За три месяца до выборов президента в России вышла книга «Путин. Наши ценности». Ее автор — советник спикера Госдумы Вячеслава Володина, политолог Алексей Чадаев. Книга состоит из 10 глав и каждая посвящена одной из ценностей российского народа и тому, как она воплощается в политике Владимира Путина. Чадаев уже известен российскому читателю по своему прошлому произведению «Путин. Его идеология», которое стало политическим бестселлером. В новой книге политолог пытается ответить на вопрос, что такое сегодня российский народ и почему именно Владимир Путин стал выразителем его интересов. Автор дал разрешение «URA.RU» на публикацию одной из глав книги — про ответственность среднего класса и про то, почему был провален протест-2011. Глава 2. Средний класс: каким он мог стать, но не стал Ценность: ОТВЕТСТВЕННОСТЬ Ещё со времён отчаянных перестроечных дебатов демократов и коммунистов, рыночников и плановиков, особое место в российском политическом дискурсе занял средний класс. Его скорейшее появление и последующее уверенное развитие объявлялось необходимым условием сначала для успешного перехода к рыночной экономике, затем для преодоления тяжёлого наследия «лихих девяностых». Во второй половине нулевых средний класс был объявлен главным движителем превращения «примитивной сырьевой экономики» в экономику инновационную. Во всех случаях среднему классу приписывались разнообразные положительные качества, но при этом не прекращались споры о том, кого же в современных российских реалиях можно к этому прогрессивному классу отнести? Какие ценности исповедуют эти люди? Каковы их цели, жизненные траектории? Как они относятся к государству и власти? Как власть должна с ними взаимодействовать? Портрет «идеального среднего класса», его высокую миссию в 1999 году ярко и образно описал Владимир Путин в Открытом письме к избирателям: «Избавиться от унижения бедностью без помощи денег, конечно, невозможно. Но раздувать наш и так большой собес — тоже не метод. Это мы уже „проехали“. Здесь главный ресурс — новое работоспособное поколение. Те, кто хотят и могут стать состоятельными людьми в условиях цивилизованного государства. Люди молодые и энергичные, все, кто познал реальную цену труда и умеют заработать себе на жизнь, уже знают и то, как избавить страну от унижения бедностью. Они способны вернуть ей не только экономическое, но и моральное достоинство». В 1999 году Владимир Путин обращался к «молодым и энергичным». К 2012 году им исполнилось 35—45 лет, сегодня этим людям по 40—50, и вот что из них выросло. По данным Федеральной службы государственной статистики, численность этого уже не молодого, но ещё работоспособного поколения составляет почти 17 миллионов человек. Чем они заняты и сколько зарабатывают? Сразу отметим: предпринимательского сословия в этом поколении не образовалось. Всего в России по состоянию на конец 2015 года официально действовало около 2,5 миллионов индивидуальных предпринимателей, из которых 40—45-летних далеко не большинство. То есть желание зарабатывать «самостоятельно и на свой риск» массовым в этом поколении не стало. Подавляющее большинство из этих 17 миллионов человек — наёмные работники, причём большая часть из них в той или иной форме работает «на государство»: в государственных органах и бюджетных учреждениях трудится порядка 6 миллионов человек, ещё около 5 миллионов работает на предприятиях с государственным участием. Из этих почти 17 миллионов наёмных работников около четырёх миллионов заняты в сельском хозяйстве, строительстве, производстве коммунальных ресурсов и предоставлении коммунальных услуг. Сферы занятости с численностью работающих более 1,2 миллионов человек вместе с их средними зарплатами представлены в таблице. В неё же включена для сравнения финансовая сфера как самая малочисленная и одновременно самая высокооплачиваемая. Сфера занятости Количество занятых Процент данной возрастной категории от общего числа занятых в данной сфере Средняя заработная плата Торговля, услуги, операции с недвижимостью 3,7 млн. чел. 22% 31 580 руб. Обрабатывающие производства 2,5 млн. чел. 23% 30 000 руб. Транспорт и связь 1,6 млн. чел. 24% 37 000 руб. Образование 1,8 млн. чел. 27% 26 000 руб. Здравоохранение 1,5 млн. чел. 27% 27 000 руб. Государственное управление 1,2 млн. чел. 23% 43 000 руб. Финансовая деятельность 314 тыс. чел. 20% 67 000 руб. При внимательном рассмотрении этой таблицы становится понятно, как и из кого появились в 2011—2012 годах сначала Болотная, а потом