В Свердловской области решается судьба детей украинских беженцев: год назад опека забрала 3-летнюю Дашу и годовалого Богдана у родной матери и передала приемным семьям. Причиной стало беспробудное пьянство матери и «условия, опасные для здоровья детей». Но недавно родная мать детей «исправилась»: закодировалась и потребовала вернуть себе детей, и суд встал на ее сторону. По его решению, с 11 октября дети должны жить с кровной матерью. Глотая слезы, приемные родители собирают детям вещи: «Мы будем биться за них до конца». Из-под обстрелов — в Россию Осенью 2014 Олеся Малюга и Максим Старков бежали из Енакиево (город в Донбассе, где шли бои) в Россию. Поселись в Вологде. У Олеси родилась дочка Даша, и им дали комнату в общежитии завода, но вскоре семья перебралась в деревню в 15 км от города, где Максим работал скотником. По словам знакомых, с фермы его выгнали за пьянки. Семья переехала в Краснотурьинск, где у них живут родственники, однако те их не приняли. «Мы никогда не поддерживали отношений, — рассказала газете „Вечерний Краснотурьинск“ одна из двоюродных сестер Старкова. — И были в шоке, когда они приехали: мы не готовы были соседствовать с людьми, ведущими асоциальный образ жизни». Но все-таки они не оказались брошенными на произвол судьбы: им помогали прихожане храма и другие беженцы. Одна из таких семей — Ольга и Павел Филиппские — взяли Максима и Олесю «под опеку», понимая, как непросто землякам обустраиваться на новом месте. «Помогли им выбить в администрации комнату в общежитии, бросили клич — и люди все принесли, начиная от иголки и заканчивая холодильником и шкафами, — рассказал „URA.RU“ Павел. — Комнату им обустроили». Хронические алкоголики Олеся с Максимом тут же ушли в загул. «Мы думали, им вскружило голову то, что земляки надавали им денег — потом уже стало ясно, что они хронические алкоголики, — говорит Филиппский. — Мы пришли к ним через три дня: хотели навестить, попить с ними чаю, купили пиццу. Приходим — а там „картина маслом“: вахтерша говорит: „Полиция была, опека, ребенка изъяли, эти вообще в коматозе валяются“. Поднялись — действительно в коматозе: я из чайника поливал обоих, чтобы пришли в себя». По словам Павла, он с супругой лично просил за земляков в опеке, и под его честное слово Олесе вернули ребенка. За последующие полгода ее трижды рассматривали на комиссии по делам несовершеннолетних: проводились беседы, ей делали предупреждения. При этом помощь семье по-прежнему оказывалась: город, несмотря на рост долгов, не отбирал у них комнату, а знакомые и соцработники приносили им одежду, продукты. Восьмого августа, во время очередного рейда, опека, обнаружив Олесю и Максима сильно пьяными, сочла, что жизни девочки угрожает опасность, и забрала ребенка. В последующие пять дней Олеся так и не объявилась, и сотрудники опеки предложили Филиппским взять девочку себе под временную опеку, так как она бывала у них в гостях и знала их. К тому моменту в семье Филиппских было уже четверо своих детей (позже Наталья родила пятого). Но Дашу решили взять, и оформили временную опеку. Приемные семьи Вскоре управление соцполитики вышло в суд с иском об ограничении Олеси Малюги в родительских правах, и в октябре такое решение было принято. За несколько дней до суда Олеся родила мальчика Богдана, который из-за слабого здоровья сразу же попал в реанимацию, а затем — в отделение патологии новорожденных. Там-то с ним и встретилась приемная мама. В жизни Натальи Бухнер когда-то произошла трагедия — она потеряла ребенка на седьмом месяце беременности. После этого они с мужем прошли школу приемных родителей. Когда в ноябре 2016-го ей сообщили, что в больнице находится ребенок, оставшийся без матери, она, не раздумывая, поехала туда. И когда крошечный малыш обнял ее, решила, что не расстанется с ним — несмотря на все предостережения врачей и соцработников о плохой наследственности и слабом здоровье ребенка из-за пьяной беременности матери. «Я сразу хотела именно усыновить его, но мне объяснили, что опека проще, а потом, дескать, мамашу все равно лишат родительских прав, и все оформим», — поясняет Наталья. Она полностью посвятила себе ребенку, уйдя ради него с работы. В декабре 2016 года Управление соцполитики Краснотурьинска подало иск о лишении родительских