В освобожденном Дебальцево ополченцы собирают то, что осталось от бежавших из окружения украинских войск. «Тоже мародерите?» — в шутку спрашивают друг друга, встречаясь, бойцы разных отрядов. А мне объясняют: «Это не мародерство, это сбор трофеев». Чем поживиться, ищут все: рядовые ополченцы подбирают боеприпасы и оружие, командиры вывозят технику, голодные мирные жители, два месяца не видевшие хлеба, копошатся между трупов в поисках продуктов и медикаментов. У разведки и командования — свой интерес: спецы обыскивают командно-штабные машины и разбирают документацию, найденную в штабе украинского Сектора С. Корреспондент «URA.Ru» побывал на брошенных позициях украинских войск. Сегодня в Дебальцево лучший способ передвижения — это уазик или военный КамАЗ: дороги разбиты, полно осколков. «Три колеса вчера на джипе пробил!» — жалуется мне замкомандующего армией ЛНР. К тому же напрямую не везде проедешь: например, в центре города взорван мост и даже гуманитарному конвою из Донецка пришлось перегружать часть гуманитарной помощи из грузовиков в «ГАЗели», чтобы довезти ее до людей. Вот и мы, чтобы попасть в северо-западную часть города, едем с востока через соседние поселки: Комиссаровка, Вергулевка. Мы — это журналисты НТВ, Russia Today и «URA.Ru». Командованию войск ЛНР понравилась наша работа в Чернухино (репортажи об освобождении и зачистке деревни), и в первый же день, как только Дебальцево полностью освободили, нас привозят сюда. Сопровождают группу сотрудники спецотдела при штабе армии. «Всем репортерам будут демонстрировать центр города, мы же привезем вас в такое место, какое по телевидению редко показывают, — говорят ребята. — Это настоящие укроповские позиции». Укрепрайон Дорога идет полями, петляет по лесопосадкам, потом какое-то время тянется вдоль железнодорожных путей. В определенном месте мы переезжаем через них: уазик подпрыгивает и раскачивается, как лодка в шторм (легковушке это, точно, было бы не под силу). Проскакиваем северо-западную окраину города и через несколько минут въезжаем в лесок на окраине поля. Дальше — пешком. Слева и справа от нас — блиндажи, палатки, брошенная техника. «Это был один из укрепрайонов, — поясняет нам боец Антон. — Их было несколько вокруг Дебальцево». Стоит неприятный гнилостный запах: повсюду вокруг трупы украинских военных, их здесь десятки. Несколько тел лежат возле грузовика с опрокинутым бортом. «Привозили их и сваливали в кучу, — поясняет боец. То тут, то там замечаем гражданских. Два мужика и женщина бомжеватого вида копошатся в ворохе вещей, складывают что-то в свои сумки-тележки. «Мы с Дебальцево сами, ищем покушать что-нибудь», — объясняют люди. «Эти опоздали к раздаче, днем здесь народ вообще затаривался, как в Metro Cashe&Carry: бабульки чуть не дрались из-за продуктов и лекарств», — цинично шутит боец. Через окошко заглядываем в одну из палаток — на столе кучка бумаг. Достаем одну из них — инструкция об оказании первой медицинской помощи на английском языке. «Тут же наемников было очень много, — объясняет Антон. — Сегодня нашел одного с румынскими документами». Антон показывает нам найденный им при досмотре трупа сотовый телефон. Текст на экране простенькой «Нокии» — это одна из последних эсэмэсок, которую перед смертью получил украинский военный. По всей видимости, от друга: «Параша нас слил, (далее — ненормативная лексика), окружения нет, уходим донецким, плен не смерть». Получено 14.02.15 в 19.49. Здесь же, в этом укрепрайоне, Антону с товарищами удалось найти спутниковое оборудование американского производства. «Вот только показать его вам не могу: отдал в штаб, сейчас с ним работают специалисты». Все вокруг указывает на то, что украинские бойцы бежали в спешке, оставив добро, технику, товарищей. «Они были полностью деморализованы, началась паника», — считает Антон. Я обращаю внимание на то, что почти все деревья вокруг перебиты. «Два дня назад мы видели, как работают наши „Грады“ — наверняка эти укрепрайоны обрабатывали», — говорю военным. «Да нет, не два дня — недели три шел интенсивный обстрел», — уточняет