В Дегтярске Свердловской области таджикская семья взяла шефство над русской многодетной семьей, чья мать вот уже два года обездвижена. Таджики кормят соседских детей и заботятся о них как о своих. Почему в трудную минуту чужие помогают больше, чем родные, — в репортаже «URA.RU». «Ас-саляму алейкум, Андрей! — Ас-саляму алейкум, Бахрулло! — Коро чхе? (как дела?) — Коро наз! (хорошо!)» Когда-то этот таджик научил меня нескольким словам на его языке — с тем пор мы здороваемся и прощаемся по-таджикски. Но это скорее просто жест вежливости: Бахрулло Тошпулотов прекрасно говорит по-русски. В Таджикистане он был режиссером театра — приехав в Россию, стал, как и все таджики, строителем. Какое-то время возглавлял таджикскую диаспору в Кургане, но потом переехал в Екатеринбург. В 2012-м купил земельный участок в городке Дегтярске (в 50 км от уральской столицы), за несколько лет построил дом и перевез сюда семью: жену, родителей жены и семерых детей. Двое самых младших родились уже в России. Бахрулло работает охранником, выращивает зелень, которую продает на рынке, обзавелся скотиной (держит коров, овец), помогает обустроиться соотечественникам, приезжающим в Россию на заработки, работает на объектах сам и одновременно достраивает свой дом (внутри — еще непочатый край работы). Самое яркое воспоминание последних лет — праздник, который он устроил в честь обрезания своего единственного сына: на торжество возле дома Тошпулотовых собралось 250 человек. Треть их них — русские: коллеги Бахрулло, соседи, учителя и воспитатели его детей из школы и детского сада, даже врачи-педиатры местной больницы. «Жаль, я тогда не знал об этой семье, у которой мама попала в аварию — я бы их тоже позвал», — говорит таджик. С семьей Андреевских (фамилия изменена) Бахрулло познакомился через детей, которые вместе ходят в одну группу в детсаду и в один класс в школе. Дети и рассказали ему о том, что мама этих девочек после аварии лежит дома парализованная. Дети подружились: младшая и средняя русские девочки регулярно пропадают у таджиков в гостях: вместе играют, делают уроки. А жена Бахрулло Гуля стала самым близким человеком для бабушки, которая поднимает троих девочек (есть еще старшая, 13 лет) и ухаживает за своей дочерью — мамой деток. Когда таджики делают плов, Гуля всегда относит кастрюлю в дом к девочкам. «Только не пишите об этом, — просит Бахрулло. — По Корану нельзя рассказывать, что ты помогаешь другим. Но что делать, если у них в семье беда?» Смертельный обгон В один из вечеров вместе с Бахрулло и Гулей отравляемся навестить многодеток. Их дом разительно отличается от «коттеджа» таджиков: избушка-развалюха — что внутри, что снаружи. «Дочь Лена купила этот дом, чтобы построиться на этом участке, — рассказывает бабушка Нина Борисовна. — Это было еще до аварии. Она уже залила фундамент под гараж, рядом должны были появиться бассейн, баня. Этот дом планировалось снести и на его месте построить новый». Планам не суждено было сбыться: в декабре 2016-го Елена Андреевская попала в ДТП — спустя месяц после того, как открыла свое предприятие. «Она везла документы в Ирбит, где была зарегистрирована фирма, ехала со своим замдиректора, — рассказывает Нина Борисовна. — Авария произошла под Камышловом: пошла на обгон, но попала под КамАЗ. Ее заместитель умер, так и не выйдя из комы. Она вышла, поскольку он погиб, ее судили, но она попала под амнистию». По словам бабушки, через какое-то время после аварии Лена восстановилась — нормально ходила, разговаривала, все понимала — была абсолютно нормальной. Но все изменилось после того, как Лена дважды отлежала в психбольнице (один раз — в Первоуральске, второй — в Екатеринбурге на Сибирском тракте), где для суда ей проводили экспертизу на вменяемость. Установить точно, что произошло, сейчас вряд ли возможно, но бабушка уверена, что виноваты врачи. «После судмедэкспертизы ее превратили в овощ, — говорит Нина Борисовна. — Она слышит, может сказать „мама“, но она не двигает ни руками, ни ногами». Мама как овощ Почти целый день Лена проводит в кровати — Нина Борисовна приподнимает ее лишь для того, чтобы покормить с ложечки. На незнакомые лица женщина реагирует улыбкой. На все вопросы еле слышно говорит «да» и кивает головой, но добиться от нее других слов не удается. Ее дети давно уже привыкли к тому, что мама стала «как овощ» — они играют рядом, почти не обращая на нее внимания. Лишь старшая смотрит на нее с грустью — она достает из семейных фотоальбомов фото, где мама возила их на отдых. Теперь все это — в далеком прошлом. Последние два года семья пытается выяснить, что с их мамой. По словам бабушки, врачи считают ее состояние проявлением психосоматики. «Один раз я отвезла ее в клинику, в Екатеринбург, там мне объяснили, что это неврологическое заболевание, а не психическое», — рассказывает Нина Борисовна. В заключении, которые выписали екатеринбургские неврологи, значится диагноз «энцефалопатия (разрушение нервных клеток головного мозга) токсического происхождения», что косвенно подтверждает версию, что Лену сделали инвалидом посредством нейролептиков. «Когда я после обследования привезла ее сюда, невролог Шарафулина сказала: „Это не мой пациент — что вы мне ее привезли?