Через месяц (до 17 декабря) Совет Федерации должен назначить дату выборов президента, и с этого момента официально начнется избирательная кампания 2018 года. Уже сейчас главная интрига, которую обсуждают политические элиты — когда Владимир Путин заявит о своем выдвижении и какой сценарий участия он выберет. Ведь это скажется на драматургии всей кампании 2018. Глава АПЭК Дмитрий Орлов подготовил доклад «Базовые сценарии президентской кампании — 2018 и возможные методы мобилизации». Эксперт прогнозирует, что карнавализация кампании станет основой президентских выборов. В интервью «URA.RU» политолог рассказал о том, почему власть заинтересована в предвыборном шоу и чем это может обернуться для оппозиции и главного кандидата. — Дмитрий Иванович, на ваш взгляд, карнавализация президентской кампании — это стихийный или намеренно заданный формат? — Я думаю, это сочетание факторов. Был элитный — да и общественный — запрос на оживление политического процесса, и он сохраняется до сих пор. Был запрос граждан на новых игроков. Кроме того, была необходимость преодолеть эффект биполяризации, когда многим казалось, что на сцене только Владимир Путин и Алексей Навальный, а остальные игроки вторичны. Активности Навального нужно было что-то противопоставить. И на этом направлении карнавализация действительно принесла наибольший успех власти и организаторам кампании Путина. Потому что, с одной стороны, Собчак мобилизует и связывает электорат Навального, «придушивая» его в объятиях. С другой стороны, на политическую сцену выходят откровенно периферийные игроки: образуется информационная воронка, постоянные информационные поводы и слухи — такая агрессивная медийная и контент-активность. И на этом фоне даже очень значимые шаги, которые предпринимает Навальный, например, подача иска в суд против Путина, оказываются малозаметными. — На ваш взгляд, в какой момент карнавализация становится уже рискованной для власти? Когда она должна сойти на нет? — Карнавализация становится рискованной в том случае, если она выходит из-под контроля. А это может произойти, если она будет, например, чрезвычайно длительной. Если медийная активность таких игроков, как Полонский и Беркова, будет определять содержание информационного поля и политического пространства — это риск. Риск заключается и в затягивании вступления главного кандидата в кампанию. Понятно, что у Владимира Путина колоссальный рейтинг, общественная поддержка. Понятно, что вокруг него сложился элитный консенсус. Понятно, что именно от него зависит момент вступления в кампанию. Но все-таки важно определить эту точку вступления. Сейчас на фоне карнавала, очевидно, сформируется запрос на политика, который может карнавал преодолеть самим своим появлением на сцене. Запрос на ответственного, серьезного и масштабного политика. Важно не упустить тот момент, когда этот запрос сформируется. — Ну, то есть нельзя будет сказать: в декабре карнавал сворачиваем? — Во-первых, нужно ощущать завершение карнавала. Во-вторых, когда уж карнавал начат, его нельзя завершить административным решением или одним политтехнологическим ходом. Это должно быть логично. Полагаю, что, начиная карнавал, организаторы избирательной кампании Путина понимали, что его нужно будет завершать. И вот этот переход от бурлящего болота к политической глыбе — его нужно и предвидеть, и подготовить, и обосновать для населения. Если карнавализацию искусственно сдерживать, то это может привести к негативным последствиям. Будет непонятно, что происходит, и многим игрокам, и населению. — Спрошу вас как у политолога, чем должен закончиться этот карнавал, на ваш взгляд? — Его интенсивность, очевидно, спадет после того, как игроки, которые не соберут подписи, не будут зарегистрированы. Это понятно. То есть здесь есть естественный такой ограничитель, связанный с процедурами и с таймингом. Но, думаю, в полной мере карнавал уже не завершится и до конца кампании. — Это плохо или хорошо? — Будет живой фон. Если карнавализация не сменится массовым протестом, ничего страшного я в нем не вижу. Я не думаю, что это существенным образом повлияет на шансы главного кандидата или на кампанию в целом. — А как на явке отразится этот карнавал? — Карнавал всегда рассчитан на повышение явки. И он, несомненно, приведет к ее росту. Другое дело — кто станет