Поклонная. Конечно, Росстат приводит данные о «средних зарплатах», которые в реальной жизни будут очень сильно отличаться в зависимости от статуса работника, географии, от «серой» части зарплаты, которую Росстат не учитывает. Но пропорции и тенденции видны невооружённым глазом. К началу нулевых во всех крупных городах начал формироваться, а к середине этого десятилетия расцвел новый слой «успешных людей». Речь идёт не об «олигархах», а о гораздо более массовом социальном слое наёмных менеджеров с ежемесячным доходом выше среднего. Торговля и финансы, бухгалтерия и аудит, юридические услуги, ну и для самых креативных — дизайн, пиар и консалтинг, — то есть практически все виды непроизводственной, но высокооплачиваемой деятельности стали для нового социального слоя питательной средой. Никакой объединяющей идеологии у него не появилось. От политики он подчёркнуто дистанцировался, но зато в нём проявился целый ряд устойчивых потребительских моделей и вкусовых предпочтений. Единственное, что можно определённо сказать про политические вкусы этих людей, так это то, что новоявленный класс увлечённо включился в старинное противопоставление «западников» и «славянофилов» и, надо отметить, что «славянофилы» оказались в меньшинстве. Приобщившись к высоким стандартам потребления, «новые русские западники» стали всерьёз считать себя гражданами мира, говорить о России «эта страна», а словом «совковый» обозначать нечто отсталое, унылое и «неприличное в хорошем обществе». Примерно в это же время медиа заговорили о появлении в России среднего класса как о свершившемся факте, хотя правильно было бы констатировать появление нового потребительского слоя. Большая часть «новых офисных» спокойно, обстоятельно и с комфортом обустраивала свой быт и досуг. Но были в этом слое и свои «лишние люди», желчные и рефлексирующие. Чем более дорогим и ритуально-демонстративным становилось их потребление, тем более несчастными и ненужными они себя чувствовали. Разрыв между идеальной моделью ответственного среднего класса, каким его видел Владимир Путин перед своим первым президентским сроком, и реальным социальным поведением прослойки, сделавшей смыслом своего существования ритуально-демонстративное потребление, стал очевиден к середине нулевых. Обозначенная выше проблема усугублялась и тем, что тучные нулевые породили не только потребительский слой, дистанцирующийся от любой политики. В больших городах стали проявлять себя те, кого я летом 2010 года назвал «новыми сердитыми». С докладом об этом новом социально-политическом явлении я выступил на общем заседании политических клубов «Единой России», где отметил существенные отличия протестных выступлений, вызванных монетизацией льгот в 2005 году, и политических акций «Синих ведёрок», защитников Химкинского леса и 31-й статьи Конституции: «Появился новый тип протеста, который имеет другую социологию. В нем участвуют люди, которым по большому счету от государства ничего не надо в плане материального обеспечения. Это люди из верхних социальных слоёв, молодого возраста, преимущественно горожане, жители крупных городов — их социологи называют „новые сердитые“. Их претензии к власти состоят уже не в том, что она мало или плохо кормит, а в том, как она сама себя ведет. Предметом протеста является коррупция, „феодальные привилегии“, например, мигалки. Предметом протеста является несоответствие формальных законов и реально сложившейся практики. То есть это некий запрос на новый облик государства. Этот запрос успешно использует несистемная оппозиция». На тот момент я назвал этот процесс политизацией среднего класса, хотя возникало всё больше сомнений, что этот слой высокооплачиваемых потребителей стоит так называть: «Пожив личной жизнью «дом — работа — семья — дача», люди увидели, что этого узкого тесного мирка им для нормального существования недостаточно. Они увидели друг друга, увидели власть, которую раньше не замечали, увидели страну, её образ в мире, то, как к ней относятся другие, и у них возник запрос другого рода. Отсюда — гражданская активность». Я сравнил это явление с взрослением человека: «Как переход из ребёнка во взрослого всегда проходит через подростковый протест, через бунт против сложившихся устоев, так и здесь переход из состояния „частного лица“ в состояние „гражданина“ — активного, деятельного, ответственного — проходит через стадию недовольства. Мы разговаривали с людьми на фокус-группах и спрашивали, что их не устраивает, ответ был: „Нас не устраивает