Несмотря на то, что до президентских выборов остался год, а официально предвыборная кампания еще не стартовала, именно эта гонка остается центральной темой разговоров на самых разных уровнях. С какой программой пойдет Владимир Путин на следующий срок, кто будет его главным «спарринг-партнером», каким будет основной сценарий кампании и какие первостепенные задачи будут решаться предвыборными штабами — главные темы обсуждения последних недель. «URA.RU» встретилось с политтехнологом, который вел кампанию Бориса Ельцина в 1996 году, чтобы поговорить о нынешней системе власти, возможных преемниках и особенностях поведения элит в преддверии президентских выборов. О том, как мы сами выбираем себе «царей», почему «Единая Россия» в один день может потерять все и в какую сторону изменились приоритеты региональных элит — в интервью с Алексеем Ситниковым. — Алексей Петрович, вас считают первопроходцем в области отечественного политконсалтинга. На вашем счету десятки парламентских, мэрских и президентских кампаний не только в России, но и в странах СНГ. Как бы вы в преддверии старта президентской гонки — 2018 описали электоральную особенность нашей страны? — Все дело в том, что у каждой страны есть свой архетип, который сформировался за счет истории, географического положения, тех личностей, которые ей управляли, национальных и религиозных особенностей. Поэтому, когда мы говорим о странах средней Азии, то как бы в Туркменистане или Таджикистане ни назывался руководитель — генсек или президент, то он все равно будет «султан». В России же, какой бы ни была модель социально-политического устройства и кто бы ее ни возглавлял, он все равно будет «царем». Если «царь» не справляется со своей функцией, то его лишают власти. Но зато тот, кто справляется с этой задачей, становится уважаемым, почитаемым, остается в нашей истории. Не случайно говорят, что страна имеет такого лидера, которого достойна. В России все завязано на каркасе государственной машины, на энергетике и невероятной компетентности ее лидера. Обратите внимание, насколько Путин глубоко разбирается в тысячах проблем, как отвечает на вопросы во время больших пресс-конференций: он помнит цифры и факты, тонко понимает специфику отношений с другими странами. Ведь у нас не самая сильная экономика, а наша армия не мощнее американской. Рубль не мировая резервная валюта, а основной язык интернета — английский. И при всем при этом Путин — самый влиятельный человек в мире! И понятно, что если уж он в мире самый влиятельный, то уж в России точно все держится на нем. А позвоночник страны, на котором держатся все «кости», — президентская власть. — Какое место в этой системе занимает партия власти — «Единая Россия»? — В этом смысле партия президенту не добавляет вообще ничего. Так, конечно, не произойдет, но — стоит президенту сейчас сказать, что он поддерживает другую партию — ее ждет поддержка общества, а прошлый фаворит будет ослабевать. Так уже было в 1999 году. Тогда все были уверены, что пара Лужков-Примаков безоговорочно победит. На одном известном ток-шоу с ведущими социологами все были уверены, что «Отечество — Вся Россия» будет на первом месте, на втором — коммунисты, на третьем — «Наш Дом — Россия». Мое заявление, что можно создать вообще совершенно новую партию, а потом еще и избрать совершенно нового человека президентом, вызвало тогда всеобщий смех. А ведущий забрал у меня микрофон со словами: «Алексей, спасибо, что пришли, но мы сюда пригласили профессионалов, а вы нам сказки рассказываете». Это было лето 99-го года, в сентябре мы начали запуск «Единства» и в декабре уже имели почти 25%. И когда «Единство», впоследствии «Единая Россия», стало опорой нового президента, то на работу и мероприятия в «Наш Дом — Россия» (которая до 1999 года была прокремлевской партией) просто перестали приходить. — Нам с вами сообщили, что следующий срок будет последним для Путина: информированный кремлевский источник рассказал об этом «пулу» федеральных СМИ. Вызвало ли это ажиотаж среди элит и почему? — После андроповых обычно приходят черненки. Это понимают все, в том числе и элиты, которые встроены в механизм государственной власти и имеют