бенефициаром, выгодоприобретателем от этого роста. Это будет зависеть от ряда обстоятельств. Первый сценарий: Путин, как глыба, выдвигается и несколько сдерживает карнавал. Другой сценарий — все население, которое поддерживает карнавал, или бОльшая его часть становится протестным электоратом. И голосует, например, за Ксению Собчак. При таком сценарии явка может быть самой высокой, но результат главного кандидата будет самым низким по сравнению с другими сценариями: по нашему прогнозу, 58-65% — с вероятностью уйти к нижней границе этого интервала. Карнавализация — это ведь не только фон, но и изменение сюжета предвыборной пьесы. И это изменение несет в себе некоторые риски. — А насколько на этом этапе все игроки карнавала контролируемы? — Я не считаю, что карнавал — это полностью контролируемая история. И думаю, что главный участник карнавала, Ксения Собчак, практически неконтролируема. Во всяком случае по содержательной повестке она не имеет никаких ограничений. — Это было ожидаемо, что Собчак все будет можно? — Для меня неожиданно, что Собчак не имеет никаких ограничений по повестке. Она не имеет ограничений по повестке даже по таким вопросам, как Крым, жесткая критика Путина и тема политзаключенных. Эти три темы всегда воспринимались как неприемлемые. Но Собчак их транслирует, и никто ее не сдерживает. И это — безусловная новизна. Она показывает, что степень контроля за российским политическим процессом преувеличена. Во всяком случае в этой избирательной кампании. Элите комфортно думать, что из-за сцены к каждому игроку тянутся ниточки. Разной длины. Но это всего лишь привычка мышления, а не реальное устройство политического процесса. Этот механизм сложнее. — Так, вероятно, и было задумано? — Не стал бы это утверждать со всей определенностью. Собчак вообще игрок непростой. В 2011—2012 годах она действовала совершенно без оглядки на какие-либо авторитеты. И как раз один из сценариев, которые рассматриваются в докладе, — это выход карнавализации из-под контроля. Правда, я полагаю, что вероятность такого сценария невелика, порядка 15%. Но она есть. В этом случае — пофантазируем! — Собчак удастся убедить всех, что она единый лидер либеральной оппозиции, человек, который готов идти до конца. При таком сценарии ее могут поддержать Алексей Навальный и Вячеслав Мальцев. Причем Мальцев — понятно, какими методами. В этом случае Собчак может выйти с еще более жестким антиконсервативным и антиклерикальным посланием, чем сегодня. И тогда она может набрать до 12% голосов. Как набирали, например, итальянские антиклерикалы. А это превратит ее в участника политического процесса другого масштаба — намного более значительного, чем это принято считать. Если развитие событий пойдет по такому сценарию, карнавализация может смениться протестом. Перенасыщенное информационное поле кристаллизуется вокруг невыгодных власти протестных тем. — Что может стать катализатором для такого сценария? — Катализатором для этого может стать не столько объединение вокруг Собчак, сколько координация непарламентской оппозиции по поводу использования ее как «тарана» для системы. Но тут есть, конечно, целый ряд противников. И Навальный, который отнюдь не в восторге от выдвижения Собчак. И Явлинский, который будет транслировать те же темы, что и Собчак. Уже транслирует, собственно говоря. И ему-то не надо никому объяснять, что он самостоятельный игрок. — Вы уже говорили, что вероятность такого протестного сценария незначительна. Но если все-таки… как будет действовать власть в ответ? — Придется прибегать тогда к «большой» консервативной мобилизации, как в 2012-м году, строить образ настоящего врага. Но при таком сценарии может произойти поляризация, как на муниципальных выборах в Москве, по линии «власть — так называемая „демократическая“ оппозиция». А выдвиженцы парламентских партий, Жириновский и Зюганов, останутся в пределах привычной для них каждодневной поддержки, не проведут эффективную электоральную мобилизацию и маргинализируются вследствие этого. Это очень опасный сценарий. — Какие вызовы стоят сейчас перед парламентской оппозицией, чтобы избежать этого сценария? — Вызов для них — просто проводить нормальную электоральную мобилизацию. Они сейчас дезорганизованы, это видно. Компартия, которая вроде бы активно выступала, проводила митинги и другие акции 7 ноября, оказалась