Сегодня все внимание приковано к Казани, где стартовал чемпионат мира по водным видам спорта. Почему именно столица Татарстана регулярно получает федеральные миллиарды, мероприятия мирового масштаба, частые визиты Путина, наконец. Губернаторы соседних с Татарией регионов УрФО завидуют по-разному, но из приличия молчат. Чем Казань лучше других городов-миллионников? О специфическом лоббизме местных чиновников, аппаратной хитрости татарской элиты и ее умении ходить спиной вперед в прямом смысле слова — обозреватель журнала «Татарстан», член Общественной палаты РТ и советник ректора Казанского федерального университета Юрий Алаев. В пятницу, 24 июля, в Казани стартует чемпионат мира по водным видам спорта, беспрецедентный в истории: 190 стран-участниц, ожидаемая телевизионная аудитория под 4,5 млрд человек… И это всего через два года после проведения в столице Татарстана Всемирной универсиады, тоже оказавшейся рекордной по числу участников и зрителей. Как такое удается татарам, почему в них так легко вбухивают сотни миллиардов рублей — не только на спорт, а в экономику республики вообще? Небольшая пояснительная картинка. Когда Владимир Путин приехал в Казань в августе 2005 года, чтобы принять участие в торжествах по случаю 1000-летия города, ему решили показать, помимо прочих объектов, отреставрированный Кремль и на спуске по одной из лестниц пояснения взялся дать тогдашний мэр татарстанской столицы Камиль Исхаков. И пока Путин с президентом Республики Татарстан (РТ) Шаймиевым и свитой степенно спускались, поглядывая себе под ноги, Исхаков почти бежал перед ними… спиной вперёд. И ни на одной ступеньке не споткнулся и ни разу не запнулся. Потому что в студенческие годы профессионально занимался акробатикой. То есть был готов. Кстати, и ленинским стипендиатом был в годы учебы в КФУ, и закончил физфак университета с красным дипломом.   Я хочу сказать, что люди, которые пришли к власти в Татарстане после распада СССР, в большинстве своём были вот именно такими — прошедшими выучку в комсомоле и КПСС функционерами, которые и раньше были у власти или на подходе к ней и не собирались расставаться с властью, когда вектор повернулся на 180 градусов. Они просто так же легко пошли спиной вперед. В период парада суверенитетов начала 1990-х Татарстан под предводительством Минтимера Шаймиева по существу не отдал дани новым веяниям: в республике продолжалась та же политика социальной защиты малоимущих и вливания в аграрный сектор, никуда не делись колхозы, перелицованные в фермерские хозяйства и аграрные комплексы, так же продолжалась реализация принятой еще обкомом КПСС программы газификации. Только один нюанс отличал постсоветский Татарстан от Татарской АССР: пользуясь тем, что федеральная власть «валялась» на дороге, республика по существу прекратила отчисления в федеральный бюджет, объявив, что союзная собственность (а это мощнейший блок предприятий ОПК, нефтяной и нефтехимической индустрии, точного машиностроения) теперь является республиканской — в рамках провозглашенного госсуверенитета РТ. И провела программу приватизации не по чубайсовским ваучерам, а по так называемым ИПЧ (именным приватизационным чекам), заблокировав в результате проникновение в Татарстан «московского», условно говоря, капитала. Таким образом, в республике аккумулировались ресурсы для поддержания экономики и социальной стабильности и вкупе с всегда бывшей наготове картой радикального татарского национализма — сильные козыри для торга с федеральным центром о перспективах. Излишне, думаю, разъяснять, что власти региона, расположенного в центре России, прекрасно понимали: бесконечно суверенная вольница продолжаться не будет. Результатом торга стало подписание в феврале 1994 года так называемого большого договора между органами госвласти РТ и РФ о взаимном делегировании полномочий и разграничении предметов ведения. В общем, он вполне устраивал руководство Татарстана, так как позволял сохранять контроль над активами на территории республики и (за малыми изъятиями, касающимися оборонных расходов) по своему усмотрению регулировать финансовые потоки. Неизвестно, сколько бы просуществовал такой статус-кво, однако в декабре того же года Ельцин принял решение навести «конституционный порядок» в Чечне. Началась жестокая кровопролитная война, и такой поворот не мог не заставить Шаймиева задуматься как о степени адекватности руководства страны, так и о том, что может ждать Татарстан и персонально его руководителей, если дела будут делаться так же и дальше. Но и Ельцин