В ближайшее время в российских школах могут произойти инциденты, похожие на поножовщину в Челябинске и Перми. Все дело в психологическом «эффекте подражания», когда после резонансного преступления люди совершают аналогичные поступки. «Чаще всего мы наблюдаем такую картину с самоубийцами. Случается суицид ребенка — о нем говорят в СМИ, и после возникает волна подражающих самоубийств. Поэтому случаи в Перми и под Челябинском, к сожалению, не последние — это тенденция. Плюс поклонников „Колумбайна“ [американская школа, где в 1999 году два старшеклассника жестко расправились с учениками] среди подростков сейчас достаточно много — есть и группы в соцсетях, и форумы, где молодые люди обсуждают свои настоящие и придуманные обиды, и зачастую не видят иного выхода кроме мести», — заметил в беседе с «URA.RU» руководитель отдела клинической психологии Научного центра психического здоровья РАМН Сергей Ениколопов. По словам специалиста, у последних случаев подросткового насилия в школах есть общие черты. Дело в том, что в последние годы школа перестала быть «сакральным местом», где нельзя драться. «Раньше все конфликты решались за территорией школы. Теперь же подростки не стесняются драки внутри заведения, потому что школа все меньше уделяет внимание воспитанию детей», — определил проблему Ениколопов. Заслуженный учитель России Валентина Кожемякова не согласна: кровавые драки в школах происходили и в советских, и в российских школах. Однако большинство конфликтов между детьми вполне возможно предотвратить усилиями школы. «У меня был в практике похожий случай, когда один из десятиклассников во время драки ударил соперника ножом и серьезно ранил. Так что нельзя говорить, что дети сейчас стали более агрессивными. Менее ответственными — да, учителей слушаются хуже. Но во многом в этом и есть профессиональный вызов для педагога, как сделать так, чтобы дети к нему прислушивались. Если же у ребенка есть проблемы дома или с одноклассниками, из-за которых он может сорваться и совершить какую-нибудь глупость, то первый, кто должен ему помочь — это классный руководитель и школьный психолог», — поделилась опытом преподаватель. Тем не менее, как считает директор Центра социологии образования Российской академии образования Владимир Собкин, помимо неравнодушных учителей на психологические проблемы среди подростков должно обратить внимание и государство. «МЧС удалось создать отличную службу психологической помощи. Она профессиональна, мобильна, работает и при катастрофах, и в горячих точках, пользуется заслуженным уважением в мире. Что-то подобное нужно и в системе образования. Даже двух-трех психологов на школу недостаточно: в норме они должны помогать как детям всех возрастов, так и преподавателям, но они не справляются с нагрузкой. Ситуацию могло бы переломить создание психологических центров, которые бы обслуживали несколько школ, но для их создания нужны волевые усилия со стороны Минобра», — считает Собкин. С коллегой солидарен и Сергей Ениколопов: «Власти попытаются решить проблему при помощи охранников, но это не поможет. Будут обыскивать и отнимать ножи — начнут приносить биты. Да даже карандашом можно покалечить человека. Нужна реорганизация школьной психологической службы, нужна работа департаментов образования. Иначе никак», — резюмировал эксперт. В 127-й школе Перми двое подростков ворвались в класс и сначала тяжело ранили учительницу, а после этого набросились с ножами на четвероклассников. Сегодня, через день после пермской резни, похожее ЧП произошло на Южном Урале. В одной из школ Сосновского района под Челябинском двое школьников устроили ножевой бой на перемене. Один мальчик попал в больницу с ранением.