Екатеринбургская медийная тусовка живо обсуждает пресс-конференцию главы «Уральской горно-металлургической компании» Андрея Козицына: уральский олигарх вышел к журналистам за четыре дня до самого ожидаемого события в городе — сноса екатеринбургской телебашни. В ходе встречи произошел конфуз: руководитель PR-службы УГМК забрал микрофон из рук журналиста «URA.RU». Может ли так вести себя пресс-секретарь олигарха, стоило ли проводить пресс-конференцию за три дня до сноса телебашни и молчать об этом? Пресс-конференция Андрея Козицына состоялась во вторник, 20 марта 2018 года, в пресс-центре «ТАСС-Урал». Официальная тема — хоккейная команда «Автомобилист» (спонсором которой является УГМК, а Козицын — президентом). «Гости пресс-центра подведут итоги прошедшего сезона, который стал лучшим для клуба за всю историю выступлений в КХЛ, и расскажут о планах „Автомобилиста“ на предстоящий чемпионат», — говорилось в анонсе мероприятия. «Вопросы, не касающиеся темы, не задаем», — предупредил репортеров перед выходом спикера руководитель пресс-центра ТАСС Людмила Зызо. Минут двадцать разговор действительно шел о судьбе уральской хоккейной команды. Но сложно было бы представить, чтобы журналисты не подняли самую острую и злободневную тему для Екатеринбурга — о судьбе телебашни в Екатеринбурге. УГМК хочет ее снести и построить новую ледовую арену, кто-то против, кто-то поддерживает промышленников. Обычный городской спор. Первый вопрос по ней был задан издалека — Андрей Варкентин талантливо увязал хоккейную тему с будущим башни, уточняя, когда УГМК представит концепцию новой ледовой арены (ради которой и планируется снести башню). Несмотря на «запрет», Козицын спокойно ответил на этот вопрос. «Есть формальности, есть закон, мы по нему будем двигаться и, как только с концепцией определимся, мы пойдем, соблюдая все формальности, и на градсовет, и на „суд общественности“ — все, что с этим связано, — сказал гендиректор УГМК. — И не в такое длинное время — все это будет достаточно оперативно, быстро. Сама концепция еще обсуждается у нас внутри — не с чем пока никуда идти». Корреспондент «URA.RU» Сергей Дианов продолжил тему, поинтересовавшись, видел ли Козицын проект, разработанный бывшим главным архитектором Екатеринбурга Вяткиным с переносом ледовой арены на площади комбината «Уралкабель» (что позволило бы сохранить телебашню). «Коллеги, я напоминаю, что мы говорим про „Автомобилист“. Мы уходим от темы, микрофон я попрошу забрать!» — скомандовала Зызо. Ее помощница направилась было к журналисту «URA.RU», но руководитель PR-службы УГМК Алексей Свалов вскочил со своего места и, хмурясь, потопал к нашему коллеге отбирать микрофон. Дианов, конечно, сжал микрофон крепче и вопрос озвучил до конца. Только после этого при посредничестве Свалова техника перешла к работнице пресс-центра. Фото разлетелись по интернету. «Вот так начальник управления по связям с общественностью «УГМК-Холдинга» Алексей Свалов пошел забирать микрофон у журналиста «URA.RU», — написали в онлайн-трансляции коллеги с E1.RU. «Отбирание микрофона» стало «событием дня №1», обсуждаемым в медийном тусовке Екатеринбурга (см. видео на 19-й минуте). «УГМК превратила свою пресс-конференцию в цирк с затыканием журналистов и отбиранием у них микрофона, — прокомментировал редакционный директор „Сети городских порталов“ компании Hearst Shkulev Media Ринат Низамов. — Понятное дело, что журналисты решили воспользоваться редкой возможностью задать Козицыну свои вопросы не только по заявленной теме прессухи. И в первую очередь Екатеринбург интересует тема сноса телебашни в центре города. Но корпорация и ее лидер сделали все, чтобы тему не педалировать». «Ваш журналист в самом начале [пресс-конференции], видимо, ничего не слушал, — заявил „URA.RU“ сам руководитель пресс-службы УГМК Алексей Свалов. — Там же было объяснено: цель пресс-конференции — итоги по сезону „Автомобилиста“. Модератор всем журналистам два раза сказал: „Вопросы — только по сути пресс-конференции, все остальные вопросы будут сняты“. Может быть, ваш журналист отвлекся и не расслышал? Когда модератор сказал, что вопрос снимается, журналист отдал микрофон, я его передал — и все. Какие еще темы вы хотели обсудить? По сносу башни? Вам уже давным-давно все сказали, наша позиция не