Мы заглянули в «чистилище»! «URA.Ru» изучило обратную сторону ливневой канализации, спустившись в нее. Тут ад! Почему она не работает, из-за чего тонут в уличных лужах люди и машины, где мог прятаться полумифический «исетский крокодил»? На все эти вопросы корреспонденты агентства нашли ответы, пройдя ПОД центром регулярно затапливаемого дождями города. Специальный фоторепортаж. Особо впечатлительным на ночь читать не рекомендуем. «Что-что? Спелестология?» Наш проводник, Ильдар Залесский, в свое время излазил почти все подземные коммуникации Екатеринбурга. При этом себя он диггером не называет: «Мы спелестологи. Это те, кто изучает искусственные пещеры и подземные архитектурные сооружения, которые уже не используются по прямому назначению, — заброшенные рудники, подземные ходы, вышедшие из эксплуатации коммуникации. А диггеры ходят тут ради удовольствия».     По образованию Ильдар — социальный работник, а на жизнь зарабатывает вот такими экскурсиями, организацией сплавов и веревочных курсов для всех желающих. «Мы при этом никаких законов не нарушаем, в общем-то. Ходить по этим подземельям никто не запрещает, лишь бы не покалечиться, — рассказывает проводник.  — Разве что, бывает, залезать приходится с частной территории — вот как сейчас, например». Где-то в дебрях улицы Вилонова (возле ТЦ «Парк Хаус»), продравшись через двухметровые заросли и поломанные бревна, готовимся к спуску: Ильдар достает костюмы химзащиты, каски, обычные рабочие перчатки и налобные фонарики. Упаковавшись в герметичные «химки», без лишнего шума пролезаем в дыру в железном заборе — сразу за ним открытый люк, из которого слышится плеск воды. Внизу темно, пахнет сыростью и ржавыми трубами. Тоннель напоминает брюхо бетонного червя — по кубическим сегментам поток уносится в черноту, вода примерно по голень. Богатства ливневки «Мы сейчас идем по Основинке — речка берет начало из болота за промзоной, а мы дойдем до слияния ее с Мельковкой и немного дальше, — начинает экскурсию спелестолог. — Ее начали уводить под землю примерно в начале ХХ века, когда тут начались масштабные стройки, и закладывали постепенно, вплоть до 60-х. Сюда же проведены ливневые стоки, рядом проходят сети водоснабжения». На бетонных швах неплохо себя чувствуют плесневые грибы, нарастают сталактиты грязного ржавого цвета. Некоторые экземпляры даже красивы — те, кто играл в компьютерный хит Half Life, оценят точно. Тем временем добираемся до первого ливневого ответвления диаметром чуть больше метра — фонарики выхватывают из темени наносы гравия и мелкий мусор. Недолго думая лезем на разведку: в плотном слое щебня и песка валяются пакеты, продуктовые обертки, сигаретные пачки — в общем все, что не нашло пристанища в урнах. Как ни странно, компанию им составляет почти целая игрушечная машинка размером со средний планшет. Как она туда попала, непонятно. Почти на четвереньках вползаем в колодец, ведущий к люку. Люк наглухо заварен, в колодце камни, грязь, ржавый рельс. В боковую стенку выходит труба поменьше — очередной сегмент сточных сетей. — В проливной дождь вода в трубе прибывает где-то на две трети. Соответственно, в основном тоннеле вода сильно поднимается, и течение усиливается, — отмечает Ильдар. — Эти коммуникации, конечно, неважно справляются с большими дождями". Действительно, дальше на пути нам попадаются целые «висячие сады», наросшие из мусора, бечевки и грязи на сточных решетках. Где-то еще есть просветы, а где-то решетки просто забиты. Все это попадает в подземную речку: что-то тонет на дне, что-то несет поток — это что-то иной раз весьма зловеще толкается в ноги. Все это и стекает в несчастную Исеть, что бы ни говорили экологи.   «Сделать бы заборы воды с разных мест, промаркировать и сдать на анализ — давно хочу состав воды узнать! — делится соображениями Залесский. — Где бы только исследование бесплатно сделали…». У люков и решеток образуются этакие декорации для постапокалиптического фильма: занавеси из проволоки, целлофана и грязи, ломаная арматура, в которой застрял здоровый паук — мягкая игрушка с облезлыми проволочными лапами. Этот «отброс» городской жизни вписался в интерьер едва ли не идеально. Сокровищницу катакомб венчает железный лом, наполовину торчащий из бетонного потолка, — очередная маленькая загадка подземелья. Подземное «спа» В тоннеле свежо, но не холодно. По словам нашего проводника, здесь одинаковая температура круглый год, но зимой все равно ходить хуже — от воды поднимается густой туман, в котором видимость — нулевая. Несмотря на солнечный и сухой день, «зимние» условия нам все же пришлось испытать: где-то в середине пути плотная водяная взвесь, и без того ухудшающая видимость, превращается в пар.   