из «Народного фронта» как раз такие люди и приходили. Кстати, работа в Думе серьезно проявляет человека. Сейчас мы видим, что не все профессионалы в своем деле находят себя в парламенте. К сожалению, большинство оказалось не в своей тарелке. Квота ОНФ [на выборах 2016 года] точно будет, но ее доля пока не обсуждалась. — То есть стране нужны депутаты-профессионалы с юридическим образованием? — Госдума — это срез общества, поэтому нужны профессионалы в каждой сфере. Например, Владимир Плигин, Павел Крашенинников, Андрей Макаров — сугубо технократы, которые имеют представление о развитии законодательства. Часто именно они не в состоянии избраться по одномандатному округу и пойдут по партийному списку. — Что делать с парламентариями-ветеранами? Язев, депутат с мощными лоббистскими возможностями, присматривается к Нижнему Тагилу. Муцоев работает в Госдуме 15 лет и собирается снова. — Если человек самодостаточный и способный выиграть — почему бы нет? И Язев, и Муцоев себя зарекомендовали как в округе, так и в Госдуме. Возраст тут — не большая помеха. — По Язеву уже прошли консультации? Ясно, от какого региона и округа он идет? — Ясности, конечно, еще нет. Валерий Афонасьевич сам будет принимать решение, обсудив его с руководством партии. Он был отправлен в Мурманск как антикризисный менеджер. — Со всем уважением отношусь к Отари Ионовичу Аршбе. Но что делать с варягами в списках? — Без варягов не обойтись. Повторюсь: у некоторых депутатов нет своего региона, но они нужны партии и стране. Такая практика есть и в КПРФ, и в ЛДПР. Если руководство партии попросит нас включить в список кого-то из людей, которые нужны Госдуме... Будем надеяться, что попросят вписать достойного человека. — Какую роль вы играете в создании списков в Госдуму? Я прочитал комментарий секретаря генсовета ЕР Сергея Неверова об усилении института МКС. Но объясните, как это происходит на деле. — Я, политический менеджер, должен осуществлять связь между руководством партии в Москве и региональными элитами. Элиты иногда сталкиваются в своем видении политической ситуации, а я должен привести их мнение к общему знаменателю и представить его перед руководством партии. — Как происходит согласование списка? Например, к вам подходит Александр Петрович Петров [во время интервью он действительно выходит из кабинета губернатора] и говорит: «Хочу переизбираться от Каменска-Уральского»... — Без желания победить в одномандатном округе, конечно же, невозможно. — Прием заявок уже окончен? Вам уже позвонили все кандидаты? — Нет, не все. Нет строго прописанного алгоритма, с каждым работаем по-разному. Основополагающие показатели кандидата — его ресурс и социология. — Кампания будет черной? — Я уверен, что кампания в Госдуму будет самой чистой за всю историю. Это и желание кандидатов, и установка от руководителей страны, партии. Лишние проценты, мандаты могут принести больше негатива, чем пользы. — Насколько нервная обстановка сейчас? Много вам поступает звонков с просьбой включить в список или отдать округ? — Все согласования идут пока на уровне региона. Но у меня пока все спокойно. — И в Кургане? — В Кургане другая история. Там происходит смена элит. Я надеюсь, что ближайшие сентябрьские выборы в Заксобрание окончательно нормализуют обстановку в регионе, будет достигнут баланс. Регион [вздыхает] бедный, но очень хочется, чтобы жители Курганской области увидели перспективу развития своей области, в глазах забрезжила надежда. — Я слышал, у глав МКС есть возможность попадания в федеральный список. — Если я шесть лет, что нет одномандатных округов, выступаю за их возвращение, а сам пойду по списку, будет некорректно. Конечно, Восточный округ [Свердловской области] за мной никто не закреплял, моей зоной ответственности сейчас является часть Екатеринбурга. Но когда приезжаю в округ, вижу, как меня встречают люди, захватывает ностальгия. Да, я пойду по Восточному округу. В территории у меня работают общественные приемные, регулярно провожу культурные, спортивные, патриотические мероприятия, поддерживаю ветеранские организации, военно-спортивные клубы. Можете посмотреть на моем сайте. С 2004 года каждый ветеран получает от меня поздравления и небольшие памятные подарки на 9 мая. Им нужно внимание. — Дадите своему товарищу, Виктору Шептию, место в списке? — Список пока не обсуждается. Главное сейчас — определиться с кандидатами по одномандатным округам. Позиции в списке будут определяться руководством области и регионального отделения ЕР. — И вами? — Я надеюсь [смеется]. — Существует политический мем — «хунта» Баринова-Шептия... — Я отношусь к нему как к красивой выдумке, маркеру политтехнологов. Что такое хунта? Я кому-то делаю плохо? Кого-то подавляю? — Но была конфронтация с губернаторами Эдуардом Росселем и Александром Мишариным. — История конфронтации с Эдуардом Эргартовичем была системной. Тогда было принято решение о том, что региональные отделения должны быть независимы, иначе, понимали мы, в осложняющейся политической ситуации партия просто не выдержит. Если ЕР — придаток администрации губернатора, то это нежизнеспособная структура. Эдуард Эргартович воспринял это как попытку урезать его полномочия. Я надеюсь, что он понимает, что это не мое личное желание действовать в пику действующему губернатору. Это было системное решение. — Почему я спрашивал про хунту: многие действия Шептия до сих пор ассоциируются с вами. — Это автоматически. Я не звоню ему каждый вечер и не говорю ему, что делать. Он — самостоятельная фигура, отвечает за региональное отделение. — Вы собираетесь в Госдуму на четвертый срок. У вас есть амбиции кроме кресла депутата? — Был период, но сейчас — нет. В силу разных причин, больше личных, семейных. За прошлые две недели у меня было восемь перелетов. А если сейчас менять сферу деятельности, начинать все с ноля, то я совсем не буду видеть своих близких.