Член Совета по правам человека при президенте РФ Яна Лантратова в понедельник, 12 сентября, инспектирует спецучилище в Рефтинском, из которого недавно сбежали почти все воспитанники. Аналогичное учреждение в Свердловской области — колония для несовершеннолетних в Кировграде — девять лет назад также гремело на всю страну: тогда в результате беспорядков несколько человек погибли, десятки получили ранения. Cегодня в кировградском спецучреждении нет проблем с дисциплиной. Корреспонденты «URA.Ru» побывали в обеих колониях и готовы рассказать, что сделать, чтобы малолетние преступники не устраивали бунтов. «Небо и земля» Кировградской колонии 31 августа произошел массовый побег воспитанников Рефтинского спецучилища: 80 человек самовольно покинули территорию специального учебно-воспитательного учреждения. В течение дня половина из них пришла обратно в училище, к ночи в корпуса вернулись все, за исключением двух человек. Однако вечером следующего дня 20 воспитанников учреждения вновь совершили побег. На прошлой неделе Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту массовых беспорядков: их участникам грозит до 12 лет лишения свободы, а организаторам — до 20. Еще одно уголовное дело расследуется против замдиректора по режиму Сергея Бакшаева, которого обвиняют в физическом насилии над воспитанниками. На фоне этих событий нельзя не вспомнить о массовых беспорядках в другом спецучреждении для несовершеннолетних — кировградской воспитательной колонии. Произошедший в ней в 2007 году бунт стал одним из самых жестоких в новейшей истории российских колоний. В результате него погибли три человека (два воспитанника и один сотрудник колонии), 18 человек получили ранения (12 воспитанников и шесть бойцов ГУФСИН, усмирявших бунтующих). Всего в массовых беспорядках участвовало около половины контингента колонии — порядка 300 человек, которых усмирял спецназ. Стрельба и пожары продолжались всю ночь. После разгона 435 человек были перевезены спецтранспортом в свердловский СИЗО №1. Считается, что причиной массовых беспорядков в колонии стала попытка несовершеннолетних преступников устроить побег: они прорвались через ограждения, после чего часовой открыл огонь. В ответ беглецы подняли мятеж в колонии и подожгли несколько зданий (в том числе школу и училище). Был и такой эпизод, когда несколько воспитанников спасли оставшуюся в периметре колонии сотрудницу от изнасилования и убийства со стороны их же сверстников. Погибший во время бунта сотрудник колонии, капитан Анатолий Завьялов, был представлен к ордену Мужества. Свердловское ГУФСИН не раз подчеркивало стихийный характер бунта. Однако бунт на самом деле управлялся авторитетами из взрослой зоны (рядом находится СИЗО-6): после того, как администрация колонии попыталась ужесточить режим (в частности, одного из авторитетов перевели в СИЗО), воспитанники получили сигнал показать, на что они способны. Сегодня в Кировградской колонии — тишина. За все эти годы, с 2007-го, не произошло ни одного крупного ЧП. На территории, в спальных корпусах, школьных классах и мастерских училища идеальный порядок. Школа колонии считается лучшей в России: ее воспитанники регулярно побеждают в общероссийских конкурсах. «В прошлом году у нас было третье место (первое им уже неудобно было давать), в этом — снова первое: Дмитрий К. стал лучшим учеником среди всех учащихся России в воспитательных колониях», — с гордостью говорит директор школы Ирина Великанова. Другой воспитанник, единственный среди всех осужденных несовершеннолетних во всей стране, сдал ЕГЭ. Чувство, что в колонии здоровая атмосфера, возникает и из разговора с учителями, и из наблюдения за поведением воспитанников: они, как и все осужденные, в присутствии важных гостей ведут себя зажато и скованно, но во взглядах нет затравленности и злобы. «Как-то мы привозили ребятишек из екатеринбургской гимназии «Арт-Этюд», они давали представление здесь и в Рефтинском, — вспоминает Татьяна Мерзлякова. — Здесь им от души хлопали и не хотели отпускать. А там нам самим приходилось изо всех сил вызывать аплодисменты. А воспитанники показывали на девчонок пальцем и кричали: «Смотри, телка!» «После того бунта мы не просто восстановили колонию, мы сделали все по-другому, — говорит помощник начальника ГУФСИН Свердловской области по соблюдению прав человека Георгий Губанков. — Несовершеннолетних осужденных завозили