всё“. Ясно, что эта риторика похожа на риторику 15-летнего подростка». По моему мнению, на тот момент было принципиально важно удержать коммуникацию с «новыми сердитыми», пользоваться теми способами коммуникации, которыми пользуются эти сообщества: «Задача „Единой России“ сейчас — найти общий язык с этими сообществами, найти точки входа в эти сообщества — в этом будет состоять наша технология. Мы возьмём набор тем, которые интересует этих людей, и сформируем разговор. И тут важно, что их волнует, прежде всего, обустройство жизни в городе, комфортное сосуществование в общественном пространстве. И это для них важнее, чем глобальные дискуссии об экономике». К осени 2011-го стало понятно, что коммуникация с «новыми сердитыми» не получилась. Избирательная кампания «Единой России» так и не наполнилась внятным содержанием, кандидаты, выдвинутые партией на муниципальных выборах, старались насколько возможно скрывать свою партийную принадлежность и никак парламентскую кампанию не укрепляли. Регионы получали из центра противоречивые и невнятные сигналы, в результате агитация за «Единую Россию» на местах велась в основном в режиме мобилизации подотчётного контингента, а не диалога с избирателями. Парламентские выборы 2011 года стали для политизации «новых сердитых» мощным катализатором, у них появились яркие ораторы и эффектные лозунги, «Единая Россия» была поименована «партией жуликов и воров». Своих кандидатов у «новых сердитых» на этих выборах не было, поэтому девиз «За кого угодно, кроме действующей власти» был подхвачен и «системной», и «несистемной» оппозицией. Выдающимся результатом в декабре 2011-го оппозиционные партии полностью обязаны именно этой контркампании, а не своим кандидатам и партийным программам. Такой же объединительной для политических активистов с самыми разными политическими вкусами и инициирующей для аполитичного до недавнего прошлого «офисного планктона» стала кампания по организации наблюдения на избирательных участках. По сравнению с думскими выборами 2007 года, которые не были интересны никому кроме непосредственных участников, в 2011 году возможность стать наблюдателем на выборах начала восприниматься как общественно полезное приключение. Наступило 4 декабря 2011 года. Было очевидно, что «Единая Россия» растеряла значительную часть своей поддержки. В то же время, ряд региональных руководителей принялись на свой страх и риск корректировать итоговый результат. Хотя фальсификации не оказали существенного влияния на итоговый результат выборов, сведения об отдельных случаях нарушений моментально становились достоянием широкой общественности. К такой активности наблюдателей комиссии тоже оказались не готовы, поэтому к утру 5 декабря Интернет наполнился самыми разнообразными и безобразными видео с участков, включая бегство председателей участковых комиссий с итоговыми протоколами через окна и подвальные помещения. «Новые сердитые» за одну ночь превратились в очень сердитых, обнаружили в себе готовность делиться своим возмущением с градом и миром и 10 декабря 2011 года пришли на Болотную площадь. Количеству участников митинга поразились все, в первую очередь — сами участники и организаторы. Резолюция первого массового митинга была лаконичной: Требуем новых выборов! Резолюция Общегражданского митинга «За честные выборы», Москва, 10 декабря 2011 года Участники митинга требуют: Немедленного освобождения всех политзаключённых. Отмены итогов сфальсифицированных выборов. Отставки Чурова и расследования его деятельности, расследования всех фактов нарушений и фальсификаций, наказания виновных. Регистрации оппозиционных партий, принятия демократического законодательства о партиях и выборах. Проведения новых открытых и честных выборов. Митинг 10 декабря 2011 года и последовавшие за ним февральские митинги и гуляния были подчёркнуто внепартийные. Объединяющих идей и целей у участников этих акций не появилось, они не собирались бороться за власть, а тем более — её брать. В предельно эмоциональной, а часто и неординарной художественной форме они просто возмущались происходящим, плохо представляя себе, какими должны быть их следующие шаги. Они знали, чего они не хотят, но не могли сформулировать, чего же они хотят. Это подтверждало высказанный мной почти за год до этого тезис, что «рассерженные горожане» — это в политическом плане подростки, бунтующие против родителей. Ростом протестной активности попытались воспользоваться оппозиционные силы, но ни Навальному, ни Каспарову, ни