В пятницу вечером (по всем пиар-законам, в самое мертвое время) федеральные чиновники, сенаторы и депутаты опубликовали декларации с данными об имуществе и доходах за 2015 год. Люксовые автомобили, годовые доходы в сотни миллионов в год и недвижимость за рубежом. Все, что делает элиту элитой и должно вызывать живой интерес у публики. Но в этом году — никакой волны обсуждения. Декларации все меньше интересуют россиян, подтверждают политологи и социологи. Почему российское общество больше не реагирует на антикоррупционные расследования и миллионные состояния политиков, а также чем это грозит власти — в материале агентства. «Чиновники скупают квартиры, прачечные и дороги», «Глава Минсельхоза нарастил доход в 23 раза», «Александр Хлопонин заработал больше всех в правительстве», «Путин заработал вчетверо меньше своего пресс-секретаря» — подобные заголовки в СМИ рассчитаны на активный интерес аудитории к доходам чиновников. Но, как рассказывает один из новостных редакторов федерального телеканала, в последние два года фиксируется резкое снижение интереса к теме публикования деклараций. «Даже громкие шпигели и анонсы не помогают. Поэтому в этом году мы ограничились информацией о декларациях только в двух информационных выпусках», — рассказывает собеседник агентства. При этом сотрудники главных интернет-порталов страны в разговорах с корреспондентом «URA.Ru» отмечают, что просмотры новостей о декларациях чиновников по-прежнему сохраняют высокие показатели. «Аудитория у таких изданий весьма политизирована и сосредоточена в крупных городах. В целом же по стране исследования показывают, что интерес к доходам чиновников и вообще к теме коррупции начал снижаться с 2013 года», — отмечает один из прокремлевских социологов. Заместитель директора Центра политической конъюнктуры Олег Игнатов замечает, что внимание к декларациям никогда не выходило за пределы политизированной аудитории. «Большой интерес к теме возникал только тогда, когда обнаруживалась собственность, в декларациях не упомянутая. Другой вопрос, что расследования и разоблачения в принципе всегда интересовали не настолько массовый сегмент и ввиду того, что не все про это пишут (власть успешно блокирует негативную для себя информацию в лояльных СМИ, что видно по офшорному скандалу), и ввиду общего недоверия институту СМИ в обществе, но так было всегда». Интересно, что в этом году, накануне прямой линии с Владимиром Путиным, по данным «Левада-центра», вопросы о коррупции готовы были задать только 12% опрошенных. В то же время в 2014 году ответы президента о коррупции и бюрократии интересовали 34% респондентов. Заместитель директора «Левада-центра» Алексей Гражданкин констатирует, что российское общество постепенно смиряется с коррупцией и понимает, что неоправданное обогащение чиновников — нерешаемая проблема в современной России. Этим он объясняет падение интереса к публикации деклараций. По его словам, ситуация может измениться в двух случаях: «Первый — это если положение в стране начнет резко ухудшаться и тогда все накопленное недовольство и чувство несправедливости канализируется в форме протестов и требований к власти, которые мы наблюдали в конце 80-х годов. Второй вариант — если снова настанут экономически благополучные времена, как в середине нулевых, и у населения появятся время и желание обратить внимание на системные проблемы власти», — говорит социолог. Руководитель Центра анализа международной политики Института глобализации и социальных движений Михаил Нейжмаков подтвержает, что интерес к теме коррупции, с одной стороны, сбивает «крымский консенсус», а с другой — экономический кризис. «Из-за последнего к курсу рубля и экономическим проблемам внимание в обществе гораздо выше, чем к возможным злоупотреблениям чиновников. Интерес к материалам того же Навального был максимальным в 2011-м — начале 2012 года, когда Россия уже вышла из предыдущего кризиса», — объясняет эксперт. Генеральный директор Института приоритетных региональных проектов Николай Миронов замечает, что в антикоррупционные кампании общество после дела Васильевой также не верит. «С большим энтузиазмом воспринимается позитив, информация о том, что где-то удалось изменить ситуацию к лучшему. А простое раскрытие очередной скандальной информации уже не вызывает резонанса», — объясняет он. После публикации «панамских документов», которые коснулись ряда российских чиновников и депутатов, журналисты и политологи сравнивали реакцию российского общества и жителей других стран: массовые протесты в Исландии и в Великобритании с требованием отставки премьер-министров и абсолютное равнодушие жителей России. Социолог Алексей Гражданкин также объясняет такую реакцию россиян крымским консенсусом: «Попытки связать информацию об офшорах с нашими российскими чиновниками торпедируется выстроенной линией защиты в российских СМИ и утверждениями, что публикации этих материалов носят провокационный характер и имеет цель нанести удар по репутации России. Многие люди склонны доверять такой оценке», — считает эксперт. Руководитель центра социального проектирования «Платформа» Алексей Фирсов указывает на существование в российском обществе «молчаливой конвенции, которая допускает определенные отклонения от нормального законодательства»: «У нас не считается, что руководство должно быть бедным. Это странно, если руководитель, как и ты, не обеспечен. Наше общество менее формализовано, чем на Западе. Поэтому у нас терпимое отношение к некоторым фактам коррупции, особенно на низовом уровне», — говорит эксперт. В свою очередь политолог Екатерина Шульман говорит о «накопительном эффекте» коррупционных расследований: «Вся эта информация накапливается в общественном сознании, и по мере изменения социально-экономической и политической ситуации она даст о себе знать: глухое недовольство может найти выход в насильственных действиях. Для политической системы и ее устойчивости лучше и здоровее, если люди сразу выйдут и пошумят, кто-нибудь один уйдет в отставку, а вся система сохранится»», — считает доцент Института общественных наук РАНХиГС.