В Салехарде вернутся к обсуждению вспышки сибирской язвы, которая произошла летом 2016 года. С 9 по 11 ноября по поручению губернатора Дмитрия Кобылкина здесь состоится международный симпозиум. Одним из организаторов стал департамент науки и инноваций. Его директор Алексей Титовский в интервью «URA.Ru» пояснил, зачем в регион пригласили зарубежных ученых и что им покажут. — Алексей Леонидович, зачем нужен симпозиум? — Инициатива шла от руководства региона. Симпозиум нужен, чтобы мы могли и узнать опыт иностранных коллег, и послушать наших ученых, чтобы выработать меры профилактики подобных явлений в будущем. — Какова программа форума? — 9 ноября прилетают гости, мы летим в Ямальский район, на завод «Ямальские олени». Эксперты посмотрят, как работает предприятие, как соблюдаются санитарно-гигиенические меры. — То есть вы планируете убить двух зайцев: обменяться опытом и продемонстрировать западным партнерам, что есть оленину с Ямала не опасно? — Да. Мы хотим показать иностранным партнерам, как работает перерабатывающая промышленность. Может быть, у них будут рекомендации. Хотя немецкие партнеры и так часто бывают на заводе и признают, что он соответствует самым жестким требованиям. Кроме того, в западной прессе появляется информация о том, что якобы на Ямале принято решение о резком сокращении поголовья, нагнетается негатив. Но на самом деле такого решения на Ямале пока не было. — Об этом расскажете на конференции? — Симпозиум разделен на два блока. Первый посвящен сибирской язве — «Эпизоотические особенности возникновения и течения вспышек опасных болезней». Второй — вопросам совершенствования системы профилактических мероприятий. Что нужно делать, чтобы не допустить ЧП или как минимизировать последствия, если беда произошла. 11 ноября составим резолюцию и отправим ее в федеральные структуры. — А из правительства кого-то приглашаете на это мероприятие, чтобы они сами услышали? И кто приедет из иностранцев? — У нас будут сотрудники профильных отраслевых НИИ, Роспотребнадзора. Мы пригласили иностранных коллег из Северной Америки, Канады и стран Скандинавии — финнов, норвежцев. На территории этих стран также происходят негативные события. Может быть, не в таком масштабе, но это есть. — Какие советы от них хотите услышать? — Как они работают по нейтрализации проблемы, как борются с последствиями. Вряд ли они нас могут чему-то поучить новому — опыт советской России, наверное, был наиболее эффективен. Но важно поделиться опытом и наработками. Одним из факторов (не самым главным) возникновения язвы на Ямале был перевыпас пастбищ. И точно такая же проблема существует в Финляндии. Но им удается на небольшой территории управлять этими процессами. — Насколько я понимаю, там модель оленеводства другая. Там же нет диких оленей? — Верно. Там лесное оленеводство, они животных держат в коралях, там и вакцинация проходит. И поголовье в Финляндии в десятки раз меньше. — Кому на Ямале может подойти финская модель? — Пуровскому, Красноселькупскому, Надымскому районам. Другое дело, что ресурсные базы для этого остаются неизученными. Мы не можем достоверно сказать, сколько оленей можем таким образом держать. Есть разные оценки — от 20 до 70 тысяч. Кроме того, это не решает проблему перевыпаса в целом. — А почему на этих территориях уже сейчас не используют такую модель? — Ненецкое оленеводство — тундровое. Не случись сибирская язва — может быть, мы и не говорили бы о дефиците пастбищ. Хотя понимаем, что надо было и раньше уделять этому внимание. Чтобы пасти оленей в лесу, надо строить изгороди, домики для прикорма животных. Это трудоемкая и затратная деятельность. Более того, нужна психологическая перестройка людей, формирование привычек у животных. Оленей во взрослом состоянии уже не переучить. Только оленята в новом поколении начнут адаптироваться. Это может занять годы. — «Гринпис» интересовался вспышкой сибирской язвы в Ямальском районе. Их будете приглашать на конференцию? — Не предполагали приглашать, и от них заявок тоже не было. Конференция узкоспециализированная, мы звали специалистов, с которыми можно профессионально обсуждать проблему. — В 2007 году вакцинацию против сибирской язвы на Ямале отменили на основании выводов ученых. Они говорили, что в кислотных почвах споры не живут. Сейчас этот вывод признали ошибочным? — Пока нет, по нему ведется работа. Действительно, несколько лет назад брались пробы, были исследования. Но я не готов оценивать их, потому что не имел к ним отношения. Не исключено, что на огромной территории, где-то во льду, где не были взяты пробы, споры существовали, тем более что известно об их способности сохраняться тысячу лет при самых неблагоприятных условиях. Возможно, где-то обвалился склон, овраг