Радиостанцию «Эхо Перми» сегодня покинули и. о. главреда Анастасия Сечина, Владимир Соколов, Юрий Бобров и Михаил Данилович. Массовый демарш обсуждает вся медиасфера. В руководстве холдинга «АктивМедиа», в который входит «Эхо», отметили, что имел место конфликт из-за «цензуры». Один из журналистов, Юрий Бобров, согласился подробнее рассказать об обстановке, в которой принималось решение, и сформулировать личное отношение к происходящему. — Ты теперь без работы, чем планируешь заняться в ближайшее время? Бороться? — Я не журналист и до «Эха» не работал в журналистике, занимался пропагандистским боевым листком в сфере ЖКХ, который назвался «Газетой». Пришел работать сюда, потому что был слушателем «Эха» к тому моменту уже лет одиннадцать. «Эхо» в Перми было лучше, чем большинство региональных «Эх», и оно меня устраивало. Но я думаю, что моя медийная карьера продолжится вряд ли. Соответственно, поэтому период раздумий будет долгим, явно не быстрым. Надо куда-то совсем на другие рельсы перестроиться.   — А нет ощущения такого, что медийная сфера вообще как-то схлапывается? — Епрст, нет. Слава богу, она схлапывается 15 лет, вопрос динамики, может быть, несколько увеличивающейся. Но понимаешь… тут как бы не очень похожий случай. Он ведь не властями сделан, это не цензура. То есть, это либо идиотизм бывших лайфньюсовцев, либо большое желание побыстрее сделать из «Эха» говномет. Но понятно, что как «говномет» оно проживет недолго. Дальше его надо будет либо хоронить, либо долго-долго реабилитировать. А его зачем-то решили прямо быстро сделать «говнометом». Дело в том, что эти рубрики «Точки зрения», которые стали поводом для конфликта [с руководством холдинга «АктивМедиа»], они очень частные, личные. И предложение, чтобы раз в неделю эту рубрику делал кто-то не из конюшни «Эха», не из редакции, оно, собственно, было наше. И его поддержали, хотя понятно было, что могли быть шероховатости и тонкости. Я только сегодня узнал, что эта «Точка зрения» была написана Владом Павловым. Хотя, согласись, что это важно. Когда ты читаешь буквы, ты понимаешь, кто это написал, и это надо как-то соотносить. Я понимаю, что да, если это писал Влад, то это больше похоже на правду. Переделывать ее времени особо не было. И самое главное, что у нас как у радиостанции есть некий формат. А «Точка зрения» — это просто реплика по поводу новости. И тут просто, что называется, не попали друг в друга. Но редактировать как-то было не с руки. Как можно вообще редактировать «Точку зрения»? Подправить акценты можно, но это совсем не то. Долго объяснять тоже нет времени, потому что надо работать дальше, выпуск — вот он, скоро начинается. Решили не ставить текст. Но [руководством — ред.] было сказано напрямую, что «нам не нравится, что вы позволяете себе артачиться. Тебе сказали ставить, значит, ты ставишь!»   — То есть, по сути, вы не встроились в холдинг? Так я понимаю? — В отношении редакционной самостоятельности — да, безусловно. Я не совсем понимаю, что такое холдинг. Если в холдинге находится газета «Коммерсант» и газета «Вкурсе», то это разные газеты. И никто не пытается копипастить новости из одного издания в другое. Поэтому мы логично решили, что для нас данный текст — немного неформат. А нам сказали, что нет, такой неформат будет и впредь, и ты не вякай. И вообще ты не главный редактор. Я вообще не для этого на «Эхо» приходил. Есть моя репутация. Я могу быть мудаком, дураком, но это я. Если кто-то что-то в редакции выносит в эфир, в новости, не так, мы с ним чуть не матом ругаемся, мы деремся, но мы это обсуждаем и выясняем. Я точно знаю, что это был идиотизм, мудизм, но не заказ и не «джинса». — Ты говорил, что работал в пропагандистском листке… — Это просто не было СМИ. — Так вот сейчас «Эхо» сделают чем-то подобным. И, может быть, можно было бы там остаться? — Да нет! Ну почему нам было сказано, что Маркевича больше не надо звать в эфир? Почему нам было сказано, что мы должны ставить любое г… в эфир, которое будет одобрено или озвучено? Это перестает быть радио! Вы зачем деньги тратили на его покупку? Непонятно. Вы говорите про бизнес? Ребята, так вложитесь в это! Дайте «Эху» хотя бы еще двух-трех журналистов, сейчас, хотя бы на время. Дайте денег на то, чтобы «Эхо» вещало в Чайковском, в Березниках. Расширьте аудиторию, это будет клево! Поэтому все разговоры, что конфликт произошел из-за неокупаемости радиостанции — это фуфел какой-то. Я вижу миллионы инвестиций в холдинг и при этом — сокращение бюджета на «Эхе». То есть это разговор не про бизнес. Тогда что это? Элемент политического давления? В чем фишка-то? Надо было сильно-сильно поругать Басаргина? Да, мы это делаем талантливее, чаще и аккуратнее. Просто надо как-то на реальности базироваться, наверное. Понимаешь, я пришел работать в СМИ, где я мог послать подальше главного редактора, и он меня тоже мог послать подальше. Мы могли поорать друг на друга, поспорить. И делали при этом общее дело. — А сейчас этого не будет… — Нет, уже нет. Ты понимаешь, для меня секс и работа — это одно и то же. Я не могу ни тем, ни другим заниматься в неэрегированном состоянии.