Судьба образования в России — вновь в центре широкой общественной дискуссии. Тон задал премьер Дмитрий Медведев, предложивший учителям пойти на заработки в бизнес, а продолжилась волна сменой министра образования РФ. Назначение на эту должность сотрудника администрации президента Ольги Васильевой, специалиста по отношениям государства и Русской православной церкви, преподававшей в духовной семинарии, встревожило часть педагогической общественности. Специально для «URA.Ru» руководитель группы разработчиков образовательной системы «Русская классическая школа» Татьяна Алтушкина в преддверии Дня знаний поделилась своими надеждами в связи со случившимися перестановками. На пороге новый учебный год. Вроде все как всегда: последняя неделя суеты и подготовки: портфели, тетради, форма, сменка. И все же что-то необычное, даже из ряда вон выходящее, происходит в школьной жизни. Неожиданно для всех в конце августа президент назначает нового министра образования. Взбудоражены все, имеющие хоть какое-то маломальское отношение к образованию, а наипаче всех — «прогрессивная» часть человечества. Либеральная общественность просто на ушах стоит от гнева и возмущения: похоже, что с назначением Ольги Васильевой приходит конец 25-летней «либеральной вакханалии» в школе. Кому-то это дает надежду, кому-то внушает опасения. Но равнодушным точно не оставляет никого. Совершенно очевидно, что назначение Васильевой — это симптом. Симптом того, что еще поживем! У того, что еще вчера казалось безнадежно убитым и не подавало никаких признаков жизни, появился новый шанс. Не второй, не третий — очередной. Периоды либерализации и консерватизма в отечественной образовательной системе чередуются с удивительным постоянством. Их ведущие установки инвариантны во времени: первый всегда проходит под лозунгом «Свобода в образовании!», второй — «Образование — на службу государству!» Однако, как свидетельствует история, периоды либерализации нашей образовательной системы, как правило, приводят к ее развалу (20-е, 90-е и нулевые); периоды консерватизма — к восстановлению, к возрождению отечественных традиций (30-е — 50-е). Бесконечные, смертельно надоевшие заклинания о демократизации образовательного процесса при соприкосновении с реальностью разбиваются в прах. Все, кто близок к школе, знают точно, что никогда прежде учителя и директора не испытывали такого давления со стороны вышестоящего начальства, как сегодня. Никогда учитель еще не был так унижен. И никогда не было таких невыносимых условий труда. Никогда учителю не приходилось исписывать столько макулатуры просто ради того, чтобы никто и никогда не прочитал бы о том, как он героически формировал Универсальные Учебные Действия при изучении буквы «ш» или цифры «три» у своих первоклашек. Никогда не было в нашей истории такого количества бессмысленных аттестаций, повышения квалификаций, требований к рабочим программам, годовым графикам, отчетам, перспективным планам и проектам развития и т. д. и т. п. Это ежедневный ад для учителя, сгорая в котором, он удостаивается права получать свои «три копейки». Системой приложены нечеловеческие усилия для того, чтобы учителю некогда было вспомнить о ребенке. И вдруг приходит министр, который говорит, что главное в школе — это Учитель! Что должна быть доброта к детям и доброта друг к другу. Что неуважение к учителю является уроном для безопасности страны. Это режет отвыкший слух и диссонирует с реальностью. Неужели такое возможно? Уважение к учителю и доброта к детям. Уважение и доброта — какие-то странные категории, как все это несовременно, ненаучно, да и не прописано ни в каких образовательных стандартах нового поколения. Возможно, мое «коллективное бессознательное» вселяет в меня чувство надежды. Надежды, что это не пустая политтехнологическая манипуляция массовым сознанием, что это не реверанс чиновника, желающего понравиться своей новой аудитории. Уважение и доброта — кажется, что где-то и когда-то это уже было с нами, в нашей истории. 29 февраля 1940 года народным комиссаром просвещения (читай — министром образования) был назначен Владимир Петрович Потемкин. Его особенностью было то, что он оказался не просто высокообразованным человеком (такие встречались на этом посту и раньше), но и профессиональным педагогом с многолетним опытом практической работы учителем в средней школе. А ситуация в школе в тот период чем-то напоминала нынешнюю. Школа восстанавливалась после большевистского погрома 20-х. Хотя нет. Пожалуй, сейчас все хуже. Тогда у людей был еще жив образ того, какой школа должна быть. Сегодняшнее поколение, если это не историки, как Ольга Васильева, в основной массе подобного образа не имеют. У нас в головах — смесь каши с винегретом из либеральных «страшилок» о бесчеловечной тоталитарной советской системе. А в тот «ужасный тоталитарный» период ассигнования на просвещение (читай — бюджетные расходы на образование) составляли 31% от госбюджета РСФСР; нарком Потемкин не допустил снижения финансирования образования в годы войны, а в первый послевоенный год ему удалось добиться увеличения этих расходов даже по сравнению с последним довоенным. Для Потемкина главным в школе также был учитель. В военное время (август 1944 года) он провел Всероссийское совещание по народному образованию, основным вопросом которого был вопрос об учителе — его подготовке, самообразовании, удовлетворении его профессиональных, культурных запросов и материально-бытовых нужд. Результатом этого совещания явилось, в частности, значительное повышение зарплаты учителям (1944 год!). Нарком делал все возможное, чтобы поднять авторитет народного учителя на небывалую прежде высоту. Вспомните фильм 1948 года «Первоклассница» с гениальной Тамарой Макаровой в роли учителя начальной школы — это же живое методическое пособие для учителя. Так вот откуда у меня память об уважении и доброте. В школе, созданной Владимиром Петровичем Потемкиным, была твердая дисциплина, царил настоящий культ знаний, а учитель пользовался высочайшим авторитетом и уважением не только в школе, но и во всём обществе. Именно эта школа, будучи по своему содержанию и требованиям единой для всей страны, реально создавала равные условия и возможности для получения образования, для проявления способностей и развития талантов детей всех регионов Союза — от Ленинграда до Владивостока, от крупных столичных школ до небольших сельских — в далеких глубинках России, не давая при поступлении в вузы никаких привилегий абитуриентам одних социальных групп или регионов перед другими. Именно эта школа дала возможность Советскому Союзу в послевоенные годы подготовить миллионы высококвалифицированных специалистов в самых разных сферах деятельности, в кратчайшие сроки восстановить разрушенное войной хозяйство и совершить прорывы на главных направлениях научно-технического прогресса, удивив весь мир своими достижениями в космосе, ядерной энергетике, медицине, машиностроении. Именно эта школа стала объектом пристального изучения и подражания для многих стран мира. Дает надежду и то, что при согласовании кандидатуры Ольги Васильевой президент дипломатично, но очень ясно дал понять премьеру Дмитрию Медведеву, что с уходом Ливанова «закончен предыдущий этап работы» и сейчас перед министерством стоят новые задачи. Как много читается между этих строк. И как символично, что это назначение совпало с праздником Преображения! Чему нас учит история отечественного образования? Какие уроки истории нашего образования представляются бесспорными? Какие прогнозы на будущее можно сделать, оглядываясь на прошлое и анализируя настоящее? Надеюсь, что новый учебный год даст ответы на эти вопросы. С наступающим новым учебным годом!