или высохло озеро, на дне которого были споры, и туда забрел олень… На конференции в том числе будем обсуждать, как эффективно проводить сбор проб. — Мы понимаем, что сибирской язвы на Ямале больше не будет, потому что вернули вакцинацию оленей и людей. Чего тогда еще бояться? — Меняется климат, он стал теплее. В 2016 году толщина таяния сезонного слоя увеличилась еще на 10 см. Объективные факторы свидетельствуют о том, что могут быть опасные последствия. Есть бескормица. Порядка 19% полуострова Ямал занято пустошами — это территории, где олени уже не могут кормиться. Ягель растет на 0,5 см в год, это очень небольшие темпы. А вдруг снова будет затяжная осень (как в 2013—2014 годах), выпадет ледяной дождь и олени не смогут выдолбить ягель… Тут встает и другой вопрос — прогнозные способы. Если мы будем знать в силу точных метеопрогнозов, будет ли вот так, то мы людей сможем готовить, чтобы они переходили на другие территории. — А как получать такие точные прогнозы? — В российской Арктике еще не так много средств инструментального контроля, которые позволяли бы покрыть огромную территорию. Это съемки из космоса, данные метеостанций… Есть дефицит информации. Надо насыщать территории средствами контроля. — Вы заказали научную работу по геоботанической оценке пастбищ, выполнять ее будет РАН. Почему не научный Центр изучения Арктики? Это ведь подведомственная вам структура — Уральское отделением РАН и Институт экологии растений и животных еще с середины 70-х годов работают на нашей территории, изучая геоботанический состав. Набор знаний и опыта у них колоссальный, нам важно его использовать. Поэтому мы решили, что эта работа будет проходить совместно с региональными учеными. Она позволит понять, какие территории юга полуострова Ямал не могут быть использованы под пастбища, куда можно стада оленей переориентировать. — Есть еще одно исследование, заказанное Центром изучения Арктики, оно касается рациона оленеводов. Это как-то связано с развитием оленеводства? — Оно укладывается в общее направление. Поголовье растет, но при этом сильно снижается употребление мяса в пищу коренными жителями. Мы предполагаем, что это негативно сказывается на их организме. Исследование покажет, к чему могут привести изменения в режиме питания тундровиков. В 2016 году мы захватили Тазовскую тундру, в следующем будем изучать Ямальскую. В том числе снизилось потребление рыбы… — Почему это происходит? — По разным причинам. Сиговые — муксун, нельма — стали дефицитом. Во многих водоемах они просто исчезли (также есть запрет на вылов — прим. ред). Почему с оленем такая ситуация? Надо смотреть. Может быть, оленевод пытается сохранить стадо, чтобы реализовать мясо и получить доход. Значит, надо выработать систему, чтобы оленевод не был заложником экономических условий. Наука должна подсказать, как выработать необходимое количество оленей на семью. Тут самое главное — убедить людей, что это обоснованно. — Расчетом нормы оленей на семью будет заниматься департамент науки? — Мы ведем коллективную работу вместе с департаментом АПК и департаментом КМНС. — В качестве одного из предложений вы назвали распределение пастбищ между оленеводческими и частными хозяйствами. О чем тут идет речь? — Сейчас территории закреплены за сельхозпредприятиями. Количество оленей там меньше, чем у частников. Но у оленевода-частника своей земли практически нет. Наша задача — распределить землю справедливо, чтобы частник понимал, что у него есть свой надел, что он за него отвечает. Любой человек, обладающий собственностью, будет ее сохранять. Оленевод не будет допускать, например, перевыпаса, будет регулировать миграцию оленей. Основанием передачи земли может быть долгосрочная аренда или безвозмездное пользование, механизм будет прорабатываться. Этим занимаются органы местного самоуправления. — А что вы думаете по поводу выпаса оленей в соседних субъектах? — Есть такие предложения. Рассматривается, например, Красноярский край. Но надо осторожно к этому подходить, потому что перегон стада — это всегда большие нагрузки на оленей и людей. — В этом случае Красноярскому краю придется платить деньги за пользование пастбищами? — Я не думаю. Не готов сказать, как это будет оформлено юридически. Надо консультироваться с коллегами из соседнего региона. — Вы пригласили их на конференцию? — Да, мы приглашали коллег из Тюменской области, и у нас будет представитель Красноярского края, но именно из научного сообщества. Мы старались, чтобы форум был не только международным, но и межрегиональным. Приглашенные эксперты работают во всех регионах, и решения, которые будут обсуждаться, будут так или иначе прорабатываться в российских институтах. Опыт будет распространяться и на другие субъекты.