“ Психотерапевт Пак говорит: „Она не моя — она нормальная“. Лишь когда я написала в [свердловский] минздрав, сюда приехала комиссия и Лене дали первую группу инвалидности», — рассказывает Нина Борисовна. Но она никак не может добиться от медиков ни точного диагноза, ни того, чтобы Лене оказывалось хоть какое-то лечение. В разговоре с корреспондентом «URA.RU» заведующий поликлиникой дегтярской больницы Евгений Дербенов заявил, что надежд на улучшение состояние Лены практически нет. Бабушка в западне Главная на сегодня проблема в том, что без заключения врачей суды не признают Лену недееспособной — в результате бабушка не может оформить на себя опеку над детьми и подписать ни один документ. Из-за этого без должной медпомощи оказываются уже дети. «Вторая девочка — инвалид по ножке: одна нога короче другой, и правая сторона тела почти не работает. Но я не могу даже продлить ее инвалидность — я не ее опекун, — говорит бабушка. —  У младшей — порок сердца. Кардиохирург говорит: «Срочно нужна операция», но я ее имею права поставить свою подпись под операцией. Тем более у них фамилия другая — по отцу». Выезд куда-либо из дома — это каждый раз огромная проблема. «Одна внучка учится в первую смену, другая — во вторую, младшая ходит в садик, трое детей плюс Лена, которая лежачая — я на всех одна, — говорит бабушка. — Почти два года не выхожу из дома вообще. Полгода назад мне в ногу воткнулось стекло, осколок вошел в кость — я даже не могу съездить в больницу его удалить. Так и хожу. Иногда наступлю — так больно!» Наконец, играет свою роль и денежный вопрос: всех четверых бабушка кормит на свою небольшую пенсию (Лене пенсию по инвалидности дали лишь год назад). Денег ни на что катастрофически не хватает: например, за услуги адвоката, чтобы помогал в судах, пришлось заплатить в рассрочку. «Хорошо, что я финансист — раньше работала главбухом, — говорит Нина Борисовна. — У меня все рассчитано: сегодня лапша, завтра — борщ, столько-то денег на еду, это я заплачу за электричество, это — за дрова. И обязательно отложу на карманные девочкам, чтобы они могли купить что-то себе и не чувствовали себя ущемленными». Чужие роднее своих Сегодня главная «мечта» бабушки, как это ни странно — чтобы ее дочь признали недееспособной — это позволило бы ей оформить опеку над детьми и добиться еще ряда выплат. «Я ни у кого не прошу, но если бы мне платили средства на детей, я бы даже ремонт в доме сделала», — мечтает Нина Борисовна. Ремонт точно не помешает: в доме повело печь, из-за чего оказался частично разрушен потолок. По словам Нины Борисовны, администрация предлагала семье переехать во временное жилье, а детей забрать в детдом, но они на это категорически не согласны. «Здесь они дома, в семье, а это самое важное», — говорит бабушка. Отец девочек не видел их вообще уже несколько лет — после того, как они с Леной расстались, он ни разу не появился. «В Дегтярске у девочек живет дед (отец отца), у него большущая пенсия — хоть бы копейку дал внучкам! Он же родной дед, забирал их из роддома!» — недоумевает бабушка. Зато помощь таджикской семьи она принимает с теплотой и благодарностью. «Чужие люди всегда больше помогут, чем родня, — говорит Нина Борисовна. — Тем более у мусульман к этому совсем другое отношение: даже кровные враги, если случилась беда, обязательно помогают друг другу». В ответ Бахрулло рассказывает, как в прошлом году сгорел дом у таджика, работавшего врачом в Ачитском районе: после пожара его земляки скинулись (к ним присоединились и русские) — и тот за пару месяцев отстроил дом заново. Комментарий главы города «Ситуацию в этой семья я знаю очень хорошо, — рассказал „URA.RU“ мэр Дегтярска Игорь Бусахин. — В прошлом году управление образование взяло шефство над ними. Предоставить им жилье мы не можем — для этого нет оснований. Но ремонт дома нужен! По моей просьбе поселковый глава сходил к ним, посмотрел: надо ремонтировать кровлю, стены. Но помочь им бюджетом мы не можем, не имеем права, поэтому мы обращались через школу к родителям, к соседям семьи. Обратились к предприятиям, которые сегодня сами испытывают сложности, а крупного градообразующего предприятия у нас в городе нет. Все знаем, все понимаем, сделали, что могли. Если есть какие-то другие идеи или предложения, мы готовы их рассмотреть и подключиться».