Интрига с главной информационной скрепой Среднего Урала — «Областным телевидением» — решена: на пять лет гендиректором канала стал Антон Стуликов. Он выиграл в аппаратных войнах, отбил упреки в «плохом зомбоящике» — переизбрался виртуозно, но заочно. Что странно для главы общественного государственного телевидения. Бывший подчиненный Стуликова Михаил Вьюгин добился от «свердловского Эрнста/Добродеева» (определяйте, как хотите) отчета о потраченном, полученном, об игре в медиахолдинг, об увольнениях, цензуре и отношениях с собственником. И о главном: как строятся отношения власти с крупными ФПГ. — Антон Николаевич, поздравляю с избранием на новый срок. А были противники твоего переизбрания? — Я не знаю. — Как я понимаю, живой избирательной кампании у тебя не было, голосование было заочным и единогласным. — Да. Но ты не прав, что я не отчитывался. В этом смысле все сложилось очень удачно: мы как раз получили данные опроса фонда «Общественное мнение» (это самые объективные показатели: [международная исследовательская группа, измеряющая популярность телеканалов] TNS не имеет даже двух сотен пиплметров, и все они установлены в Екатеринбурге, другие проводят опросы по телефону, а «Общественное мнение» дает картину по всей области). Мы заказывали фонду опрос в 2010 году, когда я только был избран гендиректором, потом в 2012-м, и вот сейчас — по итогам 2014-го. И акционерам отправили данные по динамике. Цифры меняются в положительную сторону. Потихонечку, но тем не менее меняются. Растет доверие к каналу. Растет количество тех, кто его знает и узнает. — Разве у канала не было стопроцентной узнаваемости в регионе, когда ты заходил на «Областное телевидение»? — Нет, конечно! Не было! — А я помню истории середины нулевых: «на программу „Рецепт“ звонят из Японии, наша аудитория — весь мир!» — Это правда, звонили. Не из Японии, а из Киргизии (смеется), но это факт. Спутник «Ямал», на котором вещало ОТВ до меня, — военный, он накрывал пол-Азии. И если ты ставил спутниковую антенну, то мог принимать ОТВ. — Знаю, что, помимо показателей от «Общественного мнения», акционеры получили твой отчет за пять лет. Что самое важное сделано за это время? — Техническое перевооружение, содержательный реконцепт. — Я помню момент вашего старта. Меня выдавливали в «Областную газету», и основной концепт был таков: губернатор Александр Мишарин не понимает область, у него нет представления о том, что это за 94 муниципалитета, чем они живут, какая у них повестка. И областные СМИ должны были стать скрепами для региона, а заодно объяснить своему основному владельцу, что же он получил в управление. — Я не соглашусь, что Мишарин не понимал область. Он ее понимал, но «отрезками железнодорожных путей». Александр Сергеевич мыслил, условно говоря, от Перми и до Тюмени, а на север — до Сургута. Он все время думал в каком-то глобальном масштабе, а территории, куда железная дорога не заходила, для него, действительно, не существовали. Но он постепенно с ними знакомился. Я же хотел создать нормальное телевидение. Мы пришли с [тогда с шеф-редактором «Вести. Урал», сейчас — директором информационного вещания] Витей Шадриным, и перед нами была полная разруха: техники нет, людей нет. То есть всего до хрена, но что с этим делать — абсолютно непонятно. Нас сразу перевели с субсидий на госконтракт, то есть урезали финансирование на 18% (с субсидий НДС не платится). А мы хотели создать нормальное телевидение и сами сократили бюджет, отказавшись от телемагазинов и лохотронов. А это еще 20 миллионов рублей в год. Слава Богу, Витя — профессионал в ТВ, и мы понимали, к чему хотим прийти. Сейчас видно, что мы тогда попали в мейнстрим: смотрели на «Вести-24», и это оказалось новым региональным трендом. После нас такой же путь проделали «Астрахань-24», «Москва-24», есть «Саратов-24», в Подмосковье сейчас запустили «360 градусов». — Твои акционеры сделали какие-то замечания по поводу отчета? — Нет, ничего не было. — Я разговаривал с одним из акционеров — у тебя с ним явно диссонанс. Ты говоришь, что был в тренде, а я от него слышу, что за пять лет была потеряна динамика. Твой акционер говорит: «Я приезжаю в Екатеринбург и когда вижу в отеле „Областное телевидение“, это обычный провинциальный канал». Ты согласишься с этим? — Да, соглашусь, но есть достаточно серьезный ограничитель для развития. Это тупо — деньги, без которых качественный контент не сделать. И мы — в своеобразной ситуации. Возьмем для сравнения холдинг ВГТРК: «Россия-1» — канал для всех, «Россия-2» — спорт и молодежь, «Россия-24» — новости, «Россия-Культура» — культура, а совместная с «Первым каналом» «Карусель» — это детское вещание. А мы в одном канале вынуждены совмещать