поменялась». «URA.RU» опросило опытных и известных пиарщиков, предложив им дать свою оценку произошедшего. Должен ли руководитель PR-службы забирать микрофон из рук журналистов, как ему надо было поступить и стоило ли вообще проводить пресс-конференцию, запрещая задавать злободневные вопросы за считанные дни до падения башни? «Еще можно пирожки отнимать: задал плохой вопрос — не ешь бутерброд» «Накануне сноса телебашни проводить пресс-конференцию на какую-либо другую тему было ошибкой, — считает Алексей Глазырин, генеральный директор группы компаний «Ньютон», вице-президент Российской ассоциации по связям с общественностью. — Но пресс-служба УГМК любит подобные ошибки совершать: они пытаются отмолчаться по важным вопросам. Думают, что если молчать, то этого будто бы и нет, а потом садятся в лужу. В истории с телебашней нет общественного консенсуса (как это было, например, с прудом), и делать вид, что ничего не происходит, просто глупо. Это большая ошибка, и даже не столько УГМК, сколько региональных властей. По поводу сегодняшнего события: пресс-служба УГМК сама спровоцировала ситуацию: они должны были понимать, что вопрос про ледовую арену будет задан. Был только один вариант — объявить жесткое эмбарго («даже если вопросы будут заданы, мы отвечать на них не будем»). Если этого заявлено не было и спикер выходит в общественное пространство, журналист вправе спросить его обо всем, что его интересует. Вышел на пресс-конференцию и не заявил эмбарго — твои проблемы. А бегать и отнимать микрофон — это цирк. Еще можно пирожки отнимать: задал плохой вопрос — не ешь бутерброд на нашем фуршете. Глупейшая ситуация, хотя сам я за снос башни». PR-технолог Платон Маматов: «Свалов не на своем месте» «К Алексею Свалову как к человеку я отношусь с огромным уважением, но он сейчас находится не на своем месте, — заявил «URA.RU» свердловский PR-технолог Платон Маматов. —  Проблема заключается не в его личных качествах, а в его профессиональной биографии: он всю жизнь был связан с силовыми структурами. А у тех, кто долго в них работает, вырабатывается специфичный тип мышления: всех вокруг они склонны воспринимать как врагов — это касается и журналистов, и общественников, и недовольных граждан. Но то, что прокатывало с жуликами, подозреваемыми и потерпевшими, не прокатывает со СМИ и общественниками. Ситуация вокруг башни — яркий пример: стоял пустырь, в центре его — башня, и очень долго эту проблему никто не мог решить. Приходит Козицын и вместе с губернатором эту проблему решает. Но вырастает огромных размеров скандал, и пресс-служба УГМК вместо того, чтобы вести разъяснительную работу и идти на сотрудничество с теми, кто против, начинает их «бить по голове» — вспомните, например, ролик, который высмеивал защитников башни. В результате из потенциального хорошего, мощного пиар-повода получаются скандал и медиаистерика. Точно такую же ситуацию мы наблюдали и вокруг автодрома на Балтыме. Свалову очень сложно что-то советовать — он любой совет воспринимает как наезд, как сомнение в его компетентности. Но если представить ситуацию, что он прислушается к совету, то я бы посоветовал ему разговаривать с журналистами так, как будто у них за спиной стоит целый аул вооруженных дагестанских родственников. Прямо представил бы: стою я, в семейных трусах, напротив — журналист «URA.RU», а сзади него — пятьдесят человек с топорами и обрезами. Я бы делал доброе выражение лица, фильтровал базар и был бы максимально корректен и вежлив. Знаю, что Леша на меня разозлится, но я взял за правило всегда говорить правду». Главный монархист России Баков: «На каждый роток не накинешь платок» «Пиар-служба должна обслуживать своего шефа, а не журналистов. Пресс-секретари созданы для того, чтобы нести пургу, когда ее не может нести шеф, как это недавно рассказал нам президент Путин, — поясняет уральский бизнесмен и глава „Монархической партии России“ Антон Баков. — Если пресс-секретарь у кого и должен был отобрать микрофон, то, конечно, у Козицына. Что сказал журналист, не имеет никакого значения — значение имеет только то, что на это ответил шеф. Поэтому глупость все это, конечно. Отобрал бы микрофон у шефа и сказал бы: „Этот вопрос мы оставим без комментариев“. А если отбирать микрофон у каждого журналиста, так мы можем и до