Почти сутки горит нефтяная скважина в Нижневартовском районе. В ночь на 11 августа от воспламенения пострадало восемь человек. На участке «Варьеганнефтегаза» (дочерняя компания «Роснефти») у подрядчиков загорелись нефтегазовая смесь и буровой станок. Важная деталь — в самом начале пожара нефтяники обратились за помощью в МЧС, однако спустя некоторое время дали отбой. Ликвидацией аварии занялась частная пожарная охрана. В итоге пламя вспыхнуло с еще большей силой. Буровая вышка упала, огонь переметнулся на соседние три скважины. На момент подготовки материала потушить пожар так и не удалось. По версии источника в силовых структурах региона, отказ от помощи МЧС может быть связан с попыткой избавиться от доказательств вины ответственных лиц, а нефтяники просто не ожидали, что не смогут справиться собственными силами. «При работе МЧС такого распространения огня, скорее всего, удалось бы избежать, но и спрятать все нарушения не смогли бы. Пожар был сильный, иначе они бы вообще не обращались за помощью. А потом, видимо, проснулось начальство (ЧП произошло ночью), и спасателям дали отбой. Сейчас будут все сваливать на пострадавших, тем более — они из Украины», — комментирует собеседник. «На месте работают противофонтанные и пожарные службы. Ситуацию на площадке и работы по ликвидации возгорания контролирует оперативно созданный штаб АО „Нижневартовское нефтегазодобывающее предприятие“ (ННП)», — прокомментировали в ННП, которое обслуживало скважину. В «Интегра-бурение», чьи сотрудники пострадали во время ЧП, отказались от комментариев. Обслуживание нефтяных объектов силами частных компаний — абсолютно легальная схема, закрепленная федеральными законами, говорит руководитель пресс-службы ГУ МЧС по ХМАО Вадим Симоненко. Нефтяники и газовики по факту сами выбирают, кто будет спасать их активы от огня. «По закону пожарная охрана должна быть, а вот какая — они решают сами. Например, в Нижневартовском районе у нас есть 13-й отряд, он договорной и охраняет часть объектов», — рассказывает Вадим Симоненко. Пожарную охрану выбирают ежегодно на тендерах. Есть объекты, где государственные пожарные чередуются с частниками, есть — где задействованы только коммерческие структуры. «Система, как с обычной охраной. Объявляют тендер, составляют техническое задание, пишут там условия. Некоторые, например, ставят требование, чтобы техника была не старше трех лет. Это нормальная практика», — комментирует Симоненко. Узнать, сколько подобных ЧП в год происходит в ХМАО, хотя бы по официальной статистике, не удалось. В пресс-службе Северо-уральского управления Ростехнадзора (находится в Тюмени, но контролирует автономные округа) корреспондента «URA.RU» попросили перезвонить позднее, а затем перестали отвечать на звонки. Но по свидетельству сотрудников нефтяных компаний — счет идет на сотни происшествий в год. «Сотни кустов, тысячи качалок, десятки буровых. Ежедневно что-то происходит. Реальную картину знают только на Кукуевицкого, 1 (адрес головного офиса «Сургутнефтегаза» в Сургуте). Есть установка — в любых ЧП на месторождениях виноваты сами люди. Случай был, в одном из управлений технологического транспорта с высоты упал человек. Видно, что он при смерти, а ему медик под нос сует прибор, чтобы определить, что он был пьян. Зачем? Чтобы снять ответственность с компании и не платить его родственникам. Опять же проверки начнутся — кому это нужно», — рассказывает на условиях анонимности один из сотрудников «Сургутнефтегаза». По предприятию ходят легенды о том, какого уровня ЧП удавалось скрывать руководству компании. «Несколько лет назад случай был — буровая установка утонула в болоте в Сургутском районе. Оборудование стоимостью сотни миллионов долларов утонуло из-за всеобщего раздолбайства. Конечно, кого-то премии лишили, но новости об этом вы нигде не найдете. Скорее