Глава Пуровского района Ямала Евгений Скрябин объявил о своей отставке. Решение он объясняет отъездом в Москву на новую должность. Отчет об итогах своей работы Скрябин дал в интервью «URA.Ru». О чем глава района советовался с губернатором Кобылкиным, почему считает, что чиновникам нужны внедорожники, и есть ли коррупция на районном уровне — в материале нашего агентства. — Евгений Владимирович, вы объявили о досрочном сложении полномочий главы района. Куда уходите? — Переезжаю с семьей в Москву. Планирую продолжить работу в одной из корпораций, связанных с инфраструктурой Ямала. Не могу рассказать подробности, так как вопрос еще не решен окончательно. — Кто займет место главы Пуровского района? — Исполнять обязанности будет первый заместитель — Нонна Аркадьевна Фамбулова. После этого будет конкурс на пост нового главы. — Можете кратко подвести итоги вашей работы за пять лет? — Возведено более 200 тысяч квадратных метров жилья, улучшены условия жизни (включая 2015 год) 2800 семей. Это огромный прорыв. Мост через реку Пур в районе Тарко-Сале — это же вообще революция в сознании. Это совсем другие условия, другой комфорт. Учебный корпус в Халясавее, школа-интернат. Спорткомплекс «Авангард», спорткомплекс в Пурпе. Бассейн, спортзал в Ханымее. Долгожданный роддом в Тарко-Сале. Школа в Уренгое на 800 мест. Приют «Луч надежды». Молодежный центр в Тарко-Сале. Детсады отремонтированы. Капремонтов много сделали. По коммуналке много сделали. Я считаю, правильное решение было создать «Ямалкоммунэнерго», как бы его ни критиковали. Все это было стало возможным, благодаря, в первую очередь, губернатору и правительству округа. — Именно вы готовили бюджет Пуровского района на будущий год. Каким он будет? — Практически такой же, как на 2015-й, но с небольшим увеличением. Субсидия из окружного бюджета будет гораздо больше (примерно на 600 млн рублей). Расчет такой: по 2015 году мы планируем 3,067 млрд собственных доходов. По 2016 году будет меньше примерно на 600 млн рублей — 2,574 млн рублей. Бюджет 2015 года — 7 млрд 725 млн рублей, бюджет на 2016 год — 7 млрд 894 млн рублей. — С чем связано снижение собственных доходов? — С новациями федерального законодательства: уменьшается арендная ставка на земли. Она привязывается к процентному соотношению от кадастровой стоимости земли. Последняя повысилась в городах, но для межселенной территории и сельскохозяйственных угодий она осталась той же самой. — В марте муниципальные власти говорили о том, что бюджет района недополучает один млрд рублей НДФЛ. Что это за деньги? — Это примерный подсчет возможных поступлений. Объясню: мы проводим работу, чтобы максимальное количество подрядчиков, которые работают на территории района, были зарегистрированы здесь. Чтобы они подоходный налог платили здесь. Миллиард — это возможная сумма налога от зарплат людей, которые работают в Пуровском, но здесь «не прописаны». Экономисты рассчитали примерно по объемам контрактов: они понимают, сколько в сметы закладывается на зарплаты. 13 процентов из них — это подоходный налог. — Кто же согласится на перерегистрацию своей фирмы? Это достаточно хлопотно… — Крупные подрядчики, как правило, зарегистрированы, в том числе, в форме обособленного подразделения. Но есть же суб-, суб-, субподрядчики. И такую работу с ними надо проводить. Мы проходим по всему подрядному комплексу. — Заговорили о подрядах. Есть ли жалобы от ваших контрагентов по поводу того, что необходимо увеличить сумму уже заключенных контрактов, так как цены на все выросли? — Такого нет. У нас позиция четкая — есть тендер, есть цена. Ты победил на этом тендере, тогда будь добр, исполняй свои обязательства. — Как кризис может повлиять на экономику района в дальнейшем? — Начатые объекты в любом случае будут достроены. Я не исключаю, что возникнут проблемы с расчетами, возможно, некоторые объекты придется отложить. Но у нас всегда была практика, что мы строили без авансов. Подрядчики к этому привыкли. — Зарплата бюджетников может пострадать от кризиса? — Зарплаты — это защищенная статья. — Не так давно директор совхоза Верхне-Пуровский говорил о снижении спроса на продукцию. Действительно ли это так и с чем связано? — Наша продукция сегодня востребована, ее забирают и в Сургут, и в Тюмень, и