Врио губернатора ЯНАО Дмитрий Кобылкин подвел итоги своей пятилетней работы в должности не только на заседании Законодательного собрания. В тот же день в правительстве региона состоялся разговор главы округа и руководителей нескольких СМИ. Пожалуй, еще никогда глава ЯНАО, отвечая на вопросы журналистов, не был столь откровенным. Приводим полный текст разговора. — Дмитрий Николаевич, я бы хотел начать нашу беседу с небольшой цитаты. В 2010 году наша коллега из одного из информационных агентств написала: «Губернатор обозначил три основные проблемы в ЯНАО: отсталость инфраструктуры округа и жилищного строительства, катастрофическое состояние многих национальных поселков, которые лишены связи, дорог и медицинского обслуживания. И потребительское отношение к округу». Это ноябрь 2010 года, вы полгода как губернатор Ямала, все эти полгода вы ездили по этим небольшим поселкам, там, где больших руководителей в жизни никогда не видели. Как вы считаете, сегодня, в 2015-м, есть прогресс в решении тех задач, которые вы тогда обозначили? — Прогресс есть, и он налицо. Мы сейчас опять будем объезжать территории, посмотрим, что планировали и чего не смогли сделать. Наверняка будут проблемные вопросы, но глобально, я думаю, мы сдвинулись практически в каждом направлении. — За эти годы есть такой объект, который памятен вам, который вызывает больше всего удовлетворения? — Для меня каждый детсад — это такой маленький храм знаний для наших детей, когда он по требованиям сделан. У нас и спортивные сооружения очень мощные, хорошие. Одно из знаковых, конечно, это строительство храма в городе Салехарде. Надеюсь, мы его обязательно построим.   — Если отмотать время назад, помните ли вы, когда прозвучало предложение возглавить Ямал? Что вы почувствовали в первые минуты, секунды? — Страх, наверное, простой человеческий страх. Понимаю, что это ответственность, но как любому более-менее молодому человеку интересно посмотреть, как справишься. Проверить себя на прочность, свои силы. Хотя, конечно, страшновато, когда такие предложения делаются, тем более, когда с главы поднимаешься на такие высоты. Тяжеловато это все. Переживаешь. Я главам говорю: «вот вы не знаете, что за вами смотрят, за вашими показателями. Не только губернатор, но и администрация президента, Кремль. У них там очень серьезная система. Некоторые говорят, что нет скамейки запасных или неправильно сформирована кадровая политика. Это не так. Наблюдают, смотрят за активными, нестандартно мыслящими людьми, отбирают, так постепенно все и происходит. — Дмитрий Николаевич, об оценке эффективности, о том, что наблюдают и смотрят. За время, пока вы руководите регионом, вас уже несколько раз рейтинговали, вы всегда в принципе в лидерах. Есть еще народный рейтинг: любят или не любят. Для себя лично вы как оцениваете свою работу, вашу личную эффективность? — Я с критикой к себе отношусь. Мне все время кажется, что мы где-то что-то недорабатываем. Это нормально, я производственник, поэтому, если я плановых показателей не достигаю, то ставлю себе «неуд». — Вам не мешает такая самокритика? — Комплексы она у меня не формирует, потому что знаю, что надо бороться, дальше двигаться, какие-то вопросы решать. А любят, не любят — я не знаю. Я люблю людей с их достоинствами, недостатками, и неважно на какой должности я нахожусь. Очень много в жизни прощаю. Многие говорят, что надо быть жестче, критичнее, наказывать за проступки. Я понимаю, что все мы люди и нам свойственно ошибаться. — Еще вопрос, пока мы не ушли от темы детских садов. У нас для образования делается очень многое: школы укомплектованы, работает проект «Новый учитель Ямала». А вот дошкольники в этом смысле пока обделены, именно воспитатели-педагоги. Будет ли у нас новый проект «Новый воспитатель Ямала»? — Воспитателями не только Ямала, всей России надо отдельно заниматься. Я неоднократно на эту тему говорил, я думаю что будут федеральные программы по поддержке именно дошкольного образования, дошкольных педагогов. Мне кажется, на них нагрузка основная выпадает, потому что именно в детском саду ребенок должен понять, что такое любовь к ближнему, к Родине. Именно там закладываются эти