Становится жарко. Ильдар огорченно хмыкает — впереди прорыв трубы с горячей водой. С грехом пополам проходим еще с десяток метров и натыкаемся на бойкий фонтан кипятка, бьющий прямо из бетонного шва, - вот куда в том числе девается вода, которую на прошлой неделе так и не увидели жители Эльмаша. Очевидно, прорыв произошел во время опрессовок, но эту пробоину еще не заметили коммунальщики. Под горячим душем проскальзываем дальше, однако идти быстро не получается: все заволакивает густой пар, под ногами скользкие камни, трубы, обломки свай, в которых недолго подвернуть ногу. Зато тепло, как в бане или спа-салоне. Крупных прорывов за всю «прогулку» мы насчитали два, еще были помельче — кое-где вода струйками била прямо из дырок в бетонных стенах, навевая мысли о течи в подводной лодке. Такое ощущение, что муниципальные службы попросту забыли о существовании этого места. В мире животных В самых глубоких местах вода доходила до пояса. В этих теплых туннелях есть жизнь, но на уровне пермского периода — слизняки, маленькие улитки, мокрицы и мелкие жучки. Бороздя поток, невольно вспоминаю «исетского крокодила», замеченного около цирка в 2013 году и которого так долго и безуспешно искали полицейские.         — А что, ему здесь было бы неплохо, если вода ему понравится — полушутя говорит Ильдар. — Тепло, плавать есть где. Другое дело, что еды тут особо нет — разве что диггерами питаться… Скудную фауну компенсирует пробивная — в прямом смысле — флора, плесень и грибы. Деревья пробивают бетон и развешивают по мокрым стенам мельчайшую драпировку корней — местами это целые полотна в духе абстракционизма. Особо сильные особи спускают корни прямо в воду и полощут их, как мочалки. Картину дополняют жирные поганки и плесень со светоотражающим эффектом. В свете фонариков на ней ярко сияют капельки воды — прямо «Аватар» какой-то. А в одном месте плесень нарисовала целую картину — голову льва.   Кое-где приходится изрядно гнуть спину — потолки очень низкие. Но даже в таких условиях бывалый проводник в химзащите и с рюкзаком за плечами двигается на порядок проворнее нас. Идти приходится, уподобляясь толкиеновскому Горлуму — в полуприседе.     Золото, террористы и эхо Холодной войны Мы между тем проходим вдоль улицы Маяковского и у трамвайного депо сворачиваем в сторону Пионерки, проходя под автозаправкой и жилым комплексом «Малевич». Где-то под улицей Челюскинцев Основинка впадает в Мельковку — один из притоков Исети. Здесь расположен один из самых старых участков подземелья — бутовый камень укладывали вручную. В начале XIX века здесь нашли золото и даже построили золотопромывальную фабрику, однако порода оказалась бедная, и предприятие свернулось. Сваи почти все сгнили, и среди кладки видны только сгнившие огрызки. Участок здесь сложный, дно не бетонированное, и с трудом приходится держать равновесие между подводными бурунами. Спрашиваю Ильдара: неужели за этими коммуникациями никто не следит — ведь это идеальный путь передвижения, к примеру, для террористов или диверсантов? Проводник усмехается: «А кому здесь что надо? Есть предположение, что эти тоннели делались на случай вывода людей — с того же завода Уралмаш. Габариты проходов здесь такие, что могут пройти люди и даже легкая техника. Процесс увода под землю активно начался уже при советской власти, и тоннель мог вполне служить для эвакуации». Вот такие отголоски Холодной войны. Немного зацепляем начало Восточной и двигаемся уже ближе к вокзалу — дрожь и глухой рокот раздается то от движения поездов, то от трамваев. Поднимаемся вдоль улицы Мамина-Сибиряка, минуем очередную «баню» и заходим прямиком под Шарикоподшипниковый завод. Здесь самые новые плиты — судя по маркировке, эту часть речки «упаковывали» в бетон в 1964—1965 годах. Туннель раздваивается на два параллельных. Здесь спелестолог забирает у нас фонарики и выключает свет. Мы оказываемся в абсолютной темноте. «Сейчас вы пройдете небольшой участок в условиях, естественных для пещер и подземных ходов», — радостно говорит он и бодро уходит вперед. Идем то ли 100, то ли 50 метров практически «по стеночке» — не видно ни зги. Немного погодя уже привыкшие к темноте глаза различают слабый свет впереди — это очередная тротуарная решетка. У нее поджидает Ильдар с фонарями.   Выходим на финишную прямую, и подземелье снова нагибает нас на прощанье. Этот переход с низким отолком примерно в 100 метров длиной так и называют — «Месть диггера». Опять приходится шлепать уже в привычной манере.     Выбираемся на поверхность в гаражном массиве у перекрестка улиц Свердлова и Шевченко. На дне колодца к ливневому стоку прикреплена канистра с отрезанной крышкой, из нее вверх тянутся шланги — оказывается, так местные автомобилисты приспособились качать воду для хозяйственных нужд. Осторожно, чтобы не повредить творение очумелых ручек, карабкаемся наверх. Пустая площадка у кооперативных боксов встречает нас солнцем и пустотой.     Экспедиция окончена, но возникает логичный вопрос: если дождевая вода по умолчанию все равно стекает в главную реку Екатеринбурга, то почему бы этот канал не расчистить? Ведь только диггерам известно семь аналогичных маршрутов, из которых шесть — в центре регулярно затапливаемого мегаполиса. Это не те трубы, куда пролезет лишь кошка, а настоявшие тоннели. В них только следует навести порядок.