Первая партия в России бросает вызов традиционным политтехнологиям: выиграть выборы в Госдуму можно с помощью Интернета. Никаких билбордов и походов «от двери к двери», заявляет «Партия роста» (экс-«Правое дело»). За ее кампанию в соцсетях отвечает бизнесмен из Екатеринбурга Максим Спасский. Что не получилось у Навального и Волкова, зачем переименовали «Правое дело» и почему у президента Путина нет смартфона, рассказал «URA.Ru» теперь уже федеральный эксперт. БОНУС — анализ соцсетей уральских кандидатов. — Максим, почему «Партия роста» делает серьезную ставку на кампанию в Интернете? — Я на практике убедился, что прелесть Интернета — в оперативности реакции и обратной связи. Такая качественная коммуникация требуется для ведения кампании. Мы легко сможем достучаться даже до избирателя за рубежом — с помощью гео-таргетинга [учитывая местоположение пользователя]. — Почему тогда никто из именитых политтехнологов по сегодняшний день не работает в Интернете? — Политтехнологи, которые сейчас получают заказы, имеют бэкграунд положительных кампаний, которые были вне Интернета. Они рассуждают на тему важности этой площадки, но искренне в нее не верят. Поэтому не продают Интернет людям, которых консультируют: «Наш электорат — это пенсионеры, давайте с ними лучше потанцуем…». Но Интернет появился в свободном доступе примерно в 1994-95 годах, когда бухгалтеры пересели на компьютеры. Тогда этим людям было 45 лет, сейчас — 65. То есть даже у пенсионеров теперь есть опыт общения с компьютерами, они сидят в «Одноклассниках». Времена изменились. Ты можешь сегодня представить ситуацию, когда ты приехал с работы домой, а в дверь стучит агитатор: «Откройте, я вам расскажу про кандидата!». — То есть сейчас более приемлемо, чтобы он в Facebook (деятельность запрещена в РФ) постучался? — Конечно. Другого варианта нет, большинство сегодня дверь не откроет. — А в Сети я этого агитатора добавлю в «черный список»… — Если ты увидишь интересную информацию, то лайкнешь и подпишешься. — В России сейчас агитации такого качества нет. — Да, платформу для продвижения в Сети нам приходится создавать с нуля. Нет книжки «Практическая реклама через Интернет», приходится идти методом проб и ошибок. — А как же практика оппозиционеров: от Алексея Навального до Максима Каца? — Если бы в Госдуму выбирали тех, кто постит котиков, то Навальный выиграл бы. Конечно, тема, что чиновник своровал кучу денег и построил дворец, имеет вирусный потенциал. Но как этой информацией Навальный побуждает людей стать его электоратом? Одно дело — возмущаться коррупцией, другое — пойти и проголосовать за него. Навальный создает напряженность общества, а выхода ему не дает. К тому же, он себя никак не позиционирует — только как критик власти. — Вот местный пример: в 2009 году Леонид Волков выиграл выборы в Гордуму Екатеринбурга. Несмотря на то, что он завоевал имидж интернет-депутата, победа произошла благодаря старой-доброй «сетке», которую организовали политтехнологи. Ведя активность в Интернете, оппозиционеры никогда не отказывались даже от наружной рекламы. Из заявлений Бориса Титова следует, что «Правое дело» будет агитировать исключительно в Сети. — Полагаю, в регионах кандидаты от «Правого дела» будут использовать «наружку». Но подобная фоновая кампания будет неэффективна. Аудитория «Правого Дела» вся в соцсетях. — Какое заявление прокремлевская партия может сделать в Интернете, чтобы я поставил лайк или сделал репост? Я не представляю. Кажется, очень трудно в конструктивном русле придумывать какие-то сенсации. — Главное правило поведения в социальной сети — быть честным и поднимать актуальные проблемы, предлагая конкретные решения. КПРФ и «Партия пенсионеров» — партии не предлагают, как государство и бизнес заработают деньги, а только планируют, как их тратить. Что нужно делать при разгерметизации в самолете, если ты с ребенком? Ты должен спастись сам, надев маску с кислородом, а потом — спасти ребенка. В экономике ситуация такая же: сначала бизнес должен позаботиться о