На фоне споров о строительстве Храма Святой Екатерины автор проекта собора Михаил Голобородский рассказал «URA.Ru» о предстоящем осушении городского пруда в Екатеринбурге, о наставлениях, которые дают ему олигархи Андрей Козицын и Игорь Алтушкин, и о том, что он сам был против первоначальной идеи размещения храма в акватории пруда. — Михаил Венидимович, каково вам в роли создателя самого резонансного проекта в Екатеринбурге? — Я предполагал, что будут бои. Потому что уж очень смелая и вызывающая идея. — Давайте вспомним, как рождалась эта идея. Сперва церковники предлагали воссоздать кафедральный собор на историческом месте — ныне площади 1905 года. — Я был тем провокатором, который пару лет назад отрицал эту идею: считаю, что храмы на своих исторических местах сейчас были бы неуместны. Инфраструктура Свердловска формировалась и развивалась уже без этих храмов: проезды, площади. — Потом появился «проект губернатора Мишарина» — возведение собора Святой Екатерины на площади Труда. Вы тоже были против? — Сквер на площади Труда с фонтаном — это памятник конструктивизма, целостный ансамбль, которым сегодня так модно у нас в городе гордиться. А в память о том храме была поставлена часовня. Ее автор — Александр Долгов, но я был одним из соавторов, мы вместе с ним своими руками строили эту часовню. Но что представлял собой Екатеринбург тогда, в 18 веке? Несколько тысяч человек. Для такого города и храмы строят маленькие. Потом к ним стали делать расширительные пристройки, но они немного добавили. Сегодня нужен собор для миллионного города, где все верующие должны чувствовать общность, видеть друг друга и богослужение. Не годятся эти храмы для этой цели [если их воссоздать]. Это будет выстрел в пустоту. Нужен новый храм на новом месте. — К текущей ситуации: в понедельник на губернаторской рабочей группе концепция собора Святой Екатерины была одобрена. Были представлены три варианта его размещения: на отсыпном острове посреди городского пруда, на насыпном берегу в северной части акватории и на острове между стрелкой «Динамо» и набережной. Выбрали последний. Почему? — Он меньше контактирует с набережной и меньше по площади. Когда мы нарисовали вариант на насыпном берегу, то уменьшили зеркало пруда, а тут его контур остался тот же. Сам остров стал частью акватории. Потом — есть еще впадающая в пруд [подземная] речка Мельковка, которая несет с собой воду и грунт. Если делать большой остров, тем более сложной формы, то будет создаваться еще больше условий для отложения ила и грязи. При выбранном варианте такого затора не будет. — Часто проектное решение отличается от его реализации: фактически остров не получится больше, чем вы нарисовали? — Может быть, немного, метра на полтора-два в радиусе он и будет больше, когда мы начнем детально прорисовывать проезды, пешеходные дорожки. Все-таки по этим двум мостам должны заезжать машины (пожарные, скорая помощь, продукты), а также заходить пешеходы (это будут комбинированные мосты). Конечно, там не будет постоянной езды, проезды будут экстренного назначения. Мы вовсе не открываем транзитный проезд через остров на «Динамо». — Но географически он будет? — Он нужен хотя бы для того, чтобы подъехала машина епископа: по обычаю он приезжает к главному входу, где его встречают священники перед началом богослужения. А свадьбы? Тоже надо подъехать — хотя бы молодоженам. Пусть стоянки для гостей будут на берегу, возле «Космоса», а на мосту будет висеть цепочка и охранник будет открывать, кому надо. Воду в пруду откачают — Все-таки почему храм на воде? — Есть желание, чтобы его видели все, чтобы он не был где-то «заткнут» — все-таки этот храм должен встретить юбилей Екатеринбурга. Это подарок к 300-летию города. И восприниматься он будет по-разному: когда мы будем видеть его с набережной — это одна картина, вблизи — другая. При приближении вы сможете рассмотреть декор более детально. Это будет не только архитектурный декор — заказчики хотят насытить фасады изображениями, выполненными в технике мозаики. Это будет сияние золотого фона, на котором будут переливаться всеми цветами лики святых и евангельские сюжеты — так что мимо вы не пройдете. В обход храма будет площадка — «гульбище» по церковной терминологии. Люди могут выходить из храма и спускаться на прогулочную площадку, откуда можно будет близко увидеть эти образы. Экскурсоводы смогут рассказывать детям и молодежи эти сюжеты, биографии святых. — В одном из интервью вы говорили, что остров будет не насыпной, а на сваях… — Насыпной — это очень условно: конечно, никаких верениц с самосвалами, которые повезут сюда щебень и землю, не будет. В том месте заводь неглубокая, поэтому будет сделана временная перемычка между берегами и вода будет выкачана.