прав Олеси Малюги и Максима Старкова в отношении Богдана. В марте суд удовлетворил это требование частично: биологических родителей ограничили в правах. В эти же дни по иску Филиппских суд ограничил в правах Максима Старкова (по Олесе продолжало действовать такое же решение, принятое в октябре). Битва за детей В 2017 году Олеся и Максим закодировались. По словам их оппонентов — для того, чтобы их не выгнали из России: Старкова из-за двух судимостей (которые он получил в конце 2016-го за кражу и нанесение вреда здоровью средней тяжести — побил жену) лишили статуса временного убежища. Суд против этого решения он проиграл и, якобы в качестве аргумента, чтобы остаться в России, им и понадобились дети. Ключевую роль в жизни Олеси и Максима сыграла свердловский уполномоченный по правам человека Татьяна Мерзлякова, которой они пожаловались на нарушения их прав и притеснения со стороны органов опеки и приемных родителей Даши и Богдана. Мерзлякова направила Малюгу и Старкова в общественную организацию «Аистенок», которая занимается оказанием помощи семьям в трудной жизненной ситуации. Сотрудники этой организации взяли Олесю и Максима под свое крыло, стали составлять им иски, обеспечили адвокатом. В июне и июле 2017 года Свердловский областной суд снимает с Олеси и Максима все ограничения в родительских правах: теперь в трехмесячный срок их дети должны быть переданы в родную семью. При этом дети давно уже забыли своих биологических родителей (а Богдан с рождения и до июля 2017-го вообще не видел свою мать). Для восстановления «детско-родительских отношений» был составлен график встреч (они должны были проходить два раза в неделю), но, как поясняют работники опеки, из-за того, что дети часто на больничном, не все встречи состоялись. Взгляд с другой стороны Согласно статистике, опубликованной на сайте «Аистенка», за время существования этой организации (с 2003 года) 129 мамам были аннулированы отказы от детей, было предотвращено 228 случаев изъятия детей из семей по причине бедности и кризиса. Вот и в случае с детьми Олеси Малюги борцы с ювенальной юстицией уверены, что поступают правильно. «С 15 февраля, как только уполномоченный прислал их ко мне, эту семью, я ежедневно помогаю этой семье, — сообщила „URA.RU“ руководитель организации Лариса Лазарева. — Я считаю, что дети должны проживать в семье, где им не угрожает опасность, где их любят и где за ними ухаживают. Когда этих детей изымали из семьи, им не угрожала никакая опасность». Ее слова вызывают гнев и недоумение у приемных родителей. «Даша в два года весила 9 килограммов, вела себя как Маугли, подбирала еду с пола и ела фекалии — о чем тут говорить! — возмущается Наталья Бухнер. — Про Богдана я вообще молчу: мы с ним не вылезали из больниц!» Сегодня, по мнению руководителя «Аистенка», ситуация совершенно иная. «Я верю в то, что люди могут измениться, — говорит Лазарева. — Они исправились и хотят получить детей. Они от них не отказывались: первого опека наглым образом выкрала, со вторым ребенком после родов поступили точно так же. Там нарушение на нарушении, и даже министерская опека не собирается помогать! Но областной суд принял во внимание, что люди исправились: ситуации, из-за которой дети были отобраны, больше нет». В том, что она больше не пьет, божится и сама биологическая мать детей. «Суд правильно встал на мою сторону: мы поменяли свой образ жизни, — говорит Малюга. — Они пишут, что у нас в комнате ничего не изменилось. Да, у нас нет таких хором, но только у Филиппских жилье съемное, а у меня — свое: мы за комнату долгов не имеем, выгнать нас никто не может (по некоторой информации, погасить накопившиеся долги за общежитие тоже помогла организация „Аистенок“). А их могут в любой момент погнать со съемной квартиры». По мнению Малюги, ее оппоненты купили ее детей. «Пусть журналисты проверяют соцзащиту, больницу, прокуратуру: когда уполномоченный начал ковыряться, тут, знаете, сколько нарушений? Тут полсоцзащиты надо выгнать — все куплено! — заявляет Малюга. — Спросите, зачем Филиппским мой ребенок? Это им — ради денег. Я родила Дашу и не получала на нее ни копейки — так неужели мне нужна выгода? Мне просто нужны мои дети. А то, что на меня льют грязь, мне уже все равно». В сентябре все герои истории ездили в