в Москву. Может быть, стали меньше покупать сувениры. Но зато на бурки и изделия из меха огромный спрос. — Они же достаточно дорогие, кто их покупает? — Не дороже, чем в Тюмени и Москве. В Тюмени есть специализированный магазин. Они у нас покупают и продают уже с наценкой. То же самое в Сургуте, Тобольске. — Их приобретают как сувениры? — Люди их носят. Я всю жизнь в них проходил на Севере. В них удобнее, чем в валенках. — Что касается предприятий по добыче рыбы, заготовке оленины. Все показатели прибыльности в этом году остались на прежнем уровне? Нет ухудшения из-за проблем в экономике? — По вылову у нас каждый год идет с небольшим нарастанием. Мы специально не предпринимаем серьезных действий, чтобы не увеличивать резко рыбодобычу. — А по прибыли? — Прибыль маленькая, но предприятия стабильны. — Сельхозпредприятия получают субсидии из бюджета? — Да. Львиная доля — это окружные деньги, так как это полномочия округа. Каждый год — более 300 млн рублей на все предприятия: два совхоза, «Пур-рыба», и пять общин — все они акционерные общества. — Есть ли предприятия, которые отправляют продукцию на экспорт? — Нет. Продукция востребована на внутреннем рынке. У нас нет потребности ее отправлять куда-то. — Тут вопрос, как я понимаю, имиджевый. Например, «Ямальские олени» отправляют оленину в Финляндию. О них говорят за рубежом. — Я думаю, это не имиджевый вопрос. Это вопрос экономики. — Не думали о том, чтобы сделать свой бренд, вывести его на международный уровень? — Нет. Но я думаю, что сегодня соболь будет реализовываться на аукционах. И не исключено, что шкуры будут уходить на экспорт. — А почему шкуры, а не готовые изделия? — Выращивать зверя и шить шубу — это две разные вещи. — Шубы шить выгоднее. — Может быть, когда-нибудь совхоз Верхне-Пуровский к этому и придет. Из соболя шьют шубы фабрики, где высокие технологии, хорошие специалисты. Мы еще до этого не доходили. Мы создали производство, которое работает, и наш соболь конкурентоспособный — это факт. В норке, в песце мы неконкурентоспособны. У нас нет своей породы. — Рыбаки Пуровского района страдают от запрета на вылов муксуна? — Нет, у нас всегда были маленькие квоты на его добычу. Муксун здесь не ловится. Но вообще я считаю, что решение губернатор принял правильное. Во-первых, нужно разобраться — что на самом деле происходит. Никто ведь не может сказать точно, в чем причина исчезновения рыбы. Мы сами это много раз проходили: ученые говорят одно, в жизни совершенно другое. У нас есть опыт в общине Харампуровской. Специалисты сказали: «Здесь будет рыба жить — можем выращивать». Все сделали по технологиям, но рыба не живет. Изучили, поняли, поправились. Это же природа, ничего не предусмотришь на 100 процентов. — А какая ваша «фирменная» пуровская рыба? — Чебак мешками отправляем (смеется) — к пиву очень хорошо идет. Щука очень вкусная. Прекрасный окунь, карась, щекур, пыжьян. — Насколько мне известно, вы сам рыбак. Где любите рыбачить? — Дома, на Севере. Был в Красноярском крае, был в Якутии. Лучше нашей северной рыбалки ничего нет. Я сам однажды здесь поймал щуку на 20 килограммов, недалеко от Тарко-Сале. Она просто огромная. Мясо вкуснее щуки, по мне, сложно найти. — Расскажите про административную реформу, которую вы проводили — объединение мэрии Тарко-Сале и Пуровского района. Сколько людей сократили? — Пока никого. Я бы сейчас не говорил про сокращение конкретных ставок. Я бы говорил, почему вообще это следует сделать. Во-первых, центр принятия важных решений — в Салехарде. Что касается всех муниципальных образований района — все решения принимались в администрации района. В том числе, и по Тарко-Сале. Была такая проблема: человек идет на прием в городскую администрацию по жилью, а ему говорят: «Вы знаете, мы сами не сможем. Сходите на прием к главе района». Зачем это промежуточное звено? — Опишите механизм, по которому проходит объединение. — Подавляющее большинство сотрудников перейдут в администрацию района. Процентов 80 железно. Есть часть людей, которые уйдут на пенсию, часть людей, которые переедут. «На улицу» попадут единицы. — Когда реформа завершится? — С 1 января будет сформирована окончательная структура. — Говорили не только об управленческой оптимизации, но и о бюджетной. Сколько