все это! — А зачем? Ты же можешь объявить, что теперь ты нишевой — общественный, дискуссионный, патриотический. Или лицензия не позволяет этого сделать? — Дело не в лицензии. Какой рейтинг будет у нишевого, дискуссионного, патриотического канала? Ноль. Я всегда повторяю: какие бы правильные мысли ни присутствовали в статье, программе, радиопередаче — зачем они нужны, если статью не прочитали, программу не посмотрели, радиопередачу не прослушали? К тому же есть определенные ограничения: в сутках — 24 часа. А ко мне приходят люди и спрашивают: «А как у вас освещается спортивная тематика? — или национальная, или детская. — А почему у вас нет передачи, допустим, для манси или ветеранов Куликовской битвы?» — Им нельзя отказать? — Тогда они напишут письмо в правительство, и я получу от акционера резолюцию: «Рассмотрите возможность». Это право собственника. ЕСТЬ у него СМИ (такой заводик, который гвозди производит). И собственник говорит: «Хочу, чтобы вы производили квадратные гвозди! Хочу — и все». Ему все говорят, что надо круглые, а он говорит: «Меня не волнует». — «Пусть в другом месте будут круглые, а я заказываю квадратные». — Да. И все. Он — собственник. И у меня есть собственник, а я — наемный менеджер, совершенно четко делаю, что и как говорят. Скажут «уходи» — я вне зависимости от контракта встану и пойду. — Есть этому предел? — Предел зависит от чувства здравого смысла у собственника. Сколько я ни разговаривал с первыми лицами — меня всегда понимали. Когда приводишь доводы — все получается. Но проблема в том, что до первого лица не дойти, вокруг него куча людей. И у каждого из них в меру собственных интересов и понимания жизненной ситуации — свое мнение. Известно ведь: все разбираются в телевидении, футболе и политике. Я стараюсь, чтобы информационное наполнение было конкретно-региональным, потому что в какой-то степени мы организуем Свердловскую область именно как территорию, рассказывая обо всем. Но я не могу стать просто «Вестями-24» для региона, потому что существуют вопросы рейтинга, смотрибельности. И сколько ни рассказывай про города, фильм с Брюсом Уиллисом даст гораздо более высокий рейтинг. А в моих показателях эффективности рейтинг как раз есть. — Я не верю в хорошего царя и плохих бояр, но задам тебе другой вопрос. У меня есть теория, что в какой-то момент, благодаря появившимся ежечасным новостям, шикарной линейке общественных передач, выстроенной системе управления, ты пошел вширь. У тебя появилась газета, начались игры с радио, сейчас — сайт. Но само телевидение стало угасать, ОТВ теперь — без прорывов. — Я категорически не согласен с тем, что оно стало угасать. Может быть, действительно нет видимых тебе прорывов, но есть методичная, тупая, ежедневная, тяжелая и муторная работа, без которой невозможно. Понимаешь? Знаешь, как учат работать гончара? В старые времена, когда еще не было мельниц, первые три месяца он сидел и учился крутить гончарный круг ногой, чтобы была одна скорость. И если он в течение 8 часов в день подпихивал ногой такую вот фигню, то начинал производить самые простые горшки. А когда научался их делать, то переходил к финтифлюшкам, бантикам, амфорам и прочей хренотени. Я считаю, что сейчас у меня народ научился крутить гончарный круг. Сейчас ему нужно освоить простые изделия. Я говорю совершенно серьезно, что с сентября мы будем выходить с рядом забавных проектов. А тебе тоже могу замечание сделать: вот вы придумали комиксы, а дальше почему ничего не изобретаете? Не получается? — Согласен, и я об этом думаю ежедневно — и собой недоволен, и редакцию завожу на поиски нового. Когда слушаю вот это «доработать формат до мастерства, до профессионализма», мне кажется, что точно такими же словами Мих мог бы защищаться в 2010 году от тебя. «Почему на ОТВ такое говно? — У нас не говно. Я вот это делаю, вот это... И про мусульман есть программка, и над детским вещанием работаем...». Твой замах пять лет назад был другим. — Во-первых, мы тот замах так или иначе довели до результата. Вспомни — какими мы были? — И выполнили очень давно, Антон! Выполнили ведь не к концу 14 года, а за год, за полтора... А потом ты забросил канал, ушел в другие форматы. Я не прав? — Я не стремился стать медиамагнатом, если ты к этому клонишь. В отрасли есть два модных слова: синергия и конвергенция. Телевидение дает базу, контент. Почему я должен продать этот контент единожды, когда могу сделать это три-четыре раза? — Но, насколько я понимаю, у тебя не было увеличения дохода? — СМИ — это длинные инвестиционные деньги. Плюс, извини меня, кризис, совершенно аховая ситуация. Конечно, мы очень сильно сократились: уменьшили количество сотрудников, порезали зарплаты. У меня в новом