от нее все так же, как когда-то при Екатерине Великой имели все ее фавориты. Ведь олигархи в 90-х, а сейчас руководители госкорпораций, обладающие неограниченным доступом к ресурсам, — это все те же екатерининские фавориты. И они, представители центральной элиты, прекрасно понимают, что, когда придет новый президент, даже из их числа, у него все равно будет свой ближний круг. И поэтому все чрезвычайно заинтересованы в результате, который бы сыграл им на руку. При этом никто не заинтересован в приходе очень сильного лидера. Поэтому не исключу, что государственная необходимость может заставить Путина пойти на следующий и последующий сроки. Так случится, если он не будет видеть преемника, который сможет продолжить такую практически монархическую стилистику, которая ведется сейчас. — А сейчас слишком рано говорить о преемнике? — Понимаете, когда в стране такая власть, как в Казахстане, Туркменистане или в России (мы же все равно евразийская страна, хотя у нас не «султан», а «царь»), то, как только показывают преемника, «царь» тут же ослабевает. Сам преемник сразу попадает в зону риска, потому что его, во-первых, могут уничтожить, а во-вторых, все тут же начнут «строиться» под него. Однажды на чемпионат Казахстана по теннису среди ВИПов, на вручение призов, приехал Назарбаев. Похвалил собравшихся министров и послов, вручил им награды, а потом, уже уходя, обернулся и произнес тихо, но так, чтобы все слышали: «А вообще-то я увлекся гольфом». Пока он спускался к машине, все еще стояли по стойке смирно, но, как только он уехал, всех как ветром сдуло — побежали скупать клюшки и гольф-поля! Вот то же произойдет, когда покажут на преемника. Один только слух о симпатиях уже создал ажиотаж инвесторов и благотворителей, например, относительно Тулы или Калининграда. — Но ведь преемника все равно нужно как-то готовить и в идеале даже не одного? — Мне кажется, что сейчас проверяют всех на прочность: молодых губернаторов и министров, да и новую команду администрации президента. У кого-то больше шансов, у кого-то их нет. Я думаю, что Владимир Владимирович сейчас думает о том, что он сделал для страны. И не хочет, чтобы это было потеряно. Ведь он фактически собрал страну. Когда в 1999—2000 годах Ельцин передавал Путину Россию, то региональные элиты разрывали страну (согласно мониторингу региональных элит, который мы ведем с 1998 года). Самое последнее место в рейтинге «влиятельности» занимал тогда административный федеральный ресурс. То есть Москва на то, что происходило в регионах, не влияла вообще: если бы тогда Владивосток и Приморский край начали отделяться в Приморскую республику, то туда бы даже войска не дошли. Еще бы год Ельцина — и Россия бы развалилась. И вот при Путине, буквально к 2003 году, административный федеральный ресурс становится самым значимым признаком влиятельности в глазах региональных элит. И это достижение Путина — он собрал страну, выстроив ее с учетом архетипических особенностей национального менталитета — По какому сценарию, на ваш взгляд, будет проходить президентская кампания и как в нее будут вписаны элиты? — Они будут жить в режиме ожидания, так как повлиять на решение все равно никто из них не может. Элиты будут сейчас выстроены под эту кампанию. Думаю, что мы увидим, как будет использоваться ресурс корпораций и госаппарата: это два миллиона человек в «РЖД», и миллион в Росатоме, столько же в Ростехе, «Роснефти» и «Газпроме», нефтяных и других крупных корпорациях плюс армия чиновников и бюджетников всех уровней. Все эти структуры будут активно задействованы для повышения явки. Легитимность власти зависит от явки, а в отсутствии интриги явка обычно небольшая. Явку можно поднять, объединив день выборов с днем присоединения Крыма или разыграв активность противостояния с харизматичным, но неопасным зависимым игроком типа внезапно активизировавшего свою оппозиционность Жириновского или какого-нибудь «обиженного» экс-министра. Конечно, не обойдется без перегибов, и они испортят послевкусие от выборов, но это все же лучше фальсификаций. Главная задача 1 чтобы человек пришел на участок, а в том, как подавляющее большинство проголосует, никто не сомневается.