понятия. Поэтому педагоги должны быть абсолютно уверены в своем будущем. Ими надо заниматься. — Дмитрий Николаевич, в эти дни на Ямале проходит беспрецедентная акция народного предварительного голосования, в ходе которого партия «Единая Россия» будет выбирать команду, способную реализовать стратегию развития региона. Список этой команды возглавляете лично вы. Скажите, пожалуйста, не считаете ли вы свое участие в праймериз лишним, учитывая, что последними поправками законодательства глава региона не будет больше избираться волеизъявлением жителей Ямала? — Нет, я не считаю, что мы что-то делаем не так. Абсолютно правильно. И если мы не избираемся, это не говорит о том, что у нас изменилось отношение к народу или люди изменили отношение к нам. Абсолютно не в этом дело. Дело в том, что главы стратегических регионов Российской Федерации должны назначаться президентом РФ. Например, такие, как Кавказ (на Кавказе это давно опробовали), там есть клановость определенная. У нас не клановость, но у нас интересы нефтегазовых компаний. Некоторые дистанцируются от политики, некоторые считают, что, наоборот, надо в политике больше иметь своих людей. Поэтому зачем лишние баталии устраивать, раскачивать стабильный регион, регион работяг. Здесь — люди, которые работают на себя, на своё благосостояние и благосостояние всей страны. Зачем его раскачивать?! В стратегических регионах России руководители все-таки должны назначаться президентом, тем более в текущий момент. А выборов у нас достаточно, у нас большая страна. — Затронули политический блок. Вы ведь присоединились к ямальской инициативе под названием «Право голоса: народная программа». Это попытка общественных организаций собрать свои представления о том, как должен развиваться округ. Чего вы ждете от этой инициативы? — Вы знаете, когда в 2010 году мы народную программу формировали, мне многие говорили, «Дмитрий Николаевич, вам правды не скажут, люди боятся, формат слишком официальный». Мы хотели, чтобы человек мог все-таки в свободной атмосфере высказать свое мнение, проблему. В целом уверен, что у нас получилось. Может быть, сегодня скажут, что продолжить, где тормознуть, что может подождать. Не хотелось бы останавливать инфраструктурные проекты, хотя я всегда понимал и понимаю, что, вкладывая миллиарды в инфраструктуру, в строительство автомобильных и железных дорог, мостов, мы в какой-то степени забираем у населения. Наверное, можно было бы эти деньги в виде каких-то социальных выплат, увеличения заработной платы людям отдать. Но для этого, наверное, и нужна власть, чтобы развивать территорию. Нужно строить, потому что любая стройка, особенно инфраструктурная — это задел на будущее. Когда послушали людей, мы поняли, что люди хотят здесь рожать детей, хотят, чтобы дети учились, возвращались и продолжались здесь жить. Это нормально, у человека должна быть Родина большая и малая. Нельзя сидеть в бараках, ждать всю жизнь, когда у тебя есть телевизор, интернет, ты видишь, как живет весь мир. А ты трудишься на всю страну и живешь, извините за выражение, как животное, в таких условиях. Разве это правильно? Жизнь проходит у людей. Целая жизнь человека. Она должна проходить в достойных условиях, неважно, в какой точке Земли он живет: в тяжелой климатической или не тяжелой. Если человек нужен государству, государство должно обеспечить его всем тем, что ему необходимо, чтобы чувствовать себя комфортно. — Удалось ли как-то избавиться от потребительского отношения к округу? — Вы знаете, я фиксирую количество семей на Ямале и количество многодетных семей. В многодетных семьях ничего не нужно объяснять, к ним приходишь, и все понятно: для чего они взяли детей из детдома или родили своих. Они никуда не собираются уезжать. Им здесь комфортно, они окружены заботой. Есть и другая категория — вы говорите «вахтовик». Он приехал, неважно откуда, он не чувствует ответственности за свою миссию на Земле. Считает, что пока молодой, может гулять, зачем ему жена и дети, зачем себя обременять этими проблемами. Такие могут всю жизнь прожить на Ямале, и они такими и останутся в голове. Но есть и другие — истинные патриоты Ямала, которые за эту землю переживают. Все