В беседе с нашим агентством Вячеслав Голоскоков рассказал, почему переехал из Москвы в Екатеринбург, что увидел в своих новых подчиненных и кого из них намерен сократить. Вячеслав Иванович, вы возглавили Уральское таможенное управление в кризис и вынуждены начать работу с необходимых, но крайне неприятных для ваших подчиненных распоряжений, касающихся оптимизации. Как будет проходить этот процесс? — Без оптимизации не обойтись, но она будет проходить не влобовую. Мы будем комбинировать — где-то сократим людей, а где-то будем просто уменьшать расходы. Основная задача звучит так: уменьшить расходы на таможенный контроль, но при этом не нанести ущерб производству и бизнесу. — Говорят, что полностью может быть сокращена Магнитогорская таможня. — Магнитогорская таможня на данный момент остается... Конечно, придется людей сокращать. Персонал должен соответствовать объему выполняемых задач. Но я не могу пока подробней ответить. Пока не будет решения Федеральной таможенной службы, говорить несколько преждевременно. — А как будут обстоять дела на севере — в ХМАО, ЯНАО, Тюменской области? — Они важны, я думаю, что эти таможни мы пока трогать не будем... Хотя, конечно, кое-что придется сократить. Еще раз повторю, что оптимизация — это гибкий, комплексный подход к сокращению не людей, а расходов. Мы должны уменьшить расходы на 10 процентов. Это будет делаться по-разному. И сокращение сотрудников — это лишь один из путей. Кроме этого, мы будем уменьшать премиальные выплаты, сокращать автотранспорт, расходы на бензин, на связь, на охрану, ликвидировать лишнее имущество. Сейчас я улечу в Москву на коллегию. Нам там четко скажут, к какому плану оптимизации склонилась ФТС, и я поеду по регионам с конкретными решениями. Буду смотреть, разговаривать, объявлять, организовывать. Ведь параллельно будет идти непрерывный процесс технического развития таможни, развития интеллектуального таможенного контроля. Время требует нового таможенника — человека цифровых технологий, умеющего работать с большим объемом информации. И главная задача, которая стоит перед всей таможенной службой, связана с революцией, которая вскоре произойдет во всем таможенном деле. Речь идет о создании таможенного кодекса Евразийского экономического союза — с новыми подходами в управлении рисками и в автоматизации процессов таможенного контроля. — Развиваться можно бесконечно, но если грузов не будет, то работать будет не с чем. Из-за валютного кризиса, санкций, антисанкций объемы внешнеторгового оборота упали по всей стране. Но говорят, что на Кольцовской таможне этот показатель снизился еще и из-за очень строгого контроля. Грузоперевозчики якобы стараются не соваться в наш аэропорт, предпочитая растамаживаться, например, в Москве, где порядки более либеральные. — У меня нет таких данных. Грузовые перевозки падают по всей России. Но вот есть у нас, например, «Уральские авиалинии», они возят в основном запчасти для своих самолетов. И ни на одну запчасть у них меньше не стало. — Задам вопрос по-другому: правила на нашей Кольцовской таможне отличаются, к примеру, от Домодедовской? — Я не уполномочен говорить об этом. — На ваш взгляд, в местных таможенных органах есть проблемы? — Я не называю это проблемами, я называю это областями для улучшения. — Какие области для улучшения вы видите? — А вы как считаете? — Я не специалист. Мне, как обывателю, кажется, что кругом все взяточники. — Все? Давайте список и заявление в прокуратуру. С вас когда-нибудь требовали? — Кто с меня будет требовать? Я же не челнок, не участник внешнеэкономической деятельности. — Взятки дают те, кто хочет уклониться от требований законодательства. В этой проблеме две стороны — взяткодатель и «взяткобратель». Наша задача как таможенных органов сделать все, чтобы у нас не было «взяткобрателей», а вот с взяткодателями будем бороться. — А есть у нас «взяткобратели»? — У нас же есть статистика официальная. В прошлом году были возбуждены уголовные дела по взяткам. В Челябинске было дело, и здесь, в Екатеринбурге, эксперт десять тысяч взял за ускорение оформления четырех катеров. Вообще, я считаю, что надо смотреть, сколько преступлений совершается на 100 тысяч населения. И экстраполировать эту ситуацию — сколько взяточников здесь или там. — До того, как возглавить УТУ, вы работали