По итогам прямых губернаторских выборов, намеченных на 8 сентября, в нескольких субъектах России победу могут одержать неожиданные кандидаты, если их провластные конкуренты вовремя не скорректируют ход избирательных кампаний, считает директор Центра развития региональной политики Илья Гращенков. В интервью «URA.RU» политолог рассказал, в каких регионах угроза для власти наиболее серьезна, почему у губернаторов-оппозиционеров не складываются отношения с местными элитами и чего ожидать уральским врио Вадиму Шумкову и Алексей Текслеру в случае победы. — Прямые выборы губернаторов пройдут в 16 регионах. Можно ли говорить, что во всех субъектах явными фаворитами являются провластные кандидаты? — Как минимум семь-восемь регионов находятся в «красной зоне», где у провластного кандидата есть шанс не добрать победных голосов. То есть 30-40% врио находятся в зоне риска, и высока вероятность второго тура. Однако везде ситуации разные, где-то существует опасность «хабаровского сценария» [во втором туре кандидат от ЛДПР Сергей Фургал опередил действовавшего губернатора Вячеслава Шпорта («ЕР»), набрав 69,57%] — противостояния непопулярного врио с рейтинговым оппонентом. А где-то может повториться «владимирский» вариант, когда голосование получится сугубо протестным. — Какие регионы наиболее опасны для кандидатов от власти и где наиболее вероятны вторые туры? — Я бы развел регионы на три группы. Первая, где у кандидатов плохо складывается кампания, низкая узнаваемость, рейтинг растет крайне медленно. Среди таких регионов — Астраханская область, где врио главы Игорь Бабушкин слишком поздно вступил в кампанию (сменив другого врио — Морозова) и не успел выстроить ее — ни в плане смыслов, ни в плане полевой работы. Липецкая область, где врио Игорь Артамонов отказался от услуг профессиональных технологов, кампания ведется крайне вяло, что не дает прироста рейтингу кандидата. Республика Алтай, где врио Олег Хорохордин так же поздно вошел в кампанию и на фоне «преемственности» непопулярного экс-губернатора Бердникова, не может конвертировать эффект от своей новизны в электоральный рейтинг. А также Мурманская область, где врио губернатора Андрей Чибис с трудом наращивает рейтинг, по аналогичной причине позднего входа в кампанию и слабой pr-поддержки. Вторая группа — кандидаты, у которых низкий электоральный рейтинг связан с их личностными характеристиками и неопределившейся поддержкой со стороны населения. Это врио губернатора Санкт-Петербурга Александр Беглов, врио Сахалинской области Валерий Лимаренко, врио главы Калмыкии Бату Хасиков. Все трое ведут активную кампанию, некоторые даже избыточно активно, однако у их электоральных показателей есть существенные проблемы. Кроме того, у них существуют серьезные оппоненты из числа местных политиков, существует конкуренция внутри штабов, элит. — Есть мнение, что тяжелее всего придется губернаторам, идущим на переизбрание. Их шансы на победу действительно ниже, чем у врио? — Да, они как раз и представляют собой третью группу. К ней можно отнести главу Волгоградской области Андрея Бочарова, Вологодской области Олега Кувшинникова, Ставропольского края Владимира Владимирова. У всех троих на старте кампании был невысокий рейтинг доверия со стороны населения, на уровне 30-40%. При том, что показатели запроса на смену высшего должностного лица был на том же уровне — около 40%. В Волгоградской области рейтинг «Единой России» был одним из самых низких по стране, на уровне 20-25%. Соответственно, у этих кандидатов нет никаких преференций. Ровно наоборот — одни минусы: такие как усталость от них со стороны населения, конфликты с местными элитами, также желающими их ротации, отсутствие возможности раскритиковать ошибки прошлого, так как сами они в них и виноваты. — В июле в СМИ начали появляться оценки политологов, утверждающих, что многим провластным кандидатам сходу избраться не получится. Нет ли за этими оценками какой-то подоплеки? — Политологи фиксируют тенденцию. Если в прошлом году никто нигде не ожидал второго тура, а в итоге он состоялся в четырех регионах — Приморском крае (если считать перевыборы), Хабаровском крае, Хакасии, Владимирской области. Сегодня похожая ситуация складывается в семи-восьми субъектах, о которых я говорил ранее, но по факту их может быть больше, так как ситуация плохо прогнозируется. — Федеральный центр заранее не может спрогнозировать победу желаемого кандидата? — Одновременно с ухудшением экономической и политической ситуации, из-за которой и падают рейтинги власти, падает и качество обеспечения коммуникационного процесса. Кремль взял курс на упрощение всех ситуаций. Грубо говоря, методы политической борьбы становятся жесткими, кого-то сажают силовики, на кого-то давят компроматом или снимают с выборов с помощью судов, договариваются с партийным руководством в Москве и отказывают в выдвижении. Таким образом, конкурентность, конечно, снижается, но и риски возрастают. — Прошлогодняя ситуация на выборах в Приморье — как раз такой кейс? — Да, врио губернатора Андрея Тарасенко в Приморье никто не считал проблемным кандидатом, наоборот, человек представленный самим Путиным, решил массу сложных вопросов в регионе. И вдруг — неожиданность, разгромный проигрыш. Москва увидела в этом заговор элит, саботаж муниципалитетов, предательство. Хотя на самом деле просто никто трезво не оценил электоральную обстановку, не провел грамотную кампанию. Подход, когда кандидат как бы «утверждается» на должности народным голосованием, которое просто нужно организовать, приведя всех нужных и отсеяв всех ненужных — перестает работать. Кремль курирует кандидатов, в случае провала может наказать их, но вот образумить в процессе — такие рычаги есть не всегда. — А как же различные соцопросы, направленные на анализ ситуации в регионы? — Социологи могут замерить рейтинг партий, предположить возможную явку. Но если вдруг что-то пойдет не так, единственный возможный сценарий — это фальсификации. Что-то подобное мы уже видели в прошлом году, когда на выборах в Приморье разгорелся скандал с «Уссурийскими рыбаками», избирателями с корабля проголосовавшими вдалеке от моря, и тем самым лишив кандидата Тарасенко любой легитимности. Это лишь один из самых запоминающихся проколов, в большинстве УИКов похожие действия могут происходить гораздо тише, не обязательно даже «вбрасывать» бюллетени, достаточно верно переписать протоколы. Однако «нарисованные» выборы таят в себе огромную опасность, так как в случае несовпадения результатов могут возникнуть скандалы, а в сложившейся ситуации они могут разгореться в очередной протест. — Почему власть боится прихода несогласованных кандидатов? Разве их трудно «вписать в систему»? — Нетрудно. Кандидаты и сами готовы на все. Кто-то готов сразу написать «по собственному», кто-то готов присягнуть на верность, выторговав себе какой-то свой интерес. В общем и целом, сегодняшний губернатор-оппозиционер для власти не представляет никакой угрозы, наоборот, он бы мечтал стать частью системы. — Тогда что мешает интегрировать их в систему? — Регионы давно поделены между крупными ФПГ и борьба в так называемых элитах — это борьба за раздел финансовых потоков внутри субъекта. Ведь всегда все взвешивается, власть делят по справедливости. Если группа одной «башни», назовем ее так, поставила своего губернатора, значит другим «башням» дадут сенаторский пост, кому-то депутата Госдумы, остальные будут на кого-то в регионе влиять — через силовиков или полпредов. Такая система выстраивает баланс, все конкурируют между собой, но есть система сдержек и противовесов. Тем более что новые кадры, так называемые «молодые технократы» — это исполнители, винтики в системе, самостоятельно они управляют только местными элитами, включенными в региональную вертикаль. А федеральные финансовые группы — это уже серьезное влияние сверху, через полпредства, профильных вице-премьеров, кураторов и прочих. Поэтому каждый губернатор от оппозиции — это мощный клин в устоявшуюся модель распределения региональной власти. Он и сам бы рад встроиться в нее, но его отторгает система, так как она не терпит сотрудничества, лишь подчинение по вертикали. Любой, кто обособлен