зависит от воспитания человека. Я говорю о том, что мы пропагандируем, что увидели. Моим глазам свидетели не нужны. Хотя есть разные мнения, есть концепция развития Быковского, который сказал, что «нельзя развивать Муравленко дальше, потому что нет перспективы развития». У нас Надым — хороший пример. Город когда-то, казалось, умирал, потом опять возродился. На арктической комиссии в Москве интересная мысль прозвучала о том, что в Арктике есть моногорода, и нам надо четко понимать будущее этих городов. Эти города отработали свой ресурс, и они должны переходить под госуправление, правильнее, я бы сказал, под госгарантии, не быть брошенными, как это было в Мурманской области. Когда-то там 3 миллиона людей жило, а сегодня они приблизились к численности Ямало-Ненецкого автономного округа. Люди были брошены большой период времени в 90-х годах, никому не нужны. Такие города должны подпадать под государственное регулирование, под определенные программы. Люди способны жить и в пустыне, как показала Саудовская Аравия. С ними у нашего Севера ситуация похожа, только там уже десятилетие показывают, что возможно все, а мы все думаем, возможно или нет. Если у нас в этой зоне находится наш сундук с драгоценностями, нельзя его оставлять без присмотра. Надо кого-то здесь оставлять. — Если можно, продолжу тему. Глядя на картинку, которую привозят наши коллеги-корреспонденты из циркумполярных регионов, две мысли складываются. Во-первых, что Ямал выглядит белой вороной среди полярных российских регионов. Во-вторых, поднятие Арктики, то, что вы говорите сейчас, с участием государства — колоссальная задача, на которую не известно, хватит ли сил при нынешней экономический ситуации, при нынешней цене на ресурсы. Вам не кажется, что можно просто взять такой огромный груз, который не поднять? — Многие говорят, что у нас много для людей разных льгот и зарплата выше, чем в целом по стране. Но по сравнению со странами циркумполярного мира, у нас есть только 10% того, что есть там. Я этот анализ подготовил, когда на встречу с президентом ходил. Если посмотреть по кругу — Финляндия, Норвегия, Канада, — мы дети по сравнению с тем, как люди должны жить в Арктике, в арктической зоне. И нужно к этому уровню подтягивать всю страну. Это легко сказать сейчас, сделать это физически тяжело, потому что расходы наши растут с каждым днем, доходная база не увеличивается. Доходы России может увеличить только Арктика, больше ничего, и это надо признать. Арктическая зона Российской Федерации поднимет уровень жизни других субъектов Федерации и создаст 20-25 миллионов рабочих мест. — Вы пять лет назад начали говорить про Арктику постоянно и широко. Вы почувствовали, что будет какой-то тренд? — Мне довелось пообщаться с одним человеком, который рассказал мне про карту Менделеева. Это не карта России, а карта в виде бивня, рога. Он сказал: «обрати внимание на ресурсную базу юга, европейской части России и ресурсную базу основной части России». Все движется за ресурсами, как ненец движется за оленем. Олень тоже ресурс. Так же человечество движется за ресурсами. Следующие ресурсы — это азиатская зона и зона Арктики, хотим мы этого или не хотим. Это не мной придумано. Я понял, что приходит время Ямала. Мы первые стоим через Уральский хребет в азиатской зоне. Наше время пришло. Как говорят, времена не выбирают, в них живут и умирают.   — Дмитрий Николаевич, вы возглавили Ямал, когда один кризис закончилcя. Сейчас пятилетний срок вашей работы приходится на новые экономические сложности. Когда сложнее было, тревожнее — тогда или сейчас? — Я, безусловно, переживаю, что где-то что-то не так посчитаем. Но понимаю, что этот кризис, как бы мы его ни ругали, России на руку. Он нас должен сделать сильной самостоятельной страной. Мы можем, конечно, занять позицию на печке лежа, ждать когда кризис пройдет и мы станем богаче. Не станем. В этот момент нам нужно шевелиться, думать, предлагать новое что-то. Все, что можно было выработать, какие-то антикризисные меры — они выработаны. Нужны новые идеи, новые мысли. И тут я опять возвращаюсь к Арктике. Арктика — это инновации, наука, промышленность, материалы, рожденные в