мышей… На каждый роток не накинешь платок!» Консультант по деловому протоколу: «Учитесь у Владимира Владимировича»!» «Конечно, пресс-секретарь не имел права так делать. Если кому-то какие-то вопросы не нравятся — надо учиться у Владимира Владимировича [Путина], который отвечает на любые вопросы, — говорит Татьяна Николаева, педагог-консультант по этикету и деловому протоколу, консультант коммерческих компаний и госучреждений. —  Какими бы вопросами его ни пытали, по три раза одно и то же, как в застенках гестапо, он все равно проявляет такт, терпение и отвечает на все вопросы, буквально разжевывая свое мнение. И какими бы острыми или неприятными они ни были, он всегда вежлив, потому что это проявление уважения к другому человеку. Я не говорю, что надо всех уважать, но уважительно обращаться с другими людьми мы обязаны. Поэтому учиться, и учиться, и учиться, но не военному делу, а хорошим манерам. Учиться у Владимира Владимировича». Левин: «Я много лет был пресс-секретарем — ни у кого микрофон не забирал» «На пресс-конференции журналист, аккредитованный на нее, может спрашивать все, что он хочет, — заявляет Александр Левин, председатель свердловского отделения Союза журналистов и экс-пресс-секретарь Эдуарда Росселя в его бытность губернатором Свердловской области. — Даже если он хочет спросить «пакость», какую-то неприятную вещь для спикера, он может ее озвучить. А тот, кто дает пресс-конференцию, может не отвечать. Или ответить, но при этом не дать ответа. Или сказать: «Уважаемый, я не буду отвечать на этот вопрос» — это тоже его право. Козицына, который все-таки ответил на неудобный вопрос, можно только похвалить! Мы в свое время провели тысячи пресс-конференций — но чтобы кто-то у кого-то микрофон забрал? Я много лет был пресс-секретарем — ни у кого микрофоны не отбирал. Журналист мог не отдавать микрофон, а отдав, он сдался. Вина за незаданный вопрос всегда лежит на журналисте. Когда я был замредактора газеты, бывали ситуации, когда журналисты приходили и говорили: «А я не смог задать!», «А меня попросили не задавать». И мне приходилось учить их, как действовать: «Если редакция поручила задать вопрос, ты должен это сделать». «Запреты на темы — это глупость» «Пресс-секретарь делает одну простую вещь — через журналиста связывает аудиторию со своим работодателем, кем бы он ни был: политиком, спортсменом, чиновником, — объясняет Антон Коробков-Землянский, главный редактор издания «Молния», бывший пресс-секретарь Филиппа Киркорова. — И поэтому журналист должен быть лучшим другом пресс-секретаря. Нападать на него, оскорблять, делать какие-то резкие движения противоречит профессиональной этике: на следующую пресс-конференцию либо никто не придет, либо все журналисты будут настроены очень агрессивно. Даже если издания конкурируют или имеют противоположные политические взгляды, в ситуации нападок журналисты всегда солидарны. Здесь можно вспомнить случай в Госдуме с Леонидом Слуцким, который якобы приставал к журналистке — после все вопросы к нему были только об этом. Все запреты на темы — это глупость. Работа журналиста — донести до читателя самое интересное. Журналист на самом деле передает запрос аудитории, и ограничения «это спрашиваем, а это нет» никогда не работают. Единственное исключение — когда у спикера ограниченное количество времени, на 1-2 вопроса, тогда имеет смысл говорить только по теме. Но когда речь идет о пресс-конференции, задавать рамки «это можно, а это нельзя» — это непрофессионально. Это противоречит логике журналистской работы и логике взаимодействия с медиа известных людей: у них есть обязанность (пусть она и не утвержденная законом) отвечать на вопросы. При этом пресс-секретарь должен ориентироваться в повестке и знать, о чем спросят журналисты. Если в городе есть проблемная тема, естественно, об этом будут спрашивать. Филиппу Киркорову часто задавали неприятные вопросы. И либо он сам отвечал на вопрос, если был готов прокомментировать, либо, если не готов, то это как раз та ситуация, когда пресс-секретарь может взять огонь на себя, сказав: «Мы ответим на этот вопрос позже». И уточнить, когда именно. Никаких других вариантов (забирать микрофон, запрещать, вызывать охрану) не существует. Для меня то, что я узнал сегодня про Екатеринбург, шокирующая история».