Информацию о педофилии в Тобольской духовной семинарии, которую возглавляет митрополит Димитрий, в светское общество запустил православный богослов Андрей Кураев. Именно он разместил в своем блоге анонимное сообщение о чрезвычайной ситуации. Все официальные институции от разбирательств по данной теме уклонились. В обсуждениях в сети Интернет часть комментаторов благодарит Кураева за то, что привлек внимание к проблеме, другие обвиняют его в ангажированности и называют опубликованные сведения клеветой. О том, почему богослов поверил чудовищным обвинениям против тюменского митрополита, что должны делать правоохранительные органы и как врут уральские СМИ, Андрей Кураев рассказал в эксклюзивном интервью «URA.RU». — Считаете ли вы серьезной, опасной для обучающихся ситуацию в Тобольской духовной семинарии, которую описали в своем блоге? — Независимо от Тобольской истории тема это серьезная. Я могу процитировать слова патриарха Кирилла, что католическая церковь Америки на грани финансовой катастрофы из-за такого рода случаев. Долгие десятилетия епархиальные власти и Ватикан такую информацию заметали под коврик, прессинговали свидетелей и потерпевших. А затем все-таки к таким жалобам стали внимательно относиться и правоохранительные органы, и пресса. И после этого люди, которые молчали, стали подавать иски. Конечно, среди исков были и фейковые, кто-то хотел попиариться, получить деньги, но было и множество совершенно страшных историй. Множество исков было в судебном порядке подтверждено, и североамериканские католические епархии оказались на грани кризиса. — В информации, которую Вы разместили у себя в «ЖЖ», Вы пишете, что это не единственный случай, что у Вас уже была беседа с семинаристом на тему фактов педофилии в Тобольской семинарии. Обвинения в адрес митрополита ограничиваются вот этими эпизодами, словами семинариста и анонимным письмом? — Начнем просто с комментариев (которые есть в сети Интернет, в частности — под сообщением Андрея Кураева в «ЖЖ» — ред.), там есть сообщения тоболяков. Кто-то из них защищает владыку Димитрия, кто-то нет. Но все они дружно свидетельствуют о том (я сам это видел), что владыка Димитрий ходит в общую баню с гимназистами и семинаристами. Это несколько странно для монаха. В Московской духовной академии, где учились и я, и владыка Димитрий, было принято, что есть банные дни для семинаристов, есть дни для преподавателей и они никогда не смешиваются. А для монахов была совершенно отдельная баня, и семинаристам туда ходу нет. Я понимаю, что многое, что есть в Тобольской духовной семинарии, владыка Димитрий привлек из опыта Московской духовной академии, где он учился. Но именно этой странной привычки там не было. Никто никогда не сможет вспомнить, что ректор академии ходил с первокурсниками в баню. Такого нет. При этом есть масса монашеских наставлений, в которых крайне не рекомендуется монаху смотреть на наготу других, независимо от пола. И уж тем более нельзя сближаться с теми, у кого еще усов нет. Уже само это странно. А когда мне начинают писать в блоге, что «ну что там, ну было, ну медом натирали, ну мы и друг друга медом натираем, это в порядке вещей» — не везде это в порядке вещей. Если честно, я не собирался публиковать это письмо. Немало таких жалоб приходит из разных мест. Но в данном случае человек просит и вдобавок он написал на несколько адресов, и у другого священника это письмо появилось. Тогда я решил, что размещу его у себя. Я действительно ранее слышал о таких фактах от людей, которым я доверяю. Естественно, я не буду называть журналистам их имена, а если дойдет дело до судебного расследования — то это не исключено. — Ряд наших собеседников говорил на условиях анонимности, что совместные походы в баню — просто способ, который митрополит Димитрий использовал, чтобы приблизить к себе иподьяконов, чтобы показать, что они будущая элита… — Это ненормально, при возможностях и полномочиях владыки Димитрия, чтобы приблизить студента к себе, не нужно лезть с ним в баню и заставлять раздеваться или там массировать. По-отечески улыбнись. Не будь все время букой. Поинтересуйся, как они (студенты — ред.) живут. Сколько есть иерархических систем, и армия, и школа, и неужели взаимный эксгибиционизм является единственным способом сближения начальства и подчиненных? Кстати, когда в Америке был ряд скандалов на эту тему, в том числе в американской православной церкви, она разработала специальную инструкцию, по которой