удастся сэкономить? — Мы примерно подсчитывали — около 150 млн рублей в год. — Еще одна тема тоже касается оптимизации бюджета. В феврале губернатор Дмитрий Кобылкин объявил, что главы должны разработать план сокращения расходов. Что вошло в ваш план? — Мы на пять процентов сократили управленческие расходы, в том числе, транспорт, связь, коммунальные услуги. Дополнительно на 300 млн рублей увеличили доходы по сравнению с началом года — за счет арендной платы за землю и за муниципальное имущество. Реорганизовано путем присоединения пять учреждений — это касается организаций культуры и спорта. — Как выглядело требование о сокращении управленческих расходов? Всем сотрудникам при уходе выключать кофеварки из розеток? — В том числе, и так. Я поставил задачу и смотрю факт. Как там что внутри… Может, меньше по телефону стали болтать, может, в Интернете стали меньше фильмов скачивать. Есть задача, которую мы решили. Глобальная задача — мы сегодня 95 процентов бюджета формируем на программной основе. — Из программ что-то было изъято в связи с кризисом и оптимизацией? — Все социальные программы были сохранены. Сократили расходы на адресно-инвестиционную программу. Отложили строительство новых объектов. — Набережную в Тарко-Сале планируете достраивать? — Необходимо вводить ее этапами. Я думаю, что первый этап, участок от памятника до фонтана, реально ввести уже в следующем году. — Многие критикуют этот проект за то, что это очень дорого, при этом особой необходимости в нем нет. Город небольшой, отдаленный, по набережной туристы толпами гулять не будут. Можете ответить на эту претензию? — А зачем нужна дамба в поселке Уренгой — это же тоже далеко. — Дамба — это безопасность людей, поселка. — Набережная — это точно такое же гидротехническое сооружение. Тарко-Сале ничем не лучше Уренгоя в этом плане. — Но наберженая — это сооружение из мрамора. — Давайте строить из всего максимально дешевого. Но дети наши везде ездят, надо, наоборот, стремиться ко всему лучшему. Если планку себе не ставить, то ничего и не добьешься. — Муниципальные власти принимали участие в той ревизии, которую проводила прокуратура после трагедии на объекте «Транснефти» в Пуровском районе? — Да. В районе около 20 тыс. вахтовиков. Есть вопросы практически по каждому вагон-городку. По больше степени, все эти требования соблюдать возможно. Мы говорим про безопасность и жизни людей, это самое важное. — Будете ли дальше проверять? — Это уже новый глава будет решать. — Не так давно было объявлено о том, что совместно с «Транснефтью» будет возводиться мост через реку Пур. Расскажите, зачем он нужен. — Заключено соглашено соглашение с «Транснефтью» по строительству моста в поселке Уренгой. В начале следующего года начнутся проектные работы. Мост нужен, в первую очередь, для строительства и обслуживания продуктопровода Заполярье-Пурпе. Но при этом от его возведения выигрывают поселок Уренгой (около 10 тыс. жителей), Тазовский район, Красноселькупский район, Самбург. Также будут уменьшены затраты многих нефтегазовых предприятий. — Это будет автомобильный мост? — Сегодня такой вариант. В восьмидесятые годы рассматривался вариант железнодорожного моста для освоения месторождений Красноярского края, Восточной Сибири. Этот проект и сейчас актуален. Со временем, я думаю, его могут возродить. Сумма на текущий проект — порядка семи млрд рублей. Мост примерно такой же, как Надымский. Во-первых, река широкая. Во-вторых, там будут серьезные подходы, подъезды. — «Транснефть» на каких условиях готова его финансировать? — Они полностью берут на себя финансирование. Мост нужен им для обслуживания трубы. Это даже не вопрос денег, это вопрос безопасности объектов ТЭК — круглогодичная и круглосуточная возможность добраться до своих объектов. — Давайте поговорим про безопасность. Сейчас, когда по всему миру совершаются теракты, этот вопрос особенно актуален. В районе нужно что-то менять в сфере безопасности? — В плане антитеррора уже делается очень много. В этом заинтересованы и сами нефтегазовые компании. Эта работа проводится совместно — силовые структуры, район, ТЭК, округ. — Вы полагаете, что меры достаточные? Что это за мероприятия? — По каждому объекту разработаны паспорт и мероприятия. Где-то, условно, забор