Москву и участвовали в программе «Мужское / Женское» на «Первом канале». По словам приемных родителей, Олесю Малюгу во время программы освистали, а ведущий Александр Гордон выгнал ее из студии. Тема передачи детей Малюги от приемных семей биологическим родителям находится на контроле детского омбудсмена. «Когда поднималась тема профессиональных замещающих семей, мы говорили о том, что приемные родители должны четко понимать, что рано или поздно им придется вернуть этого ребенка, — говорит свердловский уполномоченный по правам ребенка Игорь Мороков. — Конечно, это очень трудно, жестко с эмоциональной точки зрения. Но когда „моя кровинушка“ — это еще тяжелее». По словам Морокова, он не хотел бы вставать на чью-то сторону. «Нужно дождаться окончательного судебного решения (вплоть до Верховного суда), но как только оно будет принято — его надо будет выполнять, — поясняет свою позицию свердловский детский омбудсмен. — Да, обратная передача из приемной семьи в родную — это трудное дело. Но кто мешает опеке вместе с комиссией ПДН разработать программу такой передачи? Чтобы убедить приемных родителей, настроить родных и создать детям условия для плавного перехода». Получить комментарий уполномоченного по правам человека в Свердловской области Татьяны Мерзляковой не удалось (в момент подготовки материала Татьяна Георгиевна находилась в поездке за рубежом). Между тем история семей Малюги, Филиппских и Бухнер может стать предметом обсуждения в российском парламенте — об оказании им поддержки заявил депутат Госдумы от Свердловской области Данил Шилков (ЛДПР). «Свердловский областной суд не учел множество факторов: что Олеся Малюга на Украине была лишена родительских прав в отношении еще двух детей (они сейчас воспитываются в приемной семье в Тюмени), что ее муж Старков провел несколько лет в тюрьме на Украине, и здесь у него уже было два уголовных дела, — говорит помощник депутата Евгений Ишанов. — И мы будем сейчас выяснять, на чьей стороне сейчас опека и почему так себя ведет организация „Аистенок“? Они хвастают, что 129 мам обрели статус матерей. Но это ведь в интересах мам, а не детей!». «Будем биться до конца» Согласно судебных решений, 11 октября Даше и Максиму предстоит вернуться из уютных благоустроенных квартир, где их лелеют, в комнату своей матери в общаге, где происходили попойки. Выполнять это решение приемные семьи не намерены: они знают, как проходят встречи биологических родителями с их детьми, и понимают, что ни дети не воспринимают Оксану и Максима как родителей, ни те не готовы заботиться о них. «Анализируя общение с Богданом со стороны Малюга О. С., констатируется минимальный арсенал приемов общения с малышом, однообразные действия, неуклюжие тактильные контакты (ребенку дискомфортно на руках без правильного фиксирования позы лежа, стоя), — говорится в справке, подготовленной экспертом организации психолого-педагогических встреч (ее опубликовал сайт krasnoturinsk.info). — Ребенок находился на руках у Малюга О. С., непрерывно кричал, утомившись, задремал. Старков М. В. наблюдал за происходящим отстранено, спокойно, единожды обратившись в сторону ребенка, желая его успокоить: „Не реви, поросенок мой“. На предложение спеть колыбельную ребенку Старков М. В. ответил, что может спеть песню из репертуара группы „Сектор Газа“. Малюга О. С. в процессе общения с ребенком называла его „Мой птенчик“. При появлении в помещении через 30 минут Бухнер Н. М. (приемная мама — прим. ред.) ребенок обрадованно оживился, был передан приемной матери». Учитывая эти обстоятельства, Филиппские и Бухнер подали иск о приостановке исполнения решения о передаче их детей биологическим родителям. Но 29 сентября суд г. Краснотурьинска отказал им в отсрочке: 11 октября маленькие Даша и Богдан должны вернуться в общежитие к родной матери. Выполнять это требование суда приемные родители не намерены: они обжалуют последнее судебное решение, чтобы выиграть время и добиться пересмотра дела в суде более высокой инстанции (в президиуме облсуда). Если понадобится — приемные родители готовы дойти и до Верховного суда.«Я люблю этого ребенка больше всех на свете, я не смогу без него жить, — говорит Наталья Бухнер. — Я буду драться за него до последнего». «URA.RU» будет следить за развитием истории.