Русло Мельковки на время строительства уберем в трубу, краны по воде плавать не будут. На сухом участке будут забиты сваи, будет сделана монолитная железобетонная плита по верху этих свай, и уже на этой плите будут возводиться стены нашего острова. А потом реку и воду вернут. — В Мельковке, хотя она и течет под землей, на самом деле мощное течение. Не боитесь, что оно будет размывать основание храма? — Нет — все технические меры для этого будут приняты. Будем привлекать специалистов-гидрологов. Вообще для проектирования и строительства этого здания будет привлечено очень большое количество людей, которые получат здесь работу, которые будут детям и внукам с гордостью рассказывать, что они принимали участие в возведении храма. — Не будет ли сыро в Храме-на-воде? Не появится ли плесень на иконах, не будет ли болеть настоятель? — Сегодня с развитием технологий есть масса гидроизолирующих составов. Да, может быть, будет немного более влажно в нижней, цокольной части, но для этого есть система вентиляции. И нижний этаж не будет местом постоянного пребывания людей — это будет техническое подполье. В любом доме в подвале сыро, но здесь, я думаю, такой сырости, как в жилых домах, не будет. — Нет ли опасности затопления здания — вдруг уровень воды резко поднимется? — Берег острова будет даже выше, чем отметка набережной — ведь просят, чтобы мосты позволяли лодкам проезжать под ними. А разве у нас набережные заливает когда-нибудь? К тому же есть шлюз на плотине, который сбрасывает воду — выше этой отметки вода не может подняться. Проект одобрили заказчики и жена — Советовались ли вы с другими архитекторами, дизайнерами, когда рисовали эскиз? — У меня целая группа помощников — это мои коллеги (например, Владимир Руднев), это моя замечательная помощница и ученица Даша Сазыкина. Даже жена моя (она тоже архитектор) всегда смотрит и говорит: это нравится, это нет. И я всегда прислушиваюсь к ее мнению, для меня оно как глас народа: если ей не нравится, значит, точно иду не в ту сторону. — В последние месяцы мы наблюдаем, как идея превращается из слуха, вброса в реальный проект, который уже воплощается в жизнь. Благодаря чему стало возможно такое «чудо»? — Чудо было бы невозможно без заказчиков — это УГМК и «Русская медная компания», Андрей Козицын и Игорь Алтушкин. С ними считаются. Но с их стороны тут нет никакой корысти, это люди, которые многое делают для города. Все знают об этом соборе, но обо всем остальном, что они строят, почему-то никто не говорит. — Их имена уже навсегда вписаны в историю Екатеринбурга: храм Большой Златоуст, монастырь Ганина Яма. Зачем им еще и этот храм? — Хотите сказать, они делают это не из тщеславия? Вот сейчас идет освящение собора в Лондоне, где тоже мой проект и это тоже на деньги Алтушкина. Просто его попросил архиепископ Елисей, владыка Сурожский, и он помог. Потом нашлись и другие спонсоры, но начиналось все с него.  — А вам зачем этот проект — для искусства или для денег? — Для Бога. Это больше, чем искусство. — Когда вы получили задание сделать эскизы проекта? — В марте 2015 года. Но мы ничего не подписывали, это была исключительно идея. Теперь, когда эскиз созрел, начинается проектирование, прорабатываются все технические вопросы. — Сейчас уже можно говорить о стоимости строительства? — Благодетели между собой говорят о цене — они примерно представляют грандиозность и смелость своих замыслов, но, честно скажу, я этих цифр не помню. Меня как автора проекта это и не должно волновать. — Когда начнется стадия проектирования? — В ближайшие дни мы окончательно прорисуем эскизы, и один из вариантов должен быть утвержден на градостроительном совете — он пройдет в день рождения Екатеринбурга, 18 ноября (это, кстати, и мой день рождения). После этого начнется процедура получения заданий и разрешений. Еще нужно будет провести предпроектные исследования (это и геология, и археология, и гидрология), но в это же время мы уже можем параллельно проектировать