России. Это люди, конкурентоспособные на международном рынке. Это наши люди, которые умеют строить дороги, укладывать рельсы, заниматься сваркой, прокладкой труб, строительством заводов и так далее. Это то, что мы можем найти у себя в России, нам не нужно за этим бежать за рубеж. — Дмитрий Николаевич, возвращаясь теме кризиса. У нас большие возможности и время такое сложное, когда нужно сплачиваться. Но есть примеры, которые мы видим в начале года, особенно связанные с повышением цен нашими коммерсантами. Как это можно объяснить? Нужно ли работать в этом направлении на территории, чтобы мы могли быть командой не только в плане управления, но и в плане жизни? Понимаете, наживаться друг на друге не совсем хорошо. — Продовольственная проблема очень серьёзная. Я не знаю, какое сознание должно быть у этих людей. Есть у нас такие города, как Салехард, они монопольные. В других городах есть какая-то конкуренция, транспортная доступность. В Салехарде нам не дает сильно поспорить с коммерсантами прокуратура, но она же нам и ставит задачи, чтобы мы следили за ростом цен. Я понимаю, что нам надо как-то между этими константами балансировать, мы пытаемся это сделать, но, к сожалению, бывает, что они наживаются. — Что с ними делать будем? — Никто не забыт, ничто не забыто. — Какую статью, если бы она, условно, попала под сокращение, вам было бы больше всего жаль? — Я не могу сказать, что мне деньги жалко, нет. Но я понимаю, что дорога Надым-Салехард по идее федеральная и должна была бы строиться за федеральные деньги. Она соединяет столицу одного субъекта со столицей Российской Федерации. Я когда представляю, что она будет стоить 50 миллиардов рублей, то, конечно, мне жалко потраченных средств. Потому что по ней поедут, наверное, не все, а эти деньги можно было бросить на благоустройство наших поселений, городов. Но для развития мы должны широким фронтом двигаться, где-то, может быть, с разными скоростями. Это очень важно, потому что если что-то забыл, то оно становится точкой напряжения. Недавно мне кто-то сказал, что не поступило от ямальцев вопросов на "прямую линию" президента России. Не думаю, что нет вопросов к президенту, может, не так много, как из других регионов. Ко мне много вопросов поступает, когда я приезжаю, и мы делаем все возможное. — Дмитрий Николаевич, если бы у вас не было возможности прямого общения с президентом, то какой бы вопрос вы ему задали по "прямой линии"? — Неправильно, если президент будет какие-то точечные вопросы решать. Это значит, что власть плохо работает на территории. Как простой житель, я бы ему терпения и выдержки пожелал просто, а не вопрос задал. Очень непростые времена для страны в целом сегодня. Я думаю, что этот период развития российского государства будет рассматриваться как период принятия нестандартных решений. Выдержка, умение где-то промолчать, где-то пропустить удар, даже для того, чтобы выиграть бой — это очень редко в нашей стране бывало. Как правило, мы как медведь поступали, быстро и эффективно. Но сегодняшний враг — хитрее. Мы это понимаем, поэтому дай бог ему крепкого здоровья и выдержки. — Европейская культура и образ жизни занимают у нас большое место. В то же время санкции ведут к тому, что нужно заниматься импортозамещением. Вы видите нашу страну изолированной именно сейчас, в этот период? Как вы считаете, как мы будем развиваться, какой у нас путь? — Накормить свой народ в нашей стране возможно, я в этом уверен абсолютно. Мы миновали зиму, топливо у нас свое, посевная хорошо прошла, в стране есть запасы зерна, поэтому голод однозначно не грозит. С руководителями разных субъектов, житниц в том числе, общаюсь и понимаю, что у каждого губернатора — краснодарского, ставропольского, — задача накормить весь народ. Вот здесь как раз существует государственное регулирование, поставлены четкие задачи: кто должен стране дать мясо, кто зерна. Скажу, что мы попали в неплохое время. Голод нашей стране однозначно не грозит. — Удалось преодолеть стереотип, что здесь, на севере, ничего не растет и аграрного производства быть не может? Мы можем накормить? — Нам будет тяжеловато. Своей картошкой мы не накормим, у нас нет столько пахотных