Год назад журналист Борис Конаков публично объявил о своем ВИЧ-положительном статусе. Что поменяло это признание в его жизни — в авторской колонке для «URA.RU». 1 декабря 2016 года, работая журналистом тюменской редакции «URA.RU», я публично объявил, что у меня ВИЧ. Тот пост в Facebook (деятельность запрещена в РФ) был совершенно обдуманной акцией: что буду жить с открытым статусом, я решил практически сразу, как узнал о диагнозе. Хотя многие люди, получая подобную информацию, стремятся ее скрыть. И их можно понять. У нас много говорится, что дискриминация людей, живущих с ВИЧ, недопустима, что человека не имеют права уволить с работы из-за этого. Но реальность изобилует противоположными примерами. Публичные личности на голубом глазу путают ВИЧ и СПИД и даже не стесняются своего незнания, оскорбляют обидным словом «спидозные». Многие до сих пор пребывают в уверенности, что ВИЧ — это болезнь исключительно гомосексуалов, наркопотребителей и проституток. И сколько бы медики, чиновники, работники НКО, активисты ни нудели, что ВИЧ-инфекция давно вышла за пределы ключевых групп, обязательно найдется какой-нибудь Максим Шевченко, клеймящий позором людей с ВИЧ-статусом. В подобной ситуации мой ВИЧ-аут был равносилен поступку камикадзе. Но было понимание, что он политически важен для изменения ситуации в обществе. Я знал, что мое признание не изменит ситуацию сразу и радикально, но сделает общество вокруг чуточку терпимее и добрее. Я считаю, что добился, чего хотел. Все мои друзья остались со мной, от меня не отвернулись, в социальных сетях мне не писали гадости. Наоборот, за этот год мне очень многие люди написали слова поддержки, солидарности. Иной раз мне пишут просто ради доброго слова. Для людей из маленьких городов зачастую интернет — единственный способ связи с такими же, как они, ведь там даже может не быть специальных групп взаимопомощи для ВИЧ-положительных. И я, конечно, всегда рад ответить. Мой ВИЧ-статус открыл для меня другой мир. Знаете, была такая сказка про черную курицу и подземных жителей. «Черной курицей» — проводником в это «царство» — стал для меня ВИЧ-статус. Я и представить себе не мог год назад, насколько большое сообщество людей, живущих с ВИЧ. И это совсем не обязательно те, у кого в крови вирус. Это и медики, и общественники, и вообще все неравнодушные. Мы все живем с ВИЧ. И он с нами живет. Последние тридцать лет. Просто не все еще это осознали. Люди думают, что это про кого-то другого. Но это не так. Люди с ВИЧ продают вам одежду, наливают вам суп на бизнес-ланче, выдают вам кредиты, приезжают за вами на такси. Это ваши коллеги, друзья, любовники. Просто вы об этом не знаете, потому что боитесь. А они боятся вас. Я узнал про кучу общественных ВИЧ-сервисных организаций, про пациентские объединения, которые помогают друг другу с лекарствами, пишут пачками запросы чиновникам, помогают с диагностикой и получением лечения наркопотребителям, секс-работницам, гомосексуалам и всем, кто боится взаимодействовать с социумом. В одной из таких ВИЧ-сервисных организаций я даже успел поработать — в благотворительном фонде «Гуманитарное действие». После ВИЧ-аута я углубился в ВИЧ-активность. Для меня она неразрывно связана с ЛГБТ*-активностью, потому что, пусть сейчас ВИЧ и нельзя назвать болезнью только гомосексуалов, она по-прежнему широко распространяется среди нас. Я регулярно провожу перформансы и акции, посвященные проблеме ВИЧ, или проблемам ЛГБТ*, или и тому, и другому сразу. В конце прошлого года я переехал в Петербург, поэтому основное поле моей деятельности там. Кстати, именно тогда я узнал, что ВИЧ-положительным людям не так-то просто переехать с места на место. Где-то для постановки на учет и выдачи лекарств нужна временная, а где-то и постоянная регистрация. Ждем полностью готовый федеральный регистр, который бы позволил нам реализовывать конституционное право на свободу перемещения в полной мере. Очень ждем. За этот год я провел одиночные пикеты 1 марта 2017 года, в день Ноль-дискриминации — перформанс «Позор» на Первомайском шествии, акцию «Чечня, хватит убивать своих детей», в рамках которой приковал себя наручниками к мосту Кадырова, перформанс «Брудершафт» с питьем настоящей крови. Сейчас идет онлайн-перформанс «Шкаф», приуроченный к 1 декабря, в рамках которого я решил 30 часов провести в шкафу в знак 30-летия эпидемии ВИЧ в России. Кстати, именно из шкафа я пишу этот текст. Почему я это делаю? Ведь, безусловно, чем больше обо мне пишут, чем больше на меня обращает внимание кто-нибудь типа Милонова, тем меньше желающих взять меня, например, на работу. Мало кто захочет связываться с человеком с таким бэкграундом, какие бы правильные идеи он ни отстаивал. Однако для меня важно сделать вклад в формирование будущего комфортного пространства для жизни в России. Стране, откуда не захотелось бы уезжать, где были бы рады и счастливы все люди вне зависимости от расы, вероисповедания, ориентации и ВИЧ-статуса. Для этого я выбрал путь — деконструировать понятие ВИЧ, вывести его за пределы медицины и, главное, мифологии — главного источника дискриминации ВИЧ-положительных людей. Вывести ВИЧ на уровень массовой культуры в России, частью которой он давно является на Западе — моя задача сейчас как активиста, акциониста и индивидуального перформера. Посмотрим, какие результаты это даст через год. Пока я всем доволен и ни о чем не жалею. *запрещенная в России экстремистская организация