другим лидерам внесистемной оппозиции не удалось сформулировать программу, которая могла заинтересовать «рассерженных горожан». У протеста так и не появилось признанных лидеров, которые могли бы выразить интересы «рассерженных горожан». Григорий Явлинский до сих пор упрекает «болотников» за удивительное, с его точки зрения, безразличие, с которым гражданские активисты восприняли полученный им отказ в регистрации кандидатом на должность Президента страны. На митинг с требованием допустить Григория Явлинского к участию в избирательной кампании вышло несколько сотен «твердых яблочников». Результаты думских выборов 2011 года и последовавшие за ними события стали шоком и разочарованием для Владимира Путина. Лозунг «Россия без Путина» выдвинули и подхватили те, кто был основным выгодоприобретателем экономического роста и стабильности нулевых, тот самый фантомный «средний класс», на который возлагались такие большие надежды. Дети взбунтовались против своего родителя. В ноябре 2008 года, в разгар кризиса, Владислав Сурков (в то время — первый заместитель главы Администрации Президента РФ) выступил с программной речью на форуме, посвящённом Стратегии—2020, где заявил буквально следующее: «Главным достижением первых лет ХХI века стало появление и становление в России массового, достаточно обширного среднего класса. Средний класс фактически обрёл социальную гегемонию и политическую власть. Собственники обычного жилья, скромных автомобилей, небольших компаний. Врачи, преподаватели и офицеры. Квалифицированные рабочие. Сельские специалисты. Государственные служащие. Офисные работники. Их настроения, пристрастия, тревоги и надежды определили лицо эпохи. Их интересы стали целью политики последних лет. Их трудом, их знаниями и энергией обеспечены экономический рост, общественная стабильность, военные победы. Их деятельный патриотизм, политические, эстетические и ценностные предпочтения формируют современную культуру России, наш образ жизни, нашу демократию. Они соль земли. Золотая середина, сердцевина общества. Им Россия обязана своими успехами. Поэтому основной задачей государства в период спада должно стать сохранение среднего класса. Спасти гегемона. Помочь среднему классу пережить следующий год без серьёзного ущерба. Поддержать уровень занятости и потребления. Нужно позаботиться о них. Россия — их страна. Медведев и Путин — их лидеры. И они их в обиду не дадут». В этом пафосном выступлении содержалось сразу несколько опровергнутых жизнью утверждений. Как показала практика, действительно многочисленный слой людей, достигших в нулевые годы относительного материального благополучия, не стал «средним классом», поскольку классового сознания не обрёл и политическим субъектом не стал. Сурков перечислил через запятую врачей, преподавателей, офицеров, квалифицированных рабочих, сельских специалистов, государственных служащих и офисных работников. В реальной жизни это совершенно разные категории людей, практически в ней не соприкасающиеся и не объединённые ни в какую общность. Из этого очень разнородного социального слоя выросли «новые сердитые», которые в 2011 году выходили на Болотную. Но из него же вышли и те, кто в феврале 2012 года присутствовал на митинге на Поклонной горе в поддержку Владимира Путина. К тому моменту несистемная оппозиция уже заранее успела объявить выборы президента РФ сфальсифицированными, хотя до них оставался ещё месяц. Как Болотная стала символом стихийного протеста против властей, на которых «рассерженные горожане» выплеснули накопившиеся за годы негатив от дорогих кредитов, бесчисленных часов, проведённых в московских пробках, привилегированности номенклатуры, которая передвигалась по этим самым пробкам при помощи машин с мигалками, так и Поклонная стала стихийной поддержкой власти. Люди выражали свою поддержку политическому курсу, который позволил им работать и созидать, покупать автомобили, быть уверенными в завтрашнем дне. Митинг с проправительственными лозунгами по различным оценкам собрал от 130 до 190 тысяч человек и по своему масштабу затмил Болотную площадь. Врачи, учителя, вузовские преподаватели, работники госпредприятий, в отличие от «новых офисных», никогда не забывали, что работают на государство, что именно ему они обязаны ростом своих доходов и укреплением социального статуса в нулевые. Именно для них 1990-е действительно были лихими, лишившими их достойного заработка и, что не менее важно, уважения в обществе. Кризис 2008 года эту категорию граждан