от нее, самостоятелен, не может быть ее частью, так как на него нет рычагов воздействия. — Если говорить о губернаторских выборах, которые пройдут в УрФО — в Курганской и Челябинской областях. Какие шансы у врио на победу? — Думаю, что у [врио губернатора Курганской области] Вадима Шумкова — все будет хорошо. Курганская область один из самых депрессивных уральских регионов. Уровень доверия врио крайне высок — почти 70%, а это первая пятерка по стране. На фоне чудовищного падения уровня социального самочувствия населения, почти на 50% за год, ему будет легко стать «губернатором надежды», но еще сложнее будет удержать свои позиции после избрания. Он пришел из Тюмени — там другие бюджеты и подходы. Он начал работу с решения сложных вопросов, которые вызывали серьезное раздражение у избирателя, противопоставил себя предыдущему «слабому» губернатору. И как новый и жесткий, сократил правительственный аппарат. Его рейтинг вырос, но оказался слегка перегрет, так что после избрания он начнет довольно быстро снижаться и тут важно его вовремя стабилизировать. — У его коллеги из Челябинска шансы также высоки? — У Алексея Текслера ситуация сложнее. Он стал врио вопреки ожиданиям ряда крупных ФПГ федерального и уральского масштаба, которые строили альянсы и союзы, ставя на других кандидатов, многие из которых — остались в правительстве региона. Сегодня они оказались в позиции фронды, которая должна помочь избранию, но сделать это с «фигой в кармане». Кроме того, у Текслера есть ряд внешних конкурентов, так как Челябинск — это не Курган, тут довольно серьезная конкуренция, которую никто не собирается останавливать. Поэтому избранию Текслера постараются помешать в той мере, в какой это возможно, что бы с одной стороны не довести до второго тура, но и не дать одержать чересчур легкую победу. После избрания у него также возникнет сложный период трения между региональными элитами, где каждый — влиятельный человек. Поэтому здесь нужно проявить определенную гибкость, но вместе с тем, умение отстаивать нужную позицию. — Скажется ли на выборной кампании Текслера перенос части саммитов ШОС и БРИКС из Челябинска в Санкт-Петербург? — Да, в какой-то мере скажется. Челябинск провалил это важное политическое событие — подготовку к ШОС в 2020 году. Конечно, это вина экс-губернатора Бориса Дубровского и мэра Челябинска Евгения Тефтелева, однако сегодня это автоматом бьет по всей системе власти и врио в том числе. Региональные власти не сумели подготовить город к саммиту, стройка стала одной из самых коррупционных в УрФО и федеральный центр это стало раздражать. Перенос в Петербург — это еще и экономия средств, так как сужается пространство экономических действий. Москва, Санкт-Петербург, Владивосток — вот опорные точки для международного бизнеса, а все, что между ними более не играет ведущей роли. Конечно, есть точечные мероприятия, но в целом вектор ясен, две столицы ориентированы на Запад, а остальной мир, восточная часть — на Китай и АТР. И Челябинск уходит из этой повестки «двуглавого орла», что для избирателя Текслера немного обидно, хотя очевидно, что «молодой технократ» в этом никак не виноват. — Прослеживаются ли какие-то тренды в рамках подготовки к единому дню голосования в этому году или все кандидаты вырабатывают собственную стратегию? — Тренд этого сезона — отказ большинства кандидатов от консультаций и ведения кампаний профессиональными политтехнологами и попытка выстроить ее с помощью администраций и местных элит. Недоверие кандидатов к пиарщикам порождает целую волну непрофессиональных коммуникаций, которые лишь усугубляют их и без того сложное положение. В результате большая часть кампаний строится не на эффективной полевой работе, а на отчетности и имитации бурной деятельности, как ее раньше называли на советских заводах и в комсомольских организациях — имитация бурной деятельности. Яркий пример — кампания врио губернатора Санкт-Петербурга Александра Беглова, где постоянная смена команд и кураторов привела к внутреннему противостоянию в самом штабе кандидата, что формирует для него дополнