«URA.Ru» продолжает аудит команды Евгения Куйвашева проверкой работы свердловского минсельхоза. Глава специфичного ведомства хоть и сохранился на посту, пережил череду криминальных историй и скандалов, «проиграл курам», но так и не сумел освоить правила настоящего лоббиста. Кто виноват и что нужно было делать — в материале «URA.Ru». Нынешний министр АПК Михаил Копытов команде Евгения Куйвашева «достался в наследство» от Александра Мишарина — его назначили на эту должность незадолго до инаугурации нынешнего губернатора в мае 2012 года. Предшественник Копытова, Илья Бондарев, снял с себя полномочия, оставшись зампредседателя правительства. За три года оценка деятельности министерства и министра разносилась на противоположные полюса. В августе 2014-го региональные СМИ активно обсуждали возможную смену Копытова и даже называли претендентов на эту должность, а в июне этого года региональный Союз промышленников и предпринимателей назвал работу министерства АПК и продовольствия самой эффективной среди других подразделений. Собеседники «URA.Ru», представители регионального бизнеса, сходятся во мнении, что Михаил Копытов — достаточно компетентен, но ему не хватает возможностей и опыта лоббистской деятельности. Как отметил один из представителей агробизнеса, у Копытова гораздо меньше возможностей «достучаться» до руководства области. «Сергей Чемезов, возглавлявший минсельхоз почти 15 лет до 2009 года, активно пользовался своей близостью к Росселю. Когда тот во время предвыборных кампаний и командировок ездил по городам и весям области, Чемезов садился к нему в машину и объяснял, бывало, элементарные вещи относительно сельского хозяйства, от которых обычный городской человек далек. Так вырабатывалась стратегия. Кроме того, Чемезов был заместителем председателя правительства, соответственно, ему гораздо проще было решать социальные вопросы, связанные с селом: собрал министров, раздал указания. Михаил Копытов — профессионал, он много лет работает в этой сфере, но встречается с губернатором только на официальных совещаниях, подчиняется напрямую председателю правительства Денису Паслеру, а я сильно сомневаюсь, что у последнего есть время, силы и знания, чтобы разбираться в проблемах сельского хозяйства. Руководители регионов, как правило, не понимают специфики АПК, считая его просто одной из отраслей экономики, а в этом случае о развитии речи быть не может». Один из наиболее крупных провалов, которые периодически приписывают министерству АПК, — развал регионального птицепрома. В апреле была введена процедура наблюдения (первая стадия банкротства) на птицефабрике «Среднеуральская»: кредитные долги предприятия превышают 450 млн рублей. Министерство по управлению госимуществом уже определило виноватых, подав иск к собственному замминистра Александру Самбурскому и к замглавы министерства АПК и продовольствия региона Дмитрию Дегтяреву. В соответствии с позицией ведомства, бездействие этих чиновников при работе в составе совета директоров привело к плачевной ситуации на птицефабрике. Министерство АПК и правительство ищут инвесторов, готовых купить проблемный актив. В предбанкротном состоянии находится и «Первоуральская». Для нее назначили куратора — стабильно работающую «Свердловскую». Как утверждает бывший замминистра сельского хозяйства Свердловской области, много лет проработавший в отрасли и как чиновник, и как руководитель ряда предприятий Сергей Лацков, сваливать вину на нынешнюю команду министерства АПК не стоит: государственные птицефабрики надо было передавать в частные руки еще несколько лет назад. «При Росселе об этом не могло быть и речи. Когда область возглавил Александр Мишарин, он заявил, что надо срочно приватизировать птицефабрики, тогда за них можно было получить неплохие деньги. Но — решили повременить, дождаться лучшей цены. При этом при каждой смене власти в регионе новый руководитель назначал птицефабрикам новое руководство — обычно из ближнего круга. В результате предприятия лишились специалистов. Кроме того, птицефабрики, как государственные акционерные общества, имеют двойное подчинение, а в МУГИСО нет людей, которые разбираются в сельском хозяйстве», — говорит Сергей Лацков. Он удивляется, почему за коллапс в свердловском птицепроме не наказали ни одного директора и ни одного чиновника, курирующего его работу, и согласовавших проекты и кредиты. Сам Михаил Копытов указывает на успешный опыт Челябинской области, успевшей вовремя расстаться с беспокойным хозяйством: «Там птицефабрики отдали в частные руки много лет назад, сейчас они могут даже снижать цены на продукцию. Сегодня, чтобы поставить на ноги „Среднеуральскую“ птицефабрику, нужно вложить в нее минимум миллиард рублей. А нам выделяют на весь АПК в год всего три. Вложим в „Среднеуральскую“, обделим кого-нибудь — на следующий год получим еще пять-шесть проблемных точек». В конце прошлого и начале этого года на Среднем Урале особенно болезненно проходила «битва за урожай»: в 2014-м осенью уборку с полей пришлось завершить под снегом, в этом году посевная осложнилась из-за задержек кредитов для сельхозпроизводителей. Предприятия АПК не в