боец. Именно эти артудары деморализовали стоявших здесь военнослужащих и наемников. При этом само Дебальцево тоже пострадало, но не так сильно, как, скажем, Новосветловка и Хрящеватое под Луганском, которые ополченцы брали летом: там от половины домов и камня на камне не осталось. В Дебальцево тактика окружения и точечных ударов сработала как нельзя лучше: кольцо окружения стягивали полтора месяца с огромнейшими потерями, но сам город взяли за несколько дней. На следующее утро вновь приезжаем в Дебальцево, на этот раз на военном КамАЗе. Останавливаемся возле тоннелей в поселке Октябрьский, где мы были за два дня до этого, еще когда в Дебальцево шла зачистка. Ополченцы на нескольких машинах (видно, что из разных подразделений) дербанят остатки украинских позиций. Двое парней фотографируются на фоне трофеев. «Подика-сь ни фига не воевали, а потом будут рассказывать, как они Дебальцево брали», — язвят бойцы в кузове КамАЗа. Трое парней совершенно непонятного, полувоенного-полугражданского вида грузят в багажник «восьмерки» какие-то железные пруты. «Это же контактная сеть с железной дороги, сплошная медь, — поясняет кто-то сведущий. — Сейчас сдадут — и можно будет несколько месяцев жить припеваючи. А потом кому-то железку придется восстанавливать!» Картина неприятная еще и потому, что двое из них явно навеселе. К парням, шатаясь, подруливает девушка, лезет за руль. «Вы из какого отряда?» — кричу я пьяным. «Август», — отвечают они. «Сфотографируй машину, чтобы номер было видно, — просят меня сопровождающие нас бойцы, — пусть комендатура потом ими занимается. Вражеский штаб Фраза Путина после взятия Дебальцево о том, как обидно проигрывать бывшим шахтерам, сегодня настолько популярна в Донбассе, что ее в том или ином виде повторяют все: командиры, бойцы, обычные мирные люди. «Украинская армия заявляла, что Дебальцевский плацдарм не взять никому и никогда, — вчерашние шахтеры и трактористы сделали это за трое суток», — говорит замкомандующего войсками ЛНР Виталий Киселев. Киселев показывает нам свои, штабные трофеи — украинские КШМ-ки (командно-штабные машины). «Когда их командование убегало, они побросали их, — говорит замкомандующего. — Техника в рабочем состоянии, в полной боевой готовности, может хоть сегодня приступить к непосредственной работе». Спрашиваем у него по поводу спутникового оборудования, о котором накануне рассказал Антон. «Это радиорелейная станция, — говорит Киселев. — По всей вероятности, подарено американской стороной. Сейчас оборудование находится у нас в штабе, с ним работают специалисты». На закуску Киселев показывает самое ценное — захваченную секретную документацию. «В Дебальцево находился штаб Сектора С украинской армии, в наши руки попало несколько ящиков с их документами», — говорит Киселев. Он достает из чемоданов и раскладывает на столе в блиндаже инструкции, схемы, рабочие карты. В одной из папок — приказы, списки абонентов спутниковой связи с позывными. «Это лишь малая часть, основной объем документации мы уже передали для обработки в нашу службу разведки». Изюминка коллекции — секретная военная карта.«Вот Дебальцево, вот здесь был штаб Сектора С», — показывает замкомандующего. На карту нанесены аббревиатуры, которыми обозначены позиции как своих войск, так и противника. Одна из них — ДТГр 331 ПДП 98 ПДД (десантно-тактическая группа 331-го парашютно-десантного полка 98-й парашютно-десантной дивизии). «Есть у нас подразделение „Русь“, командир — Бондарь, у него все подразделение в тельняшках бегало, вот украинцы и думали, что они безумные российские десантники, которые зашли сюда и сейчас всех перебьют», — смеется Киселев. Со всех сторон карты — штампы грифов секретности, внизу подпись: «Начальник группы разведки Сектора С А.О.Шевченко». — Получается, украинские войска в Дебальцево не только потерпели фиаско — еще и вам помогли на случай дальнейших военных действий? — спрашивают журналисты. — Да, нам приятно, что они позаботились о нас и оставили столь важную документацию, — говорит Киселев. — Поэтому особая благодарность Петру Порошенко за его героев.