Убийства в прямом эфире, война одного исламского движения с другим, жертвы среди непричастных христиан и прочих верующих. Все это происходит в 21 веке и не прекратится до тех пор, пока люди будут верить в какого-либо бога. Почему агрессия — естественный механизм любой религии, откуда берутся экстремисты и почему в госвласти РФ так много клерикалов. Об это и не только — в интервью с профессором Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС) Семедом Семедовым. — В России все чаще говорят о слиянии государства и русской православной церкви. В пользу этого приводят разные аргументы: автомобиль патриарха с мигалкой, архиепископы в регионах общаются наравне губернаторами, церковные иерархи в целом вместе со светскими чиновниками выглядят как большое начальство, а присутствие РПЦ в истеблишменте объясняется духовными скрепами. Такая ситуация только в России? — Взаимоотношения общества и духовенства, государства и религии актуальны всегда. В разных обществах государственно-конфессиональные отношения исторически формируются по-разному, но в целом их можно разделить на четыре типа. 1. Религия — государственная или официальная. Это в случае с исламом имеет место в 28 государствах, при буддизме — в Шри Ланке и Таиланде, это православие в Греции, протестантизм в Скандинавских странах, католицизм в большинстве стран Латинской Америки. 2.Церковь полностью отделена от государства, действует принцип светского государства на законодательной основе. Де-юре это современная Россия, большинство западных государств, Турция и постсоветские государства. 3. Государство подписывает с основными конфессиями договор о принципах взаимоотношений — это конкордатная система (Италия, Испания). 4. Симфония власти и церкви — гармоничное сочетание светского и духовного. Такой тип взаимоотношений был в период Византийской империи. Однако в законе РФ «О религиозных объединениях» 1997 года констатируется, что при равных правах всех религиозных направлений историческими религиями являются лишь четыре: православие, ислам, иудаизм, буддизм. При этом ранее — еще в российской Конституции 1993 года — было четко прописано, что «Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной», а «религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Не лишним будет напомнить это церковным иерархам. — Напрашивается вывод о нарушении Конституции, но делать его я не буду. Что произошло и происходит в России? Почему в светской сфере стало много клерикалов? — Формальное законодательное конституционное отделение религии от государства не отрицает тесного взаимодействия между религиозными и государственными институтами. Кроме того, практически всегда политические события во всем мире тесно связаны с религией. На языке религии верующие осознают и формулируют для себя социальные процессы, явления и идеалы. В то же время политики во все времена использовали и продолжают использовать религию в своих целях. Так в периоды социальных потрясений и, соответственно, обострения социальной напряженности, религиозные и этнические аспекты превращаются в доминирующие факторы политики. — Если посмотреть на ситуацию под другим углом, перевернуть ее, то очевидно: чем ярче кризисные явления, тем чаще в новостной повестке появляются священники и духовные лидеры. Они же и влияют на политику, верно? — Отделение церкви от государства не мешает ее представителям участвовать в процессе формирования общественно-политического сознания и не могут не оказать влияние на государственную политику. И христианству, и буддизму, и исламу, и иудаизму присущи нормы, регулирующие поведение людей. В частности, нормы ислама участвуют в формировании правомерного поведения, упрочения национально-государственного устройства. При определенных условиях, отдельные деятели могут использовать их и во вред обществу, что наглядно продемонстрировали события двух последних десятилетий на Кавказе. При включениии религиозного фактора в этнический, социальный, международный и прочие конфликты они разгораются с удесятеренной силой. Этим всегда пользовались и пользуются политики и всякого рода авантюристы. Бен Ладен, [глава запрещенной в России организации «Исламское государство»] Аль-Багдади, [один из лидеров чеченских сепаратистов] Шамиль Басаев и им подобные. Но это не религиозные деятели и не богословы, охраняющие устои веры, а борцы за политическую власть под религиозными символами и с использованием религиозной риторики. — Мы видим по телевизору исламистов с пулеметами, казни заложников на Ближнем Востоке, помним о шариатских судах в Чечне. Не исключено, что именно поэтому возникает мнение о том, что религия и ее носители — агрессивны. Возможно, это субъективно. Но зачастую не нужно видеть в руках фанатика автомат — достаточно прислушаться к риторике. Есть ли научное объяснение этой агрессии? — По мнению лауреата Нобелевской премии Конрада Лоренца, агрессия присуща всему живому — от растений до человека. Но вся проблема в том, что нет четкой границы между тем, что является «агрессией — необходимостью», а