поставить, где-то камеры. — Границы нужно закрывать? Может быть, отдельные города Ямала таким образом «закрыть»? — Сложно сказать, что мы должны закрыть границы: мы должны обеспечивать свободы, прописанные Конституцией. — Но есть же в России исключения, закрытые городки. — Это города, связанные с гостайной. На Ямале такого нет. Может быть, в дальнейшем, если появятся особые объекты, не исключен такой момент. — У вас есть вопросы к работе правоохранителей? — Нет, я всем благодарен. На территории района, к счастью, не было громких ЧП. — В прошлом году полицию района сотрясали коррупционные скандалы… — Везде работают люди со своими плюсами и минусами, случаи бывают разные. Есть и положительные примеры. Несколько лет назад уничтожили террориста в Губкинском —, а ведь там работали и наши ребята. Первую работу провели именно они. В том числе, и казаки — они во время операции были в оцеплении. Территория большая, большие деньги, много подрядчиков. Были попытки со стороны криминалитета взять эти потоки под контроль, но они всегда пресекались.  — Вы достаточно долго работали в Пуровском районе. Как вы попали на Ямал? Вы же начинали карьеру в Тюмени? — Меня пригласили на работу в департамент недропользования Ямала. Я согласился: тогда еще не был обременен семьей, свободный вольный ветер. Поехал искать свое счастье. Даже не задумывался над предложением. — Свою будущую жену вы встретили на Ямале? — Да. Она из Салехарда. — А как переехали в Пуровский район? — По приглашению тогдашнего главы района Анатолия Острягина. Я был замглавы района, затем главой поселка Пурпе, потом первым замом главы района. В момент, когда Дмитрий Николаевич Кобылкин был выбран на должность губернатора, исполнял обязанности главы Пуровского района. И участвовал в выборах. — Обсуждали с губернатором ваше участие в выборах? — Конечно. Это было общее решение. Я человек командный и никогда бы не сделал никаких несогласованных движений. — Вам приходилось обращаться за советом к губернатору после? — Постоянно. Я благодарен ему за то, что он открыт с главами муниципальных образований. — А по каким вопросам вы совещались? Это экономика, бюджет или вопросы более специфические? — Конечно, это экономика, бюджет, вопросы развития. Но к нему можно всегда прийти посоветоваться по какой-то жизненной ситуации. По конкретной семье, по конкретному человеку. Он уникальный человек, у него сердце очень большое — всех выслушать, всех понять, помочь. — Каково вам было работать после Дмитрия Николаевича? — Конечно, непросто: уровень района по развитию всегда был очень высоким. Кроме того, сам по себе район непростой. — В чем его сложность? — На его территории в активной фазе развития ТЭК и при этом сохранены все традиционные промыслы коренных жителей. Главная задача — найти баланс между развитием промышленности (мы все понимаем, что стране нужны нефть и газ) и сохранением хрупкой природы, основы жизнедеятельности коренных народов, которые испокон веков на этой земле проживают. — Чувствовали, что вас сравнивают с губернатором? — Так, чтобы я постоянно это чувствовал — такого нет. Но в то же время у меня была повышенная ответственность. Я понимал, куда пришел — это серьезная территория, здесь серьезные компании, от работы которых зависит экономика Ямала и страны. — Что для вас было самое сложное в работе на посту главы? — То, о чем я сказал выше. Пред главой стоят две задачи: делать все для того, чтобы в район шли инвестиции, чтобы развивалась промышленность. И в то же время совершенствовать сельское хозяйство, традиционные промыслы. — На ваш взгляд, в Пуровском районе у коренных есть претензии к ТЭКу? — Я бы не назвал это претензиями. Всегда есть вопросы. Это жизненные ситуации конкретной семьи, конкретного сельхозпредприятия. Благодаря системе, которая была создана в районе (и я сделал все, чтобы ее сохранить), мы эффективно эти вопросы решали. И до конфликтов никогда не доводили. — Можете привести конкретные примеры, чем вам приходилось заниматься? Есть, например, традиционная проблема — прокладка дорог на территориях выпаса оленей. — Всегда необходимо искать оптимальные маршруты прокладки трасс. Трубопровод — это техногенное воздействие. Как его правильно проложить — по какой технологии, по какой трассе, чтобы