себе, чтобы спасти пенсионеров и бюджетников. Это центральная идея. — И ты полагаешь, что это поможет вам пройти в Госдуму, набрав больше 5%? — Я думаю, что это первые выборы, когда выиграть с помощью Интернета можно. Общество готово. Сегодня ежемесячная аудитория Facebook (деятельность запрещена в РФ) в России — 24-25 миллиона человек. На выборах у нас стоит задача — 5% — чтобы преодолеть порог Думы. Мы работаем с крупными SMM-агентствами России. Исследования нам показывают, что ядра аудитории нам не хватает. Придется расширять аудиторию: если мы будем опираться только на бизнес, планку мы не преодолеем. Прошлые выборы всех «правых» партий показывают поддержку в 700-800 тысяч голосов, а нам надо набрать больше трех миллионов. — Кампания в Интернете удобна для сбора денег. Будете применять эту технологию? — Любая партия в этом заинтересована. Чтобы избежать двойных толкований: есть единственный официальный счет партии, на который могут поступать пожертвования. И различных решал рядом с партией, которые за деньги что-то куда-то заносит, их просто быть не может. Важнее, конечно, привлечение волонтеров, которые бы работали с избирателями. — Пока непонятно позиционирование партии даже на региональном уровне. Мне рассказывают даже, что одновременно Гункевич и Мошкарев проводят переговоры по выдвижению в Госдуму и Заксобрание. Кто главный? — Позиция партии на этот счет очень простая: есть региональный представитель, который возглавляет ячейку. — Мошкарев? — Да. Может ли кто-то еще проявлять активность в переговорах? Наверное, да. Но, думаю, эту позицию согласовывать с представителем партии в регионе. «Деловая Россия» не была «Правым делом» и не является «Партией роста». — Поэтому вы переименовали «Правое дело»? Перед интервью я почитал критику партии. Простые люди ассоциировали ее с Прохоровым, Чубайсом. К тому же, состоятельных людей не любят. — Чтобы решить этот больной вопрос, мы заказали несколько фокус-групп. Мнения внутри партии были противоположными, а совет от внешних экспертов решил вопрос. — Электронную демократию, которая выражается через голосование в Интернете, описали наши земляки, Леонид Волков и Федор Крашенинников. Насколько это возможно сейчас или в будущем? — Уже существуют технологии, которые позволяют не допустить мошенничества при голосовании. Я думаю, что это технологии будущего. Нам осталось подождать лет 10-15. — У нас президент, у которого нет смартфона. — Это, к сожалению, правильно. Какой телефон ты бы ни купил, иностранное государство, которое его произвело, будет иметь доступ к твоим данным. Поэтому правильно, что у президента нет Интернета в телефоне. Но появились люди, которые знают, как работать с Сетью — [советник президента Герман] Клименко. У людей, которые сидят в социальных соцсетях, до сегодняшнего дня у них не было партии, которой они могли бы отдать свой голос, которая бы представляла их интересы во власти. А теперь она появилась. — Но тогда нужны дополнительные обязательства перед этой аудиторией. Например, вы обещаете обратно открыть трекеры. — Один из пунктов нашей программы — это свобода Интернета. За этот пункт отвечает [Интернет-омбудсмен] Дмитрий Мариничев, который разбирается в этой сфере. Это мое собственное мнение, но когда человека судят за то, что он поставил «лайк» — это взрыв мозга. Причем, это инициатива с мест, не из Кремля. Люди проявляют излишнее рвение, пытаются привлечь внимание. Власть же понимает силу Интернета… — Я думал, что она в 2011 году ее поняла, когда остановила протесты на Болотной. — В 2011 году нефть других денег стоила. У власти все было хорошо, и альтернативы для выживания никто не искал. Сейчас для нас очень хорошее время. Нет ни одной партии, которая могла бы ответить на вопрос: что делать в кризис? КПРФ, ЛДПР, СР, ЕР — партии, которые три-четыре срока подряд во власти. Что они сделали? Ничего. — Какая кампания сегодня дороже: онлайн или оффлайн? — Недавно прочитал у вас материал, где политтехнологи оценивали стоимость кампании в Госдуму. Там