затронул мало: скачки валютного курса их не волновали за отсутствием в семейном бюджете долларов, их не коснулись актуальные для «офисного сектора» массовые увольнения и сокращения зарплат. В силу своих профессий и образа жизни — все это люди бесконечно терпеливые, ценящие предсказуемость и стабильность, поэтому своё участие в митингах на Поклонной они без какого-либо внутреннего конфликта интерпретировали как понятную общественную нагрузку и действительно считали, что Путин — их президент, и «давать его в обиду нельзя». Утверждение, что Владимир Путин — это гарант устойчивости и стабильности, было для них фундаментальным тезисом. Со стороны представителей оппозиционной общественности моментально полетели обвинения в том, что участники мероприятия пришли за деньги или были согнаны начальством. На эти, по сути, голословные обвинения ответил сам Владимир Путин: «Собрать 134 или 190 тысяч человек на одном административном ресурсе невозможно. Совершенно очевидно, что люди просто пришли высказать свою позицию, и она, конечно, эта позиция, связана с поддержкой того, что мы делаем. Для меня это очень важно, я уже говорил, что без этого работать невозможно». Опираясь на этот класс, Владимир Пути триумфально победил на выборах в марте 2012 года. Главным же политическим результатом этой кампании стал отказ от иллюзий по поводу «среднего класса» как некой единой социальной общности, на которую может опираться президент и интересы которой он выражает. Убедительную победу в 2012 году Владимиру Путину обеспечили врачи, учителя, рабочие, сельские труженики, пенсионеры. Майские указы, принятые Владимиром Путиным сразу же после возвращения на президентский пост, фиксировали изменения в общественном договоре. Именно на поддержку учителей, врачей, офицеров, квалифицированных рабочих, то есть той самой группы, которая выступила в поддержку проводимого президентом курса, были направлены майские указы. При этом никаких репрессий в отношении «взбунтовавших горожан» не последовало. Однако российские власти лишили взбунтовавшихся подростков карманных денег. В первое десятилетие XXI века экономическая политика страны была направлена на увеличение этой прослойки, занимающейся непроизводственным трудом. Корректировка политического курса в 2012 году привела к тому, что государственные ресурсы были перенаправлены на поддержку реальных секторов экономики и социально важных областей, таких как медицина и образование. «Болотный» слой оказался же предоставлен самому себе, и как он справился сам — прекрасно видно. Эта прослойка начала стремительно сокращаться, в то же время начался рост благосостояния среди тружеников аграрного сектора, промышленного производства, бюджетной сферы. Майские указы также вдохнули жизнь в «Общероссийской народный фронт» — коалицию общественно-политических движений и активистов, объединённых вокруг фигуры Президента. ОНФ стал действовать как пропрезидентская, но при этом антибюрократическая организация, смог перехватить у оппозиции антикоррупционную повестку: облечённые доверием Президента, активисты Народного фронта сигнализировали ему о творящихся на местах безобразиях, а президент принимал соответствующие меры. Что же касается так и не состоявшегося среднего класса, то та страта общества, которая выходила на Болотную, фактически распалась. Часть после воссоединения с Крымом перешла в стан «путинского большинства», самая же непримиримая группа никуда не исчезла, но в сегодняшних обстоятельствах её риторика приобрела ярко выраженный страдательный характер: «После Крыма и санкций мы стали более хуже одеваться». Если нулевые были для этого потребительского слоя временем исполнения желаний и освоением образа жизни «состоятельных людей», то сейчас от этого образа жизни мало что осталось, а получение желаемого обернулось горьким разочарованием. Купленная в кредит машина и взятая в ипотеку квартира приносят своим обладателям постоянное расстройство, вгоняют в тоску и стресс. За квартиру в панельной многоэтажке в не самом лучшем районе придётся расплачиваться всю жизнь, причем её половина проходит в «тюрьме на колёсах», в которую превратился автомобиль в условиях бесконечных пробок большого города. Доходы упали, приходится экономить. О ценностях государственного суверенитета эти люди не задумывались ни тогда, ни сейчас. Впрочем, таких «непримиримых» оказалось относительно немного, и они сами поставили себя в позиции группы маргинальной и имеющей слабое влияние на политическую жизнь страны.