земель. Хотя наша картошка, надо отдать должное, хранится всю зиму. Был прецедент, когда мы закупали картофель в других субъектах, и он не доживал, за пять месяцев зимы он начинал прорастать, гнить. Другая климатическая зона. Наш, как оказалось, надежнее. Губернатор Ставрополья Владимир Владимиров говорит: «Давай мы будем возить на Ямал продукцию». Но обратно будут идти пустые фуры, вот в чем проблема. Я предлагаю: «Давай попробуем найти сегмент продукции, чего на Ставрополье нет». У него вообще нет рыбы, есть только та, которую в прудах разводят. И мы привезли туда партию нашей рыбы. Она нарасхват ушла, не ожидали. Полагаю, что если даже сырую рыбу этими фурами отправлять, а там он создаст какое-то первичное производство, то продукты питания у нас оттуда будут дешевле. Варианты есть, будем думать. — Дмитрий Николаевич, говоря о стратегических вопросах, вы рассуждаете больше как консерватор. Говоря об обмене товаром и так далее — больше как либерал. Все-таки какое у вас политическое кредо? И как вы, например, отец троих детей, инициатор создания фонда «Ямине» относитесь, допустим, к проблеме ювенальной юстиции, которая сейчас и на Ямале остро стоит? — Я всегда повторяю, что я не политик, а производственник, вот мое кредо. Немножко либерал, немножко консерватор, все можно, в зависимости от ситуации, от времени, когда принимается какое-либо решение. Мне понравилось слово «демократура». К ювенальной юстиции у меня очень плохое отношение, я продукт кнута и пряника, если брать ювенальную юстицию — там у меня очень много вопросов. — Еще одна глобальная тема. Вы в Крыму бывали вообще? — Я в Крыму бывал, в Севастополе. Я отношусь к той категории россиян, которые всю жизнь считали Крым территорией России. Севастополь — русский город, город боевой славы. Отдыхать я буду в этом году в Крыму. В Ялте ни разу не был, хочу посмотреть. — На Ямал многие приехали с Украины. Как вы считаете, округ стал для этих людей домом? Оценки разные были и со стороны самих беженцев, и со стороны ямальцев. — Я думаю, и в худшие условия приезжали украинцы во времена Советского Союза на Ямал. Ямал стал для них не просто домом, а гнездом, где родились и дети, и уже внуки. Мы, россияне, гостеприимны в целом, а Ямал тем более. Я сам из категории вынужденных переселенцев и понимаю, что это такое. Все зависит от того, как ты относишься к этому статусу. Или считаешь, что тебе все должны вокруг, потому что какая-то беда произошла, или просто просишь помощи и готов работать за маленькие деньги, даже за еду, в конце концов. Люди, которые приезжают к нам, в большинстве они очень скромные. Хотя есть и другая категория... — Ямал — достаточно серьезная площадка для международных отношений. Сейчас, в связи с изменением мировой политики, как вам видится роль Ямала? Изменилось ли отношение региональных партнеров? Каковы перспективы? — Мы как ледокол движемся. У нас есть определенная скорость. Мы быстрее не можем, потому что залезем на льдину, и медленней нежелательно, потому что сзади караван идет. Сейчас арктическая комиссия проедет все северные регионы, посмотрит, взвесит, кто выжил, кто не выжил, кому помочь нужно. Затем стратегия развития арктической территории будет дописываться различными нормативными документами, актами. В этом плане и до Ямала дойдут руки. Мы — тот субъект, который, наверное, может подождать. — Может быть, потому и вопросов было мало к президенту. — Может быть. Но я считаю, что на такие регионы президент России может опираться, и таких субъектов должно быть как можно больше. — А международное похолодание вокруг Арктики, оно как-то чувствуется? Что с иностранными компаниями? — Недавно приезжал один из потенциальных инвесторов — шейх Сауд бин Сакр аль-Касими. Он приехал на несколько дней посмотреть, как мы живем. Про работу поговорили минут пятнадцать в самом конце. Я открыл карту, показал, где он живет, где мы, как это все работает. У него не американские деньги, свои. После его отъезда прошло несколько дней, мне позвонил человек, который был в составе делегации, рассказал, что шейх собрал всю родню и сказал: «Я не знаю Россию хорошо, но я видел людей, коренных жителей, видел, как они живут». Они больше на людей смотрят, а не на то, что где-то напишут. С ответным визитом и я полечу, будем разговаривать, протокол о намерениях напишем.   