постепенно, по 5-10 человек, чтобы у них формировались новые традиции. Сейчас здесь содержится 100 с небольшим заключенных ». С 2008 года появился новый начальник — молодой Руслан Юсупов, который подошел к делу с душой, у него стало получаться, и областное начальство доверило ему учреждение (по словам коллег, он точно не нацелен на пытки и издевательства над несовершеннолетними). В результате родился новый коллектив — и воспитанников, и сотрудников. В нем люди в погонах обеспечивают порядок, но тон в общении с несовершеннолетними задают все-таки педагоги. Именно они «тянут за уши» тех, кто хочет учиться. Например, летом директор Великанова сумела устроить одного из учеников в нижнетагильский колледж — только благодаря ее связям и личным уговорам. Еще один парень недавно отучился в автошколе, вслед за ним пошел другой. «Передал ему экзаменационные билеты и тетрадки с записями — как в семье, когда младшие донашивают вещи за старшими», — говорит директор. Рефтинский повторяет ошибку Кировграда Воспитанники Кировградской колонии только внешне все одинаковые. Здесь содержатся дети-преступники не только из Свердловской, но и из Челябинской и Курганской областей. «Курганцы — простодушные, «деревенщина», челябинцы — «с гонором», — шутливо характеризует их один из сотрудников учреждения. Есть и детдомовцы. Есть те, кто в колонии уже давно и прижился, есть те, кто поступил недавно. «Плохо, когда ребенок много времени проводит в СИЗО, — говорит начальник колонии. — Если два-три месяца, то он, приезжая, быстро адаптируется. А если месяцев 5-6, уже психика ломается. Подростки боятся, что в колонии все будет еще хуже». Иногда в кировградскую колонию попадают те, кто отбывал срок в Рефтинском спецучилище — например, при совершении более серьезных преступлений: в Кировграде сидят по тяжким статьям, в Рефтинском же — статьи более легкие, «воровские». «Когда наши с рефтинскими общаются, они иногда друг друга даже не понимают, — поясняет один из сотрудников колонии. — У нас убийцы и насильники, а у них — «воровской сходняк». Но дело все-таки не в менталитете, а в том, как выстроены отношения между воспитанниками спецучреждения и его персоналом. Все вспоминают, что когда-то и Рефтинское училище было образцово-показательным: во времена директора Владимира Хуторного учащиеся сами делали ремонт в помещениях, создали великолепную зону отдыха, отстроили базу отдыха в Краснодарском крае и ездили летом туда отдыхать на море, работали на сборе фруктов. Хуторного называли талантливым педагогом, его инициативы — инновациями, в училище проходили международные конференции, а побегов из учреждения практически не было. После нескольких смен руководства у руля училища оказался сын Хуторного Алексей. По мнению экспертов, Хуторному-младшему не хватает сил, жизненного опыта и мудрости удерживать ситуацию под контролем. И тогда ставка была сделана на наведение порядка, ужесточение режима. «Сегодня режимная составляющая в Рефтинском превалирует над педагогический, — считает свердловский омбудсмен. — Мы много раз там бывали, но за 10 лет ни одна наша рекомендация так и не была услышана и принята. Ни одна!» По мнению Мерзляковой, главная проблема спецучилища в том, что оно — федерального подчинения: свердловское ГУФСИН и органы власти никак не могут на него повлиять. Про пытки и издевательства, применявшиеся в Рефтинском по отношению к воспитанникам, о которых стало известно весной, сотрудники кировградской колонии говорят с резким осуждением. «У него там ментовские порядки — и не самые лучшие, — говорят они про замначальника училища Бакшаева. — А как он подростков возил в отделение и макал головой в унитаз — это же ни в какие ворота не лезет!» По мнению сотрудника ГУФСИН, хорошо знакомого с ситуацией в обоих учреждениях, Рефтинский повторяет сейчас ошибки Кировграда начала 2000-х годов: политика тотального ужесточения режима и привела к возмущению воспитанников и массовым побегам. «Хорошо, что пока только сбегают, могло дойти и до более страшного, как было в Кировграде, — говорит сотрудник. — Порядок наводить нужно, но если пережать — дойдет до неповиновения». По его мнению, отдельные изменения в колонии ни к чему не приведут, необходимо менять все кардинально, как это было сделано в Кировграде: «зачистить», а потом создать на том же месте другое учреждение с новым коллективом и сотрудников, и воспитанников.