Эти женщины ехали вместе с мужьями в ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в РФ — прим. ред.) отовсюду: из Чечни и с Урала, из Москвы и Питера, из Тюмени и северных городов. После разгрома ИГ многие пропали без вести, оказавшись в тюрьмах. Родные пытаются разыскать и спасти их, но тщетно. Почти у всех женщин там родились маленькие дети. Считать ли жен террористов террористками и как относиться к малышам игиловцев? Нужны ли России эти люди и кто хочет превратить их в живое оружие — в материале «URA.RU». Вместе с победой над ИГИЛ Россия сталкивается с новой проблемой — это жены террористов и их дети. Их деятельность в пользу ИГ — вопрос спорный: считать ли преступницей женщину, жившую с террористом и рожавшую ему детей? Число этих женщин и детей огромно — речь о тысячах или даже о десятках тысяч человек. Их судьба плачевна: они или все еще в игильском аду, или — на освобожденной территории, где сразу же попадают в тюрьмы: власти Ирака и Сирии хотят судить их как бандитов. Если их не вызволить, их судьба предрешена. «Седа — в мосульской тюрьме с двумя детьми» «Моя дочь Седа уехала в ИГИЛ с мужем и двумя детьми три года назад, — рассказала „URA.RU“ мать женщины, Малика, из Грозного. — Они уехали из Москвы якобы отдыхать в Турцию. Потом оказалось, что они в Мосуле (город в Ираке, был подконтролен ИГИЛ, сейчас освобожден — прим. ред.). У нее двое детей: девочка родилась еще здесь, мальчик — в Ираке». После освобождения Мосула связь с Седой прервалась. Где она сейчас — точно не известно, предположительно, в мосульской тюрьме. «Тюрьмы есть правительственные, а есть частные. В правительственных — мы хоть знаем, что они живы, а в частных — даже этого не знаем. Недавно из одной частной тюрьмы вывезли в багдадскую тюрьму 25 женщин и 48 детей. Там один араб позволил своей пленнице позвонить сестре — благодаря этой девочке, которая уговорила охранника, мы и узнали, что они там находятся. Пять месяцев они не видели солнца». Некоторое время связь с пленницами удавалось держать через женщину, контакт которой подсказали британские журналисты, которые неделю провели в Мосуле. «Тюрьма называется Телль-Кайф — в ней много русскоговорящих женщин, но у нас нет возможности их забрать», — говорит Малика. — Мы четыре раза были в иракском посольстве, но у нас даже заявления не принимают. Говорят, что тех, кого находят, будут судить. Они сами знают, что эти женщины не принимали участия в боевых действиях, но, говорят, они знали, что мужья воюют». Все попытки Малики выяснить судьбу дочери и внуков оказываются тщетными. «Мы были в МИДе, в сирийском, турецком, иракском посольствах, в Красном Кресте — куда только ни обращались! Нас выслушивают, но дальше этого дело не идет, — говорит чеченская мать. — Мы просим: хотя бы двух мам возьмите, пустите в Ирак! Хоть в три часа ночи нас разбуди — мы бы поехали. Но это какой-то замкнутый круг — ничего не делается». Женщина даже заявляет, что согласна на уголовное преследование дочери в России — лишь бы та вернулась. «Я понимаю, что они поехали туда не в пионерский лагерь, — говорит Малика. — Дома мой зять мухи не обидел. Как он туда попал, многие знают — как их вербовали, зомбировали. Почему даже контрабандистов и воров в законе депортируют, а наших детей — нет? Пусть сажают их в тюрьму, если они виноваты! Но здесь, в России. Когда умирают дети где-нибудь в Сомали, Мьянме или Бирме, мы всем миром им помогаем — а тут наши, российские дети умирают в тюрьмах и лагерями сотнями и тысячами. Да, может быть, они ошиблись, может, их зомбировали. Но сейчас эти люди просят о помощи и надо протянуть им руку». Диана пытается сбежать из ИГИЛ Маржан из Астрахани разыскивает свою дочь Диану и двух внуков. «Дочка училась на втором курсе, когда приехал Али и забрал ее, — вспоминает Маржан. — Я хотела на него заявить, так как ей тогда еще не было 18 лет, но потом мы согласились и сыграли свадьбу. Они жили в Сургуте — он там работал». В 2015 Али с Дианой уехали — якобы отдыхать. «Через полгода он сообщил, что они в Египте, фотографии красивые нам отправляли — мы думали, что они на отдыхе, — говорит женщина. — Дочь долгое время на связь не выходила, потом позвонила, плакала, говорила, что хочет обратно, но, сказала, что все документы у нее забрали. Год не прошел, как она родила ребенка, следом — второго (мальчик и девочка, 2016 и 2017 г. р.). Документов нет ни на нее, ни на детей». В апреле 2017 года Али погиб: он работал там на каком-то нефтяном заводе и якобы его сбил мотоцикл. Диана с детьми до сих пор находится на территории ИГ, в городке Абухасан (рядом расположены населенные пункты Кишма и Сус). «Она присылала мне фотографии — напротив ее дома мечеть и русскоязычная аптека, — говорит Маржан. — Я рада, что она жива и выходит на связь». Правда, связь эта очень нерегулярная. Однажды Диана вместе с другими женщинами пыталась бежать — их поймали и все отобрали (телефоны, бумаги), после чего шесть месяцев от нее не было вестей. «Потом она прислала эсэмэску через девчонок: «Мама, я жива, забери меня!» А как я заберу? Я бы все отдала и продала, но это невозможно!» — говорит женщина. — Последний раз мы с ней связывались 9 марта — она поздравила меня. Сказала, что