состоянии аккумулировать большие объемы средств на закуп семян, ГСМ, удобрений и запчастей. Кроме того, руководителя свердловского подразделения «Россельхозбанка» Александра Парамонова уволили в ноябре 2014 года, и все запросы на кредиты сельхозпроизводителям приходилось подавать через московское головное подразделение РСХБ, что затягивало сроки. Самое главное — правила выдачи кредитов и компенсаций в этом году, как сообщили в свердловском ведомстве, федеральный Минсельхоз спустил региональным министерствам и банкам только 25 января текущего года. Банк, который согласился выдавать кредиты аграриям с погашением части кредитной ставки государством, нашли — за эту задачу взялся СКБ-банк. Как рассказал Михаил Копытов, кредитная организация не только помогла с посевной, но и решила рассматривать кредиты на создание фермерских хозяйств. Кроме того, в этом году удалось с помощью молочных заводов, которые в большей степени отвечают запросам банков, взять кредиты для сельхозпроизводителей на 700 млн рублей: промышленники будут отчитываться перед банками деньгами, аграрии расплатятся с заводами молоком. Правда, это не работает с производителями зерна, кормов, овощей. Кроме того, как уже ранее высказывались участники рынка, такая схема, в которой задействованы заводы, непрозрачна и неудобна для крестьян. «Деньги, конечно, начали выдавать, но поздно. В результате сельхозпроизводители не смогли закупить к посевной ГСМ по более низким ценам, семена им тоже пришлось покупать более низкого качества, посевная затянулась. Я занимаюсь поставками семян, приходилось иногда отдавать их „под честное слово“, многие до сих пор не расплатились. При этом у нас в регионе зачастую банкротят хорошие хозяйства, где есть и специалисты, и ресурсы. Их бы немного поддержать — и ситуацию можно вырулить, а их банкротят и продают за копейки, так, например, с агрофирмой „Артемовской“ было», — рассказал предприниматель, занимающийся поставками семян и попросивший не озвучивать его имя. Но основной проблемой и участники рынка, и чиновники считают неразвивающееся село. «Необходимо менять формат работы министерства. Надо развивать сельскохозяйственные территории и не просто отчитываться о трех литрах молока и двух килограммах мяса. Сейчас в министерстве занимаются счетоводством, а нужно, чтобы это был институт развития, а не контора по сбору статистики, нужны грамотные бизнес-планы, планы по развитию отрасли, а не отчеты. Ничего не хочу сказать, Копытов — профессионал, из директоров, хозяйственников, но отстоять наши интересы перед федеральным центром не может», — считает сопредседатель общероссийской общественной организации «Федеральный сельсовет» Василий Мельниченко. По данным из открытых источников, с 2003 года количество людей, задействованных в сельском хозяйстве области, сократилось с 60 до 24 тысяч человек. И это только официальные данные, на деле значительная доля тех, кто прописан в сельской местности, не работает на земле, а находит постоянную или вахтовую работу в городе. Кроме того, Росстат показывает сокращение не только количества людей, но и техники, что снижает эффективность производства и обедняет залоговую базу сельхозпроизводителей. «Нынешние наши успехи — мы опять в топ-10 производителей молока среди регионов России, мы открыли новый завод и так далее — это хорошо, но это и плохо: на таком фоне многие руководители области и депутаты просто не замечают глобальных проблем, связанных с социальным развитием села. Сегодня у нас на каждом доме в деревне — спутниковая тарелка, проведен Интернет, мобильная связь, но при этом в поселках заасфальтирована хорошо, если одна центральная улица, и село газифицировано на 17%, проблемы с водой, нет центрального отопления и канализации. Хорошие показатели связаны с ростом эффективности отдельных хозяйств в молочном животноводстве и в свиноводстве. Это здорово, но здесь есть свой потолок, который мы, фактически, уже достигли из-за слабого развития кормовой базы. А экстенсивного развития нет и не предвидится, мало частных инвестиций», — рассказывает Сергей Лацков. Собеседник подсчитывает расходы средств по программе «Уральская деревня». За пять лет до 2020 года на нее должны выделить из бюджета 65 млрд рублей, но в эту сумму входит только 16,5 млрд на социальное развитие села — газификацию, дороги, инфраструктуру. То есть по 3,5 млрд рублей в год. А для того чтобы люди оставались на земле, по мнению экспертов, в село необходимо вкладывать на порядок большие суммы. Но ни один регион самостоятельно с этим не справится, необходимы федеральные вливания, а от региона — их эффективное распределение. «Да, это самая большая проблема», — соглашается Копытов и честно добавляет: «Что с ней делать при текущей ситуации и уровне финансирования — непонятно. Ежегодно мы терем 3-3,5% сельского населения. Средний возраст работников в АПК 48-53 года, а должен быть — 38-39. Мы ежегодно помогаем строить 200-210 домов, немножко тянем газ. Но понятно, что этого недостаточно. Пока мы „закрываем“ недостаток людей повышением эффективности, техникой, на мой век еще может и хватит, но эта проблема остается нерешенной».