политически незаметной. Геннадий Зюганов не извлек из 100-летия революции никаких политических выгод. Хотя он мог бы выдвинуться именно 7 ноября. Это было бы красиво: сцена-то готова. Вот он, живой Октябрь 17-го, вот он, выстрел «Авроры», вот он, конец векового неравенства и угнетения… А он апеллировал к мнению каких-то партийных организаций. Это выглядело весьма непродуманно. — Я так понимаю, что в КПРФ еще действительно нет определенности по кандидату на президентские выборы? — На мой взгляд, здесь очевидно запаздывание. Выводить какого-то другого игрока, не Зюганова, уже поздно. Кроме Зюганова, никто не обладает общенациональной известностью. И нужно делать ставку только на него — это очевидно. Идут разговоры о том, что можно вывести какого-то молодого кандидата, условно говоря, Юрия Афонина (заместитель председателя ЦК КПРФ). Но Афонин — это типичный партийный функционер. И все. И вообще, если идет речь о ставке на молодежь, то она очень наивна, эта ставка. — Судя по нашей политической повестке, сейчас не только в КПРФ делают ставку на молодежь. — У нас в партийной элите модны разговоры о ставке на молодежь. Но давайте попробуем весьма приблизительно сконструировать модель явки. Вот придет у нас, например, 60% избирателей на выборы президента. Из них каждый восьмой, скажем, будет в возрасте моложе 30 лет. За что бороться? Если из этих 8% половину возьмет Путин? Надо бороться за избирателя традиционного. А кто такой традиционный избиратель в России? Это бюджетники, пенсионеры, работники крупных корпораций, отчасти среднего бизнеса и женщины «40+». Вот и всё. И даже те акции, которые происходят с участием молодежи, своим адресатом должны иметь не студента, а прежде всего традиционного «возрастного» избирателя. Молодежь в России политику не делает и делать не будет еще очень долго. И это не только российская тенденция — во всем мире так. Никакой особый молодой избиратель на этих выборах не появится. Не надо ждать чуда. — Чуть ранее вы сказали, что дезорганизована сейчас вся парламентская оппозиция, а что не так с ЛДПР? — То же самое, что с Зюгановым. Ощущение растерянности, отсутствие Жириновского в активном формате в информационном поле. Слабая мобилизационная активность организаций в регионах. Как и у КПРФ, кстати. Это может привести к печальным последствиям. Собчак будет играть в том числе на электоральном поле Жириновского, это надо четко понимать. Если, конечно, она соберет подписи и будет зарегистрирована. — На ваш взгляд, их электорат может пересекаться? Где? — Вокруг лозунга «Против всех». Она говорит: те, кто недоволен всем, идите ко мне. А это в том числе избиратели Жириновского. Те, кто рассержен, разгневан, дезориентирован. Собчак, на мой взгляд, угрожает электорату Явлинского — прямо. И электорату Жириновского — косвенно. — А перед главным кандидатом — Владимиром Путиным — стоят ли какие-то вызовы по мобилизации электората? — Конечно. То, что у Владимира Путина высокий рейтинг, то, что он пользуется поддержкой населения и элит, бесспорно. То, что от него зависит формат вступления в кампанию и позиционирования, тоже бесспорно. Но текущий рейтинг поддержки не перерастает автоматически в электоральный. Для этого нужна довольно длительная технологическая и содержательная работа. Собственно, мобилизация. Нужно обращение к разным электоральным группам. Вот в Челябинске с рабочими произошло какое-то общение — это, я так понимаю, старт. Я очень жду таких форматов. Понятно, что был Фестиваль молодежи и студентов. Понятно, что были другие встречи с молодежью. Но я надеюсь, что организаторы кампании Путина понимают, что коммуникация с молодежью — это лишь косвенный способ воздействия на традиционные группы, которые и являются по-настоящему электорально значимыми. Молодежь — в значимых для итогов выборов масштабах — не голосует ни за кого. — А к кому должен обращаться Владимир Путин? К бюджетникам, пенсионерам? — Ну почему только к ним? У него разные группы поддержки. По преимуществу консервативные, но не только. Бюджетники, пенсионеры, работники корпораций, часть среднего бизнеса, часть самозанятых, военнослужащие. И вот еще что. Женщины «45+» — вот электорат Путина. Не молодые люди «25-», хотя с ними тоже надо работать. Но «надо работать» и «делать ставку» — это две большие разницы. Нельзя об этом забывать.