он не затронул места выпаса, священные места, с минимальным воздействием на природу. Эти вопросы решаются совместно — проводим публичные слушания. Проектанты могут переговорить с людьми, которые живут на этой территории. Возникают и вопросы, связанные с ЧП — где-то разлив, где-то еще что-то. При этом много сделано с точки зрения взаимодействия. Где-то компании помогают завести груз по своим дорогам, обустроить места стоянок для работы рыболовецких бригад. У нас опыт такой есть: помогли и топливом, техникой и холодильник поставили. Создали настоящие небольшие фактории. Это касается и общины Харампуровской, и совхоза Верхне-Пуровский, и других предприятий. — Как вы думаете, аборигены достаточно активно защищают свои интересы? Или промышленники просто их подкупили, условно говоря, и те замолчали? — Такого нет. Во-первых, один из основных приоритетов политики округа — это сохранение коренных традиционных промыслов, поддержка коренного населения. Создана Ассоциация КМНС, у нас тоже есть подразделение. Рассматриваются вопросы, в том числе, и оказания помощи. Кто-то заболел, кого-то нужно вывезти. Идешь, конечно, к тем людям, которые работают на этой территории. Мы должны понять, что мы все вместе живем на этой земле. То есть не так, что кто-то пришел добывать нефть и газ, а кто-то тут жил всю жизнь. Эта территория общая. — Но ведь так и есть: мы пришли добывать, а они всегда жили там. — Мы не можем сказать, что мы жили в 15 веке, и традиционный уклад 15 века должен дожить до сегодняшнего дня, потому что он по какой-то причине очень хороший. Мы живем в 21 веке. Реалии таковы, что мы должны жить вместе. Не закрываться друг от друга. — Какой основной запрос компаний ТЭК к муниципальной власти? Важные вопросы вроде льгот отнесены к ведению федерации и округа. — Снятие административных барьеров. В местных администрациях решаются все земельные вопросы. Недропользование — это полномочия федерации и округа. Проектирование, в том числе, земельные вопросы — это сфера взаимодействия с муниципальной властью. Насколько правильно, быстро земля будет выделена, как пройдут публичные слушания по проектам — это все вопросы местного самоуправления. — Промышленники жалуются на долгое рассмотрение вопросов выделения земли? — Мы всегда уменьшали сроки прохождения документов. Во-первых, в этом заинтересованы компании, во-вторых — мы. Потому что каждый день — это договор аренды, это деньги. — Расскажите о помощи предприятий ТЭК, которые работают в районе. — Самый крупный текущий объект — это газопровод с Восточно-Таркосалинского месторождения. Строит его «Новатэк», потом передадут на баланс района. По этой ветке высокого давления будет идти газ для потребителей Тарко-Сале. Срок эксплуатации газопровода, который используется сейчас, кончается в 2016 году. А вообще сделано много. Молодежный центр «Апельсин», Ледовый дворец, спорткомплексы в поселениях, другие соцобъекты, жилье, поддержка талантливой молодежи, педагогов, сохранение традиционных промыслов. Я благодарен руководству и сотрудникам нефтегазовых предприятий за совместную работу.  — Как вы оцениваете уровень коррупции в администрации района, в управах поселков? — Низкий. Вопросы наверняка есть. При этом сегодня сложно что-то утаить. ВЦИОМ проводит соцопросы по этой теме. Согласно их результатам, большого беспокойства у населения района по этому поводу нет. — Внедорожник для чиновника районного уровня — это коррупция или необходимость, обоснованная условиями жизни в тундре? — В разных ситуация по-разному. В том числе, есть и обусловленная жизнью в тундре необходимость. — На всю Россию Пуровский район прославился неприятной историей — сын судьи районного суда убил белку в парке Санкт-Петербурга на глазах у гуляющих. Выскажите свое личное отношение к этому инциденту. — Вы знаете, я бы вообще не стал этот вопрос поднимать. Я знаю председателя суда, он хороший человек. И что там было на самом деле.., меня там не было. Плохо, что вообще эта ситуация появилась. То ли они не подумали… Это все говорит о том, что семья — это первостепенный вопрос. Воспитание, разговоры с детьми. Нужно это делать. — Вы успеваете со своим ребенком общаться? — Мало времени. В отпуске максимально много времени стараюсь уделять. Семья — это главное.