со своим правительством очень скоро убедился, что «одним полком за неделю» ничего решить не получается. Так обнаружилось, что торг о будущем не закончен. Москва принялась методично добиваться приведения татарстанского законодательства в соответствие с федеральным (прежде всего в части межбюджетных отношений и открытия рынков), а Казань тянула время как могла, отделываясь ритуальными поправками в свои законы. И раз за разом ставила вопрос: кто будет отвечать за неизбежное ухудшение экономической ситуации в регионе в результате вхождения его в общероссийское правовое поле? И тут на авансцену вышли учёные. По счастливой для Татарстана случайности именно в 1994 году возобновились археологические раскопки в Казанском Кремле, и уже год спустя казанский археолог Фаяз Хузин заявил о том, что на территории Кремля найден ранний домонгольский слой, который датируется концом 10 — началом 11 веков. Дальше — больше: обнаружилась чешская монетка св. Вацлава начала 10 века, упомянутый мэр Исхаков дал поручение местным ученым подтвердить или опровергнуть гипотезу о том, что Казани 10 веков, местные ученые ничего опровергать не стали, идеей загорелся президент Шаймиев и… Минтимер Шарипович умел разговаривать с Борисом Николаевичем — 1 сентября 1999 года президент РФ подписал указ «О праздновании 1000-летия Казани в 2005 году». Споры о возрасте Казани шли тогда, точка в них не поставлена и сегодня, но если рассматривать само празднование, как политико-маркетинговый ход, то надо поаплодировать и мэру Казани Исхакову, и первому президенту Татарстана Шаймиеву: операция была проведена блестяще. Мало того, что в Казань — на строительство и реконструкцию ряда объектов, в том числе развитие транспортной инфраструктуры, гостиничного хозяйства, бизнес-комплексов и зон рекреации — было вложено без малого 90 млрд рублей (в том числе 12 млрд непосредственно из федерального бюджета и еще 38,6 млрд — опосредованно, от компаний-спонсоров с госучастием, остальное инвестировал сам Татарстан), так ещё Казань в одночасье превратилась в «третью столицу России»: здесь Владимир Путин провел заседание Госсовета РФ, состоялись саммит СНГ, всемирный Конгресс татарских общин… И да, к этому времени Татарстан вошел-таки в правовое поле России. Однако 1000-летие Казани, которое кто-то может расценить как плату Москвы за возвращение Татарстана в семью субъектов Российской Федерации, имело, как вскоре выяснилось, значение, далеко выходящее за рамки политической сделки или имиджевого мероприятия (хотя для Путина, по-моему, было важно показать миру, что мусульманская республика, еще недавно слывшая за сепаратистскую, может процветать, будучи частью России, а не каким-то обособившимся квазигосударственным образованием). То, как республика готовилась к юбилею, как тратились деньги, как были организовано дело в целом, показало российским верхам, в том числе деловым кругам, что тут «отбивается», что «эти» реально могут и делать, и правильно коммуницировать. Возможно, это просто совпадение, но именно после успеха проекта «1000-летие Казани» в 2006 году федеральный статус получил инициированный властями Татарстана и «Татнефтью» проект строительства комплекса нефтеперерабатывающих предприятий «ТАНЕКО», стоимостью около 6 $ млрд. В том же году был подписан ФЗ об особой экономической зоне «Алабуга», учреждено ОАО «Аммоний», нацеленное на выпуск гаммы азотных удобрений и других химикатов, получил одобрение и поддержку федерального центра ряд других, не столь масштабных, но важных с точки зрения инвестиционной насыщаемости региона проектов. Тут надо отметить, что в Татарстане трепетно относятся к бумагам. Общепризнанно, что представители республики в Госдуме и верхней палате ФС РФ целенаправленно, на плановой основе занимаются лоббизмом интересов своей малой родины. Это так: есть и планы, и регулярные брифинги у главы местного парламента Фарида Мухаметшина, совещания у президента РТ Рустама Минниханова. Но здравый смысл подсказывает мне, что-то же самое происходит и в других регионах. Почему же татарстанские лоббисты слывут самыми эффективными? Трудно ответить исчерпывающе. Может, потому, что за ними уже есть «история успеха» республики, как в пору беспредельного суверенитета, так и после, а может, потому, что в Казани очень тщательно анализируются все федеральные программы и нет ни одной, интересной для республики, в которой она бы ни заявилась. Как правило — на условиях паритетного софинансирования. Для того, чтобы успешно заявиться, надо, помимо всего прочего, готовить