здание. Кстати, я хотел бы поблагодарить всех членов рабочей группы, которые обсуждали проект и вносили свои предложения: это и замечательная композиция, которую предложил наш председатель Союза архитекторов Олейников, и очень оригинальное предложение Вяткина — он прямо болеет за него, сильно переживает. Я всем им благодарен. — Насколько решение строить на воде удорожает проект и само строительство — по сравнению с возведением на земле, на ровном месте? — Не могу сказать. Вот когда будет раздел сметной документации, тогда про это можно будет поговорить. Конечно, процесс усложняется — будут дополнительные затраты. Но у нас в центре города нет такого ровного места — для этого пришлось бы снести несколько небоскребов или жилой квартал. Что дешевле? Архитектору не стыдно — Идея Храма-на-воде нравится далеко не всем: многие горожане выступают против нее, собирают подписи под петицией. Как считаете, почему так много людей против? — Потому что у каждого есть какие-то насущные проблемы: кому-то не хватает больниц, кому-то — детских садов, всем нам не хватает хорошего асфальта в городе. А тут храм! «Зачем он?» — говорят люди. Но как существовать городу, который носит имя святой, если у него нет храма ее имени — он разрушен? У нас какая-то особая упертость. Может быть, это такое влияние старообрядцев или то, что тут столько колоний было… Пуританство такое уральское. В Екатеринбурге не давали ничего хорошего проектировать и строить. А если и начинали, то не заканчивали: как при конструктивизме, который был оборван на взлете, так и в эпоху сталинской архитектуры начала 50-х годов все архитектурные ансамбли не закончены. Безликость 60-70-х годов все задавила! — Коллеги очень просили меня задать вам вопрос: «Не стыдно ли вам?» — Мне не стыдно. — Не опасаетесь ли вы, что спустя годы ваше имя станет символом позора или безвкусицы? — Жизнь покажет. Очень часто представления меняются с поколениями, причем даже в одном и том же обществе нет одинаковых мнений. Говорят, что о вкусах не спорят, но это о вкусах отдельного человека, а о вкусах общества спорить можно. Тот же Храм-на-Крови в Петербурге в советское время в искусствоведении поносили, как только могли, поносили всю архитектуру второй половины 19 века, называя ее насквозь гнилой и буржуазной, а это ведь самый сильный и яркий этап в развитии архитектуры, переходный, этап поисков, экспериментов. И только к 70-м годам 20 века появилась статья «Эклектика — тоже стиль», только тогда глаза открылись. — А стилистику Храма-на-воде как можно обозначить? — Это стилизация, образцом для нее взята русская архитектура середины 17 века — так называемое русское узорочье, когда после многих веков следованиям византийским традициям русская культовая архитектура приобрела абсолютно яркий и самобытный облик. Строить храмы стали не монастырские люди, как прежде, а люди светские — промышленники, купцы. И вот они-то со своим купеческим, «мещанским» вкусом и привнесли жизнерадостное светское начало. Так что здесь этот стиль получает вторую, незаметную сначала даже для меня основу — кто заказчик-то? — Зачем на Урале такой затейливый, узорчатый храм? Считаете, такая стилистика уместна? — Если, когда вокруг небоскребы, храм будет сереньким — вы его и не увидите. Сейчас все эти строения — фоновая застройка, и «перебить» ее, выделиться можно только за счет здания, отличающегося от них — и по богатству и многообразию пластики, и по яркой раскраске. Они это чувствуют, Козицын с Алтушкиным, своим нутром, что ли, что именно так надо.  — Они прямо проговаривают, что хотели бы? — Да, мне было сказано: «Мы хотим здание, схожее по своему облику, художественному началу с храмом Василия Блаженного и с храмом Спаса-на-Крови в Санкт-Петербурге». Это не значит, что нужно повторять планы или общую композицию, а вот яркость, насыщенность декором — да. — Все творческие люди немножко пророки. Чем кончится дело — будет храм построен? — Я думаю, будет. Однажды мне поручили проектировать новые интерьеры Александро-Невского собора в Зеленой роще, я рисовал, а заказчик все повышал и повышал художественную планку. И я думал: «Неужели это будет когда-нибудь реализовано? Да на это уйдут десятилетия! Все будет упрощено, я буду лить слезы!» Но все было реализовано в короткие сроки и с величайшим чаянием. А это те же заказчики. Так что я полагаю, что все будет.