начальником управления рисков и оперативного контроля ФТС России. Наверняка хорошо знаете историю с таможенниками из Домодедово, где за получение взяток были задержаны сразу шесть сотрудников. Это ситуация, характерная для всей России, или исключение? — Давайте дождемся суда. — Начальник таможни Домодедово Александр Попов сказал: «Мы все прекрасно знаем, что мы живем в такой стране, что это испокон века было». Он прав? — Я прекрасно знаю Александра Николаевича Попова, прекрасно знаю, в каких условиях ему приходится работать. Все очень непросто. А люди — да, по отношению к ним возбуждены уголовные дела. Давайте дождемся суда. Насчет того, повсеместное ли это явление, еще раз спрошу: с вас брали? — Да нечего с меня брать. — Давайте найдем хоть одного человека, с которого требовали взятку. У нас таких случаев нет. Где заявления? Вы же все теоретически говорите. Вы говорите про Домодедово, но оно в Москве. Там есть ответственные лица. Пусть они и разбираются. А я — начальник УТУ. Зачем нам говорить о Домодедово? — А как вы к нам попали? — Меня направили работать. — Разве с нормальной должности из Москвы так просто уходят, уезжают в регион? — Почему вы считаете, что у меня должность была нормальная? Почему вы думаете, что там хорошо? Вы в Москве жили? Москва — это город для работы, но не для жизни. — Вы сюда отдыхать приехали? — Не отдыхать. Жить и работать. — Семью с собой привезли? — Да, конечно. Жена вчера была. Сейчас улетела, составит список необходимых вещей, упакует и вернется. — У вас здесь уже есть квартира? — Да. Служебная. — Не хотите приобрести собственную, осесть? — Я в 18 лет из дома ушел и с тех пор кочую. Я жил в 25 местах. Работать можно везде. И нужно. Там, где нужно в данный момент службе. Сложно найти начальника в Управление, которое уже готово. У меня общий стаж руководства региональным таможенным управлением — восемь лет. Региональное таможенное управление — это концентрация задач, там создается основной продукт. И поэтому каждый раз поиск начальника РТУ — это сложный процесс. А тут он еще и затянулся по ряду причин. — А что за причины? Почему УТУ так долго оставалось без «головы» после смерти Владимира Сорокина? — Это не ко мне вопрос, это к руководству. Я же чиновник, я же в иерархии. Все должно быть в строгом соответствии с корпоративной этикой. — Тот факт, что сюда, на Урал, послали именно вас — грамотного специалиста — должно нам о чем-то говорить? — Я не грамотный, я просто хороший специалист. Я 20 лет в таможенных органах, участвовал в написании таможенного кодекса, у меня 10 публикаций. — Я слышала, что вас сюда из Москвы сослали. — А в чем я провинился? — Говорят, влезли не в свои дела. — Я всегда работаю в рамках законодательства, в строгом соответствии со своими должностными инструкциями и, по сути, никогда не могу влезть туда, куда не надо. Всегда влажу куда надо (смеется). — Ну, может быть, насолили кому-то. — У меня и соли-то нет — насолить. — Какие у вас впечатления от нового коллектива? — Что касается управления, то сразу почувствовал себя на своем месте. Очень знакомая атмосфера, абсолютно все грамотные, понимающие, высокопрофессиональные специалисты. Понимают с полуслова. Разговариваем на одном языке. А город я бы сравнил с Нижним Новгородом. Нижний Новгород живет в тени Москвы, но это душа России. — Буквально за несколько дней до вашего появления в управлении началась борьба между кланами. Пользуясь тем, что приходит новый начальник, одни хотят подсидеть других. Вы уже почувствовали эту активность? — Правда? Откуда тут кланы? Управление то... елки-палки... небольшое... Ну, ничего страшного, вы знаете, я привык обо всем иметь собственное мнение. — Как вы его сформируете, если с одной стороны вам будут говорить одно, с другой — другое? — Я давно работаю начальником и давно знаю феномен под названием «одиночество руководителя». Если ты не создал разные каналы коммуникаций, то ты будешь одинок, и глух, и слеп. И не сможешь принимать адекватные управленческие решения. Я умею собирать и анализировать информацию. Каждый нормальный руководитель должен создать себе информационное поле, чтобы обладать реальной информацией и понимать — кто и как работает. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы, придя в тот или иной таможенный орган, понять, как там все устроено.