ищет, как ей выехать оттуда». Мать ездила в ИГИЛ, пытаясь вызволить дочь У Петимат из Чечни в ИГ уехала дочь Залина. «Сначала уехал муж, потом позвал ее — якобы он живет в Турции, — рассказывает женщина. — Дочь уехала туда с маленьким ребенком: тогда ему было 10 месяцев, сейчас четыре года, скоро будет пять. Там у нее родилось еще двое детей: девочке сейчас 2 года, а второму мальчику — год с небольшим». Связь с дочерью время от времени была, и однажды бесстрашная мать решилась отправиться прямо в логово террористов, чтобы забрать свою дочь с внуками. «В декабре 2016 я ездила туда, в Сирию, в город Нимбич. Провела с ними четверо суток, но забрать мне ее не удалось: мужчины не дали, — рассказывает Петимат. — Я думала, что еще раз поеду туда и как-нибудь вывезу ее оттуда, но они уехали в Ирак — муж увез, чтобы я не смогла ее забрать. Он сказал, что иначе он заберет ребенка — она этого очень боялась». Данных о том, где сейчас Залина с детьми, нет. «Мы везде подавали заявления, но нигде никакой информации, — говорит Петимат. — Везде, во всех ведомствах — ноль эмоций». Жен игиловцев ищут на Урале и в Чечне По данным «URA.RU», родители, которые ищут своих дочерей, уехавших вместе с мужьями в ИГИЛ, есть и на Урале. Нам удалось пообщаться с двумя семьями из Верхней Пышмы и Березовского (они пока попросили не разглашать информацию о себе). Также известно, что своих дочерей разыскивают грузинская и азербайджанская семьи из Екатеринбурга. «Люди ехали туда из Екатеринбурга, Москвы, Питера, Башкирии, Перми, Тюмени — география обширна, — говорит чеченская правозащитница, руководитель независимого информационно-аналитического агентства „Объектив“ Хеда Саратова. — Всех увезли: кого насильно, кого путем шантажа — у каждого своя история. Всего мы получили более 600 обращений от родственников, число разыскиваемых лиц — более 2000. На данный момент нам известно о месте нахождения 136 человек, большая часть из которых — граждане России. Все они находятся в иракских тюрьмах». По словам Хеды, она полностью разделяет позицию матерей этих девушек: лучше привезти их сюда, и тут пусть хоть судят. «Я разговариваю и с мамами, которые подали нам заявления, и с девочками, которые находятся на той стороне. И по поводу тех, кто ко мне обратился, я уверенно могу сказать, кто опасен, а кто нет, — говорит правозащитница. — Сажать их — это не решение проблемы. Их нужно, наоборот, использовать, в хорошем смысле этого слова — чтобы они рассказывали, обращаясь к молодежи, о том, что там на самом деле происходит. Это будет профилактика. И эти люди должны быть абсолютно прозрачны». Саратова даже предложила идею организовать реабилитационные центры для тех, кто будет прибывать в Россию из ИГИЛ. «Моя идея о реабцентрах для таких женщин пока на стадии рассмотрения, официально она не одобрена, но необходимость таких центров уже всем ясна, — рассказывает Хеда. — Даже мамы таких женщин говорят, когда мы встречаемся: «Я не могу отвечать за свою дочь: она была хорошей, доброй, ласковой, но что там с ней сделали? Какой она вернется? Надо, чтобы их встречали и с ними работали специалисты». Впрочем, это вопрос будущего: пока же вызволять из иракских и сирийских тюрем удается лишь отдельных людей, причем чаще не женщин, а детей — самую активную работу в этом направлении ведет сенатор от Чечни, представитель президента Чеченской Республики Зияд Сабсаби. Осенью 2017 он привез в Чечню и передал бабушке годовалую девочку, в декабре 2017 вернул в страну двух сирот — девочек трех и четырех лет, чьи родственники живут в Тюмени и Махачкале. «Я восхищаюсь этим человеком: он, несмотря ни на что, спасает жизни маленьких россиян, — говорит Хеда Саратова. — Мы плотно с ним работаем, в одной связке, постоянно обмениваемся информацией». По словам Хеды, женщины, находящиеся в тюрьмах Ирака, согласны даже на то, чтобы их детей вернули в Россию при том, что сами они останутся в неволе. «Отрывать от матери ребенка — это очень тяжело для матери, но, с другой стороны, почему ребенок должен мучиться в этих приютах, тюрьмах? Конечно, лучше привезти сюда: по крайней мере в Чеченской республике, на Кавказе дети будут под присмотром родственников — те их ждут, дети желанны, их будут носить на руках. Но у женщин есть страх, что если детей заберут, то их самих продадут». По мнению правозащитницы, для России решить вопрос с женщинами, оказавшимися в зоне боевых действий на Востоке, и особенно с их детьми крайне важно. «Мой товарищ, также работающий в системе по вызволению женщин, знал одного боевика, который получил тяжелое ранение в голову: половины лица не было, — рассказывает Хеда. — Через несколько месяцев товарищ вновь приехал туда, увидел этого боевика и удивился: ему сделали пластическую операцию. Делали американские врачи. Есть информация, что со стороны США есть намерение забирать наших людей в Америку. И если мы их не вернем, они станут минами замедленного действия в руках наших врагов. А детей вообще можно воспитать как хочешь. Пусть лучше они вернутся и будут под нашим контролем». «URA.RU» направило письменные запросы в пресс-службы МИД и ФСБ РФ о позиции этих ведомств по сложному вопросу. Получив ответы, мы обязательно их опубликуем.