что — «агрессией — злом». В отношении религии я убежден в том, что сама по себе религия не является причиной агрессии, а соответственно, конфликтов. Однако религия — самый мощный катализатор агрессии, конфликта. Тибетский религиозный лидер далай-лама процитировал слова из своей книги «Вне религии. Этика для целого мира», которую он опубликовал в 2011 году. В ней он утверждает, что религия сама по себе не может обеспечить благополучное разрешение мировых трудностей. «Любое основанное на религии решение проблемы нашего пренебрежения внутренними ценностями никогда не сможет быть универсальным, и, соответственно, будет неподходящим. Что нам нужно сегодня, так это это такой подход к этике, который не обращается за помощью к религии и может быть одинаково приемлемым и для верующих, и для неверующих — это светская этика», — написал он. Мне кажется актуальным в современном мире поиск общей основы для всех верующих и неверующих, атеистов. В целом религия является самой пластичной и гибкой частью духовной сферы общества. Религия имеет колоссальный потенциал как агрессии, так и терпимости. История религий подтверждает, что стабилизирующий и умиротворяющий их потенциал более значим, чем их же агрессивность. Агрессивность характерна для всех религий, иначе они не смогли бы выжить. Агрессия имеет разную степень и уровень в разные периоды истории религии. Для христианства — это период средневековья: 9 тыс. еретиков было сожжено только «в рамках мероприятий» легендарной инквизиции. В России в период «Великого раскола» только самосожжением покончили жизнь около 3 тыс. старообрядцев: это не считая убитых и замученных за приверженность «вере отцов», которых позже стали называть «старообрядцами». Есть агрессия в религии внешняя, есть внутренняя. Уровень агрессии в обществе возрастает в периоды социальных катаклизмов. Именно это и происходит на современной Украине, где религиозные организации активно участвуют в политических баталиях как прямо, так и опосредованно. Терпимость и агрессия сочетаются в религиозной мифологии и догматике. Священные книги дают богатую пищу для вольной интерпретации различных положений текста. Этим и пользуются как респектабельные политики, так и радикалы. Чаще всего голос крайних позиций слышен громче и ярче, чем умеренной и самой крупной части политических и религиозных деятелей. — В принципе, хорошо видно, как государство использует мобилизующий и скрепляющий (от слова скрепы) потенциал РПЦ. Но ведь есть и другие конфессии… — Несколько лет назад — в 2000—2004 годах — представители РПЦ, исламской уммы (общины), протестантские организации, иудейская община России, буддийская сангха (община) каждая по отдельности создали документы о взаимоотношениях их с государством. Там были общие принципы и обязательства, что при государственно-конфессиональные отношения к конкордатным. Однако, роль и место РПЦ в российском обществе определяется как общественной организации, представляющей подавляющее большинство населения России (до 83 % населения РФ идентифицируют себя как верующие-православные), да и роль православия как государствообразующей на протяжении всей истории Руси велика. Однако дает ли это право РПЦ выступать в качестве арбитра во всех сферах жизни общества? У РПЦ нет права на истину в последней инстанции. Русская православная церковь — это самая крупная общественная организация, самая крупная среди равных. Православным иерархам необходимо исходить из равности положений всех церквей и принять это как аксиому. — Есть ощущение, что представители разных конфессий всего лишь терпят друг друга, общаясь из большой необходимости. Так ли это? Действительно, межконфессиональный диалог — это миф. Межрелигиозные отношения в современной России минимизированы усилиями самих служителей культа. С одной стороны, это объясняется особенностями догматики каждого религиозного направления и постоянной необходимостью защищать устои своей религии. С другой — миссионерской деятельностью каждой конфессии, необходимостью защиты своей канонической территории, сохранения и преумножения своей паствы. Взаимоотношения между представителями разных конфессий в России происходят на высоком уровне, то есть на уровне высших иерархов, однако их нет на среднем уровне и среди верующих. В современной России ни одна из конфессий не проводит целенаправленной работы по терпимости, толерантности. Вся работа ограничивается лишь декларациями и совместными конференциями и семинарами за счет государства. При этом все прекрасно отчитываются «о проделанной работе».   Сами религиозные деятели должны выступать за диалог представителей разных конфессий, искать точки соприкосновения. На сегодняшний день ни РПЦ, ни одно из Духовных управлений мусульман России не имеет развернутой проработанной программы межконфессионального диалога. Но жизнь сама расставляет все по местам: межконфессиональный диалог есть и будет — даже вопреки церкви и верхушке религиозных организаций. Он складывается и выстраивается исторически, на протяжении долгого времени.