речь шла о 35 миллионах долларов для федеральной партии в среднем. И я думаю, что это очень близкая к действительности оценка. Но, думаю, эффективность онлайновой кампании в 2-3 раза выше, чем оффлайновой. Но затраты примерно одинаковые. Скажи: поздравление Алексея Коробейникова на плакатах с 8 марта у тебя какие чувства вызывает? — Конкретно с 8 марта я не видел… — А они есть, хотя я их тоже не замечаю. В определенный момент все политтехнологи начали использовать наружную рекламу несмотря на то, что эффективность инструмента постоянно падает. Наш мозг устроен таким образом, что мы мало реагируем на постоянные раздражители. Однажды мы просто перестали замечать наружную рекламу. Щиты перестали быть носителями информации. На что сейчас обращают внимание? Контекстная реклама в Интернете. Когда ты забил что-то в поисковик, и эта информация преследует тебя в рекламе, куда бы ты ни зашел. — Давай не будем голословными и для примера откроем Facebook (деятельность запрещена в РФ) свердловского депутата Алексея Коробейникова. — Он молодой парень, нет 40 лет, активный, продвинутый. Но как он ведет свою страницу? Такое впечатление, что он общается с детьми или малообразованными людьми. — Полагаю, вся проблема в языке: он с одинаковым словарем выступает в Заксобрании и в Facebook (деятельность запрещена в РФ). — Ты прав. Что такое социальная сеть? Это инструмент доступа к аудитории, к каждой нужен свой подход. Если мы говорим об «Одноклассниках», то здесь сидят люди старшего поколения. У нас в стране получилось так, что Facebook (деятельность запрещена в РФ), а не Linkedin, как в Европе — бизнес-канал. «ВКонтакте» — другая, молодая, аудитория. — Вот Facebook (деятельность запрещена в РФ) Максима Иванова… — Читаем пост: «Спел в Камышлове свою главную песню. Волновался, конечно…». Видео с депутатом, неуверенно стоящим на сцене и плохо поющим, не может стать вирусным и голосов не добавит. Смысл его выкладывать? Показать, что ты неуверенно держишься на сцене? Все понимают, что надо работать в социальных сетях, но зачастую кандидаты подают новости так, что другим они неинтересны. — По-твоему, в Facebook (деятельность запрещена в РФ) нет позитивных практик кандидатов? — У нас единственный положительный пример активной работы в Интернете — Дима Ионин [депутат Заксобрания от СР]. Чувствуется, что он делает это на энтузиазме. ­ — У Дмитрия была фишка, которую ввел Евгений Урлашов, экс-мэр Ярославля. Он предлагал своим читателям выбрать ему агитацию из предложенных… — Чем хороша социальная сеть? Она тебе дает мгновенную обратную связь — в лайках и комментариях. Но если у Ионина достаточно интересные посты — например, о жизни в бараке — то уже для «Инстаграма» (деятельность запрещена в РФ) его постоянные фото с бабушками не интересны никому. — Постить одно и то же во все социальные сети — моветон? — Каждый инструмент — Instagram (деятельность запрещена в РФ), «ВКонтакте», Facebook (деятельность запрещена в РФ) — требует своего подхода. Там совершенно разные аудитории. Если бы Ионин выложил свое фото с бабушками только в «Одноклассники», а еще и отметил их, то это было бы лучшим вариантом. — Депутаты Евгений Артюх и Андрей Альшевских превращают соцсети в онлайн-приемные: рассказывают о своей работе, от законопроектов до запросов, и оперативно отвечают. Насколько эффективен этот прием? — Молодцы, только много в их постах много самолюбования. Может быть, «бабушек», которым они посылают свой месседж, это трогает, но меня оставляет совершенно равнодушным. Правда, я не их целевая аудитория. — А как кандидату общаться с комментаторами в соцсетях? Вот Ройзману пишут, что снег не убран. А он отвечает: «Сдрисни!» — Задача при работе с возражениями — чтобы твой ответ был последним. Это значит, что оппонент либо принял твою точку зрения, либо устал спорить. Мы недооцениваем, сколько людей следят за комментариями, не участвуя в дискуссии. Это зрители интернет-дебатов. — То есть глава города победил в первом раунде? Ведь ему не ответили. — Видимо, да.