уйму документов, обосновывающих реальность притязаний на очередной кусок или кусочек федерального финансового пирога, и местные чиновники готовят такие бумаги с особым тщанием: горы, буквально грузовики бумаг (несмотря на все расписанные красоты электронного документооборота и параллельно с ним), отправляются в московские инстанции. И к ним неизменно «приделываются ноги» ходоков-напоминальщиков, умеющих быть и настойчивыми, и благодарными. Но при всем этом топовые проекты согласовываются и реализуются, конечно, только на уровне первых лиц — Минниханова и Путина, Минниханова и Медведева. Наглядный пример — борьба за проведение в России Всемирной универсиады. Сегодня мало кто помнит, но ведь первая попытка заявиться на проведение Универсиады 2011 года была сделана тоже вскоре после празднования 1000-летия Казани, которую Россия и предложила в качестве города-соискателя. Тогда выиграл китайский Шеньчжень, однако Москва и Казань не оставили стараний, и в мае 2008 года 20 из 27 членов Международной федерации университетского спорта (FISU) проголосовали за универсиаду −2013 в Казани, оставив за бортом испанский Виго и южнокорейский Кванджу. Кстати, в соперничестве за проведение ЧМ по водным видам спорта 2015 года (впервые в истории он будет проходить в России) Казань так же уверенно обошла мексиканскую Гвадалахару и Гонконг. Если добавить к этому тот факт, что Казань примет часть матчей ЧМ по футболу 2018 года, то можно констатировать: после 2005 года татарстанская столица перешла на модель «экономики событий». Эта модель имеет немало положительных черт: за десять лет город преобразился до неузнаваемости как с точки зрения комфортности среды, так и в архитектурном смысле, вышел на 3 место в РФ по туристической привлекательности. С другой стороны, такая модель — это велосипед: чтобы не упасть, надо крутить и крутиться. В самом деле, все эти конгресс-центры, развлекательные, торговые и спортивные комплексы, на порядок увеличивший емкость по приему-отправке пассажиров аэропорт, второй вокзал, отели, дороги и мосты — их же надо содержать на что-то, и это гигантские суммы. Следовательно, надо всеми силами и способами привлекать гостей (туристов и бизнесменов), проводить соревнования и конгрессы, придумывать всё новые и новые события и… да — повышать покупательную способность собственного населения, формировать новую линейку запросов, модели потребительского поведения. Всё это казалось достижимым (и достигалось мало-помалу) каких-то 3-4 года назад, но очередной страновой кризис многое ставит сегодня под сомнение. Реальные доходы падают, спрос сжимается, отечественные и международные эксперты заговорили о том, что Россия закончила цикл потребительской — за счет стимулирования внутреннего спроса — экономики, и всё созданное-построенное в Казани давит на бюджет, как городской, так и республиканский. На последней (перед каникулами) сессии татарстанского парламента были внесены очередные изменения в закон о бюджете республики в сторону увеличения как по доходам (в условиях резкой девальвации рубля показали приличную динамику промпредприятия и нефтянка с нефтехимией), так и по расходам (майские указы Путина так никто и не отменил). В результате дефицит бюджета РТ подрос на десяток миллиардов рублей (округленно), а госдолг республики перешагнул за 100 млрд рублей. Госдолг, конечно, пролонгирован в большей части — на 20 лет, но ситуация сложная, мягко говоря. Общее настроение в верхах — перетерпеть. В низах — примерно такое же. Между тем 2 месяца назад президент РТ Рустам Минниханов утвердил стратегию комплексного развития Татарстана на период до 2030 года, разработанную совместно питерскими и казанскими учеными и специалистами (премьер российского правительства Дмитрий Медведев буквально на днях, как известно, поручил разработать такую стратегию для России на тот же период рабочей группе во главе с министром без портфеля — Абызовым). Ключевой посыл татарстанской стратегии — за 15 лет превратить республику в урбанистическую мегаагломерацию. Утопия? Возможно. Но педали крутятся, в Казани ни при каких условиях не хотят остановиться в движении и ищут новые пути. К слову, о «вбухивании» ресурсов. Общий бюджет Всемирной летней универсиады 2013 года в Казани составил около 230 млрд рублей (в том числе 67 млрд — из федерального бюджета, 81 млрд — из татарстанского и 80 млрд — из бюджетов ряда компаний вроде «РЖД» и «Мегафона»), бюджет ЧМ по водным видам спорта, стартующего в Казани в пятницу, — всего 3 млрд рублей. Сказалась заложенная база.