священнику запрещается ездить с детьми в машине или школьном автобусе, если, кроме него, нет других взрослых. Ну, и характер Владыки Димитрия не позволяет предположить, что он искал с кем-то человеческой близости и открытости. — У митрополита такой тяжелый характер? — У него очень тяжелый характер, очень закрытый и очень превознесенный над всеми. — Один из бывших семинаристов говорил нам, что Ваши обвинения в адрес владыки вызваны тем, что Вы человек патриарха Кирилла, а старший брат митрополита Димитрия был главным соперником нынешнего предстоятеля РПЦ в борьбе за престол… — Я уже давно не в команде патриарха Кирилла, поэтому подыгрывания ему в этих вопросах у меня быть не может. Патриарх Кирилл сделал мне величайший подарок, какой только мог сделать: он подарил мне свободу моих реакций и высказываний, когда уволил из московской академии. Я имею сейчас роскошь редиску назвать редиской. Невзирая на сан, положение или этический контекст. — Приходили ли к Вам представители правоохранительных органов, в частности Следственного комитета, чтобы проверить размещенную Вами информацию о педофилии тобольского митрополита Димитрия? — Нет, ко мне не приходили. Поскольку речь идет не обо мне, а о судьбе вот этих потерпевших, мне нужно будет взять тайм-аут и спросить о их готовности (общаться со следствием — ред.). Одно дело — они общались со мной два года назад, другое дело — сейчас. Я должен получить определенные гарантии, что дело не будет замято и люди не пострадают. Потому что уже был опыт имитации такого расследования в Казанской семинарии. Когда представители Следственного комитета приходили в семинарию, отчитались об этом, а потом мне семинаристы рассказали, что следователи прошли мимо них в кабинет проректора. Побеседовали с начальством, чай попили и ушли. — Что для этого должны сделать органы следствия? — Прежде всего — изъять в Тобольской духовной семинарии списки тех, кто там учился. Не окончил, а именно учился, особое внимание обратить на тех, кто сам ушел из семинарии. Посмотреть на тех, кто вообще не в церковной системе теперь и даже не в Тюменской области. То есть они максимально независимы от митрополита Димитрия. Для начала надо опросить их, могут ли они что-то о подобном рассказать. И только потом опрашивать зависимых людей. Это ненормально, когда Следственный комитет ждет, пока ему пожалуются. У них есть множество полномочий, чтобы самостоятельно установить, было или не было. — Для Вас эта публикация уже имела последствия? Я имею в виду, например, претензии со стороны Тобольской митрополии? — Я понимаю, что идут слухи, например, интернет-издание «Знак» сообщило, что их источник в епархии сообщил, будто митрополия подала на меня в суд. Я не очень верю этой информации. Вам совершенно верно ее опровергли (пресс-секретарь митрополии отец Григорий Мансуров заявил «URA.RU», что решение о подаче иска против Андрея Кураева может быть принято только после официальной оценки ситуации со стороны правоохранительных органов — ред.). «Знак» — оппозиционное издание, и вряд ли у них могут быть инсайдеры в Тюменской епархии. Но я буду рад такому повороту событий. Эта история в моей жизни длится с 2013 года. И я устал в одиночку об этом говорить. И если появится площадка для открытого, гласного и честного обсуждения в суде, то я полагаю, что там зазвучат и другие голоса, не только мой, которые об этой проблеме расскажут. Неизвестные мне сейчас люди, которые прошли через это, придут на такой суд. Я с радостью перестану быть их рупором и передам им слово. — Пойдут ли церковные власти в этом вопросе на сотрудничество со следствием, если будет возбуждено уголовное дело? Или попытаются замять дело? — Сотрудничество со следствием может быть разным. Можно помочь следствию закрыть дело. Сегодня я с одним патриархийным чиновником беседовал, и он сказал: «В предвыборный год очень не хочется эту тему поднимать». И я эту логику прекрасно понимаю. Поэтому сотрудничать, несомненно, будут. Вопрос только — в какую сторону? В сторону стабилизации так называемой или в сторону защиты детей и молодежи? — Вы намерены продолжать следить за Тобольской духовной семинарией, проблему предполагаемой педофилии в которой Вы озвучили на всю страну? — Я изначально избрал позицию ожидания. Я могу транслировать чью-то активность. Но я не умею самостоятельно чего-то добиваться, я ни на кого в суд не подаю. Я просто говорю: есть такие сигналы, хоть кто-то, услышьте, начните с этим разбираться!