всего, даже по документам все подчистили — списали, например», — считает другой сотрудник «Сургутнефтегаза». Сами работники узнают о происходящих ЧП по Viber и WhatsApp-каналам. В созданные группы сторонних людей не пускают. Говорят — проверяют по спискам, чтобы никто чужой не затесался. В большинстве случаев информация о происшествиях становится доступна общественности из видеороликов случайных очевидцев или в тех случаях, когда взрывы и пожары забирают человеческие жизни. В ноябре 2016 года громким скандалом обернулась гибель жителя ХМАО на месторождении в Кондинском районе. 48-летний Игорь Шпак, сотрудник ООО «КРС Евразия», погиб на Мортымья-Тетеровском месторождении во время проведения работ на скважине №1449. Трагедия произошла, по данным инсайдеров, на территории, которую разрабатывает «Урайнефтегаз» (подразделение ООО «ЛУКОЙЛ-Западная Сибирь»). «Трагедия произошла примерно в 7 утра, во время опрессовки на скважине — сорвало рукав высокого давления. Удар пришелся в грудь. Но „скорую“ вызывать не стали — думали, сам оклемается. Затащили его в сушилку (так обычно называют раздевалку со шкафчиками, где хранится спецодежда, — прим. ред.), а примерно в 10 часов он умер», — рассказывали тогда очевидцы трагедии. По их словам, скорая помощь могла бы приехать на месторождение менее чем за час — возможно, тогда бы бригада медиков могла спасти жизнь человека. В 2008 году в окрестностях Нижневартовска, в результате сильного пожара на газопроводе, принадлежащего управлению по компримированию газа ОАО «Самотлорнефтегаз» (тогда предприятие входило в структуру ТНК-ВР), сильно обгорели четверо операторов технологических установок. Молодым людями, чтобы восстановить тело и лицо, потребовались пересадка кожи и длительная реабилитация. Как вспоминает один из очевидцев события, причиной трагедии послужило грубейшее нарушение техники безопасности. «Во-первых, газоопасные работы проводились ночью, что строжайше запрещено. Во-вторых, непосредственный начальник был выпившим, и замеры остаточного газа в трубе не проводились. Использовали резак без искрогасителя, из-за чего начался пожар. Историю пытались скрыть — родители пострадавших парней ездили в Москву, и сами рассказывали начальству о случившимся. Потом уже говорили, что всем, кто обгорел, подарили по квартире, чтобы молчали, никуда не обращались и не жаловались», — говорит собеседник, в прошлом работавший оператором на Самотлорском месторождении, а ныне занимающий руководящий пост. Громкие судебные процессы по делам об авариях на месторождениях — также единичны. В мае 2017 года Ханты-Мансийский районный суд вынес приговор топ-менеджерам нефтяной компании «Инвест-Ойл» по уголовному делу о пожаре в цехе компании, в результате которого погибли 11 человек, выходцев из республик Средней Азии. Трагедия произошла на Приобском месторождении в 2012 году. Суд признал виновными в нарушении правил безопасности на взрывоопасных объектах, повлекшем по неосторожности смерть двух и более лиц (часть 3 статьи 217 УК), троих — гендиректора компании Алексея Карташова, технического директора Романа Толдиева и начальника участка Юрия Трубалко. Несмотря на обвинительный приговор, все трое сразу попали под амнистию. Процесс длился более трех с половиной лет, однако Карташов, несмотря на тяжесть преступления, был отпущен на свободу с подпиской о невыезде практически сразу после трагедии. Нефтяной «генерал» внес за себя залог в 4 млн рублей. Чем закончится расследование уголовного дела, которое было возбуждено из-за пожара на месторождении в Нижневартовском районе — пока неизвестно. Не исключено, что по традиции виновными назначат самих пострадавших, а если обвинения будут предъявлены топ-менеджерам подрядчика нефтяной компании, то они смогут попасть под очередную амнистию. «URA.RU» продолжит следить за развитием событий.