В челябинской политической элите принято считать сенатора Олега Цепкина отличным, пусть и не слишком публичным лоббистом, который, исполняя поручение региона, готов спорить с чиновниками самого высокого уровня. Воспользовавшись информационной паузой между майскими праздниками, «URA.RU» предлагает своим читателям самим сделать выводы. Для этого мы встретились с представителем Южного Урала в Совете Федерации и выяснили, чем он занят в этом статусе. Цепкин, кстати, себя закрытым не считает: просто не всегда может найти время на общение — график сенатора не всегда принадлежит ему. — Две недели назад пришлось сильно задержаться в Москве: там проходила комиссия Минфина, оценивали ситуацию по регионам, — рассказывает Олег Цепкин. — И нужно обязательно быть, чтобы иметь возможность донести нашу позицию до федералов. Ведь там сейчас какая идеология: хоть и есть бюджет на три года, но состояние экономики оценивают в короткой перспективе — только один год. Кажется, это не важно, а нет. Получается, что оценку работы администрации региона дают без учета его планирования. Например, есть тема с кредитами области. Мы можем делать перекредитовку под меньшие проценты, оттягивать сроки гашения, но никто на это не смотрит, не анализирует, какой будет получен эффект для региона. Берут и конкретно ставят вопрос: сколько долг на конкретный год? Федеральное министерство финансов не смотрит дальше текущего года. И нужно быть на месте, нужно объяснить, иначе непонятно, какие выводы могут быть сделаны. — Совет Федерации — это место для отстаивания интересов территорий, но я не вижу в нашей политике даже такого направления, как рост самостоятельности субъектов. — Вы правы, это очень интересный вопрос: видят ли федеральные власти необходимость в придании некой самостоятельности и самодостаточности субъектам? Причем так, чтобы выстроить механизмы заинтересованности регионов. Перевожу: у нас есть тяжелые субъекты с точки зрения дефицита средств, обеспеченности собственными поступлениями. Глубоко депрессивные. С задержкой зарплат по муниципальным госслужащим и т. д. В этих субъектах, с точки зрения развития экономики, мало что происходит, как правило, они просто продолжают падение. И все нацелено только на то, что их просто дотируют, чтобы совсем не упали. Но в перспективе они же должны начать развиваться, и это надо выстраивать. А я не вижу, чтобы этим занимались. Как поднимать Курганскую область или забайкальские субъекты? За счет чего? Где концепция? — Есть губернаторы… — Конечно, должен, но только то, что в его силах. Но во многом это все завязано на стратегические позиции, на политику федеральных министерств. И от них стратегического развития субъектов я не вижу. Особенно по депрессивным субъектам. То же самое по общим проблемным темам. К примеру, когда мы говорим про экологию, про управление лесами… Лесами мы начинаем заниматься, только когда летний сезон и начинает гореть, потом как-то на зиму все это успокаивается… — А что не так с лесами? — У нас переизбыток контролеров. Есть контролеры на федеральном уровне, есть подразделения на уровне федеральных округов, и еще и в субъектах сидят некие контролеры. В итоге те, кто непосредственно тушат пожары — сами подразделения по борьбе с пожарами, по опахиванию лесов, по мониторингу соблюдения законодательства на местах, им денег уже не хватает. Потому что средства потратили на содержание аппарата. Мы сейчас находимся в состоянии диалога с министерством природных ресурсов по изменению этой ситуации, посмотрим, как будет. То же и с темой экологии. По рабочей группе по экологии сейчас дело сдвинулось. Уже подтвердили в нескольких местах, что приказ о ее создании на подписании, и наша министр Ирина Гладкова в ее составе. Следующее действие — разработка изменений в закон, передача субъектам полномочий по управлению совокупными расчетами и квотированию выбросов. Надзорные органы могут посчитать, что мы вторгаемся в чьи-то сферы, но это новые полномочия, и никого в этом плане не обделяем. Президент говорил, что надо передавать дополнительные возможности и возможность отвечать главам субъектов. Но это же надо как-то реализовывать! — А о какой ответственности губернаторов идет речь в природоохранной теме? — Ответственность за то, чтобы и воздух был чистым, и чтобы предприятия работали, особенно градообразующие. Нам надо, чтобы каждый из заводов Челябинска знал степень своего влияния на конкретные точки в жилой части города. Такая карта есть, с учетом розы ветров и т. д., и она должна быть узаконена. И квоты все рассчитываются, и спрашивать и управлять должна не Москва и Минприроды, а конкретный губернатор или министерство, которое тут находится. Логика такая. А когда это будет все узаконено, тогда и у руководителя завода будет ответственность перед законом. Но тут опять же, надо понимать, что игра идет не в одни ворота, и надо какие-то преференции придумывать. Это инвестиционные программы, финансовые затраты, необходимо рисовать графики на несколько лет. Мы эту тему давно обсуждаем, и понимание уже возникло. И у Бориса Александровича [Дубровского] тоже. Все разумно. — Подписали, узаконили. Москва пошла навстречу регионам. Дальше? — Я хочу, чтобы все поняли — это достаточно сложный проект. Не стоит ждать, что как только бумаги подписали, полномочия передали и сию минуту воздух Челябинска станет чистым. Такое случится только через определённое время. Только одна система квотирования — долгоиграющая вещь, которая будет реализовываться в соответствии с графиками вхождения каждого завода в Челябинске в мероприятия. График растянут на несколько лет. Это первый фактор. Второй — предприятия, которые сегодня имеют системы улавливания, которые или выключены, или сломаны, или не установлены до конца, или экономят периодически. Это есть. — По документам фильтры имеются, инспекторам их показывают, а на самом деле… — Да. Не буду вдаваться в подробности, но я прекрасно представляю, как это все делается. Держать инспектора за забором пару дней, за это время подготовиться, потом пригласить его под белы ручки, показать, что все работает, а потом все это дело выключить. Полное «очковтирательство». Поэтому должна быть добрая воля руководителя, и по-другому я пока это не назову. — Экологическая тема становится политической. У нас так было на митинге с Навальным. Почему люди ходят на митинги?  — Думаю, что из-за наличия вакуума другой информации и других событий, позитивных. Тема с Навальным — это 99% негатив по собственности Дмитрия Медведева. Таким образом они и спровоцировали протестную волну. Фильм построен на расчете на некую наивность рядового обывателя, который не специалист и не задумывается о том, что такая информация может быть недостоверной. Тут очень важно со стороны властей не отмалчиваться. Категорически этого делать нельзя. Бизнесмены, о которых говорилось в фильме, только недавно стали подавать иски, когда уже прошли все митинги. Что им мешало на второй день после публикации эти действия предпринять? Играть в молчанку нельзя было ни в коем случае. Это надо было делать все своевременно.