договоре зарплата на 10% ниже. Ты говоришь, что нет прорыва. Я реально с тобой согласен, что действительно в последние полтора года мы в таком состоянии, потому что уже тогда все стало валиться, стало понятно, что по деньгам полный [ситуация критическая]... Я сократил [очень много] народа. Реально. Сократил, исходя из экономических условий. — К вопросу о кризисе и экономике СМИ. Не правильнее ли всех вас, кто имеет отношение к государству, объединить в единый холдинг? — Экономический смысл, конечно, есть. А политического, я думаю, на самом деле и нет. Потому что — центр влияния, отношения, какие-то разговоры, какие-то позиции... Я уже высказывал мнение, что от объединения медийных активов будет больше вреда. — Ты общаешься со многими коллегами в других регионах. Насколько свердловская ситуация с государственными медиаактивами (когда у региональной власти их очевидно много) распространена в стране? — Свое телевидение есть у всех, и часто оно дороже нашего. Казань (ТНВ -ТАТАРСТАН) — 241 миллион в 2014 году. ХМАО (ЮГРА) — 499 миллионов. Разброс цифр большой. Мы самые бедненькие, даже по сравнению с Челябинском. — При переизбрании вы обсуждали политические темы? Есть такое мнение, что ведение экономики — это обязательная программа для директора государственного канала, но он еще должен выполнять и политические задачи. И есть такое замечание, что в Свердловской области нет зомбоящика. — Я считаю, что мы вполне решаем политические задачи и делаем это очень качественно. — Что значит «качественно»? Я знаю, что сейчас есть запрос на жесткое отношение ко всем врагам, что есть антигерои, относительно которых сформулировано: «Это животное должно сидеть в своей берлоге, а вы иногда бейте его током, чтобы даже не думало высовываться». — Я уже говорил про наличие здравого смысла. К сожалению, он иногда отсутствует. При прошлом губернаторе у нас был случай. Мы делали сюжет про то, что какой-то дебил на КамАЗе уснул, протаранил мост. Мост упал. Министр транспорта таскает камни, разгребает, всех спасает... А мне акционеры говорят: «В Свердловской области мосты не падают». Но я-то считаю, что в данной ситуации действую гораздо лучше, правильнее! Мы показываем решение проблемы, геройские свершения! Павка Корчагин — буквально... А мне говорят, что не падают. — «Гвозди квадратные» — тебе говорят... — Ты понимаешь, это не квадратные гвозди, а тупые. А гвозди не могут быть тупыми. Они могут быть круглыми, квадратными, с такой шляпкой, с сякой. Но они должны быть острыми. — Есть другое мнение: ты видишь доброго царя, потому что за тобой УГМК. — Я не знаю, насколько оно за мной, уверен, что никто в «турбулентной» ситуации не будет за меня вступаться. Но я долгое время с УГМК. Это общеизвестно. — Ты хорошо знаешь и госвласть, и логику крупного бизнеса — помоги разобраться. Свердловская область сейчас — это губернаторская вотчина, или у нас сформировался такой круг, «золотой стол Короля Артура», где сидят основные игроки, которые территорию держат? Тех, кого раньше называли «отцами города», мы сейчас назовем «отцами области». Именно они играют первую скрипку. И не важно, как зовут главу и сколько он здесь сидит — хоть шесть месяцев, хоть три года... — Я считаю, что наша область — губернаторская. Потому что мы сформировались именно как область Ельцина. И первый губернатор России Россель на самом деле просто продолжил линию Ельцина — немного отчаянную. И поэтому у людей, которые принимают решения, и у лидеров общественного мнения в памяти — именно Россель. И у тебя, и у меня — как некий образец, как человек, который 20 лет руководил областью. Тот же Пумпянский, Козицын и прочие — они при Росселе становились. Они, извини меня, в те времена, когда он стал губернатором, были младшими научными сотрудниками. Пумпянский в одно время и на одном факультете с Баковым заканчивал УПИ (года на два постарше). И, конечно, уровень общения Росселя с ними был немножко другой. Он уже был губернатором, а они — только в начале пути. А мы сейчас пытаемся перенести те же подход и стиль на нынешние условия, хотя они другие. Но в кругу крупного бизнеса есть понимание: губернаторский пост обеспечивает авторитет тому, кто его занимает. — Главный за столом? — Да, человек, который всех консолидирует. — Чтобы они расселись правильно? — Чтобы они расселись как надо и друг другу головы не снесли. — Память об Эдуарде Росселе действительно сохранилась в массах? — Россель — это уже миф. — А Мишарин? — А Мишарин — нет. Сейчас губернатор однозначно более известен в области, чем был Мишарин. То есть Росселя помнят, Куйвашева знают, а Мишарина забывают. Редакция благодарит ресторан «Dr. Живаго» (ул. Моховая, 15/1) за помощь в организации интервью.