Я собираю сейчас пул инвесторов: у меня есть шведы, китайцы хотят участвовать, Корея. Будем смотреть и выбирать. У многих инвесторов связанные кредиты, как в Китае, они готовы хоть завтра его предоставить. Но что такое связанный кредит? Это значит, что за их деньгами придут их же люди, технологии, оборудование. И тут надо понимать: мне нужны и деньги, и рабочие места для людей, которые живут на Ямале. Я сторонник несвязанных кредитов. Поэтому приходится выбирать. А в целом, привлечь кредит сегодня — не проблема, поверьте. Тем более, если у тебя есть хорошие окупаемые проекты. — Шейх, Китай — это больше восточная сторона, а с европейскими партнерами, допустим, с Германией, Финляндией как сейчас отношения развиваются? — С финнами в части поставок мяса — хорошо. Они привыкли есть наше мясо и хотят продолжать его кушать. Ехать к ним за деньгами? Не знаю. Я когда-то в Швейцарию ездил, как только стал губернатором. Мы собрали круг крупных финансистов, поговорили с ними. Они посмотрели на меня и говорят: «Нам нравится, что ты веришь в это все, ты поработай четыре-пять лет, и потом мы приедем и посмотрим, насколько там это все серьезно». Мы про Саббету говорили с ними, про Северный морской путь. Шведы хотели до кризиса вложить деньги, после кризиса они стали в два раза богаче относительно наших денег из-за курсовой разницы. Они тем более этого хотят, им это интересно. Но любой инвестор должен понимать, что есть заинтересованность первого лица государства в инвестиционных стратегических проектах, тем более касающихся больших рисков, находящихся в вечной мерзлоте в Арктике. Поэтому сейчас активно работаем с федеральным центром по Северному широтному ходу, этот вопрос я докладывал президенту, получил одобрение, дорабатываем с министерствами. Как только стратегическое решение будет оформлено, снова пойду к инвесторам. Я за их деньги переживаю больше, поверьте мне, чем они сами, потому что это еще имидж, не только мой, но и страны в целом. — Какие шансы, что этот документ скоро появится? — Высокие. Получена резолюция президента России, дословно: «проект важен для страны в целом, разобраться, доложить». Выше резолюцию получить невозможно. — Вернемся к кризису, мы мониторим социальные сети и интернет-сообщества, где больше всего говорят на эту тему. На Ямале от кризиса пострадали в основном чиновники. Сокращения определенные, распоряжения. Кому еще ждать сложных времен? — Вообще чиновников жалеть нельзя, это неправильно. Конечно, пострадали, но все относительно. Мне кажется, все прекрасно понимают. Есть такие вещи, когда человек берет последнее из чулка и бежит в магазин просто потому, что все так делают. Покупает какую-то ненужную технику. Потом эта машина ему не нужна, с каждым годом она дешевеет. Отчего это произошло? Паника. Когда есть паника — есть неправильные шаги. В девяностых годах дефолты шли подряд, чего только не было, и тогда люди четко понимали, что не надо делать резких движений. А здесь очень большой период времени было все спокойно и хорошо в части валюты, многие привыкли, люди валютную ипотеку взяли. Сейчас государство создает возможные меры поддержки, может быть где-то не совсем эффективные, но до крайностей доводить нельзя. Власть должна быть маневренная, нельзя, чтобы люди совершали глупые поступки, значит, мы чего-то недоучили, недоговорили, народ государству поверил не до конца. — Сейчас действительно скептики говорят, что при таких ценах на сырье идти на север может быть очень рискованно. Многие компании сворачиваются, хотя есть примеры обратные. Shell собирается бурить на Аляске. — На севере дорого. Этим он отличается от юга. Но Россия отличается от Америки. Россия не ходит на юг, как Америка с миссией пришла в Иран или Ирак. Мы не уничтожаем другие цивилизации, мы не создаём однополярный мир. Политика нашего президента Владимира Владимировича Путина именно такая: мы создаем, сохраняем многополярный мир. Это наша миссия. У нас другого выхода нет, как идти на север, и мы знаем, что север нам принесет стабильность, поэтому туда идем. Не для того, чтобы это было дешево, хотя, безусловно, об этом думаем. Я геофизик и скажу вам, что нефти на земле больше не становится. Ее становится с каждым днем меньше, и альтернативы ей нет никакой. У нас появятся через пять лет на Гыданском полуострове юрские отложения, мы будем добывать тяжелую нефть, наверняка мы будем идти глубже, дальше. Ничего в этом страшного нет, это жизнь. Нам надо думать, каким образом нам себестоимость снизить. Для этого стратегия Арктики и прописана, для этого нужны предприятия, ведущие деятельность в арктической зоне. Наша задача — оберегать и каким-то образом разгружать их, в тех же налогах. — Вы недавно сказали — вы не политик. Я вас слушаю — вы рассуждаете о компаниях, о том, какие нужны льготы и так далее. Мне кажется, будет корректнее оценивать вас как управленца нового типа или политика федерального уровня, не регионального, а федерального. Вам как подобное определение? — Не знаю, мне здесь работы хватает выше крыши. Я получаю от нее огромное удовлетворение. Хочу показать главам Сабетту, чтобы они увидели, что за это время там сделано. Хочется, чтобы они увидели эти крупные проекты, особенно главы тех территорий, кого это напрямую не касается. Мы же каждый день говорим о проблемах, которые нужно решать, а для этого нужны средства. Чтобы они появились, нужны большие проекты. Они у нас есть, они реально осуществляются. Как результат, мы наполняем не только кошелек Ямала, но и кошелек Российской Федерации. Это очень важно. В перспективе они коснутся Екатеринбурга, Челябинска, Кургана, регионов не только уральского округа. Мы посчитали — 57 субъектов это затронет. Все будет хорошо, нам немножко надо потерпеть и не отклоняться от выбранного курса. Чтобы вы понимали — была мысль об остановке Сабетты. Были люди вокруг президента, которые говорили — жили без этого порта и поживем дальше. А президент глубоко понимает, что значит Сабетта для страны. Мы сделаем прорыв, поэтому президент сам за этим лично следит. — За эти пять лет много друзей появилось и прибавилось ли у вас соперников? — Мне кажется, когда на такой должности находишься, вообще к друзьям другие требования. Друзей не приобретаешь. Соперников, противников... наверное. Но я к ним отношусь спокойно. Хорошо, что они есть. — А как вы относитесь к тому факту, что глав автономных округов будет представлять президенту губернатор Тюменской области? — Так определили президент, Заксобрание. Мы, безусловно, обговаривали эту схему. В ее основе фундаментально стоит не разрушение связей Тюменской области и сохранение самостоятельности субъектов. Очень тонкая грань, как масло и вода — их тяжело совместить. Но мы каким-то образом смогли это сделать. Это важно, потому что развиваются все три субъекта одновременно. И вы это видите. Тюмень развивается за счет наших денег. Мы развиваемся в том числе за счет денег Тюмени. Дети уезжают туда учиться, многие там остаются, наши ветераны живут в Тюмени. Были какие-то топтания по поводу того, что Владимир Якушев начнет руководить финансами Югры, Ямала. Вы знаете, это невозможно. Мы самостоятельный субъект, и я, как губернатор, ответственен за каждую копейку, которая с этой территории уходит куда-либо. За губернатором следят много глаз, в том числе силовой блок. Поэтому я и говорю, что на таких стратегических территориях должны назначаться губернаторы президентом. Мы это сейчас плохо понимаем, позже мы это поймем. Сегодня все три выходца с Ямала руководят «тюменской матрешкой», чтоб вы это понимали. Продолжится ли этот тренд дальше — не знаю. Но он правильный, наверное. Потому как Ямал в Тюменской области является драйвером и ведет остальных за собой. — За эти пять лет о чем вы больше всего жалеете и чем гордитесь? — Мне кажется, я счастливый человек. Мне многое удалось. О чем я сожалею? О том, что мало времени со своими детьми провожу. Это сожаление не сейчас родилось, а когда я ушел во власть, еще в районе. Чем горжусь? Тем, что Ямал живет, развивается. Я созидатель, ухудшать жизнь людей на этой территории — это не про меня... Гордость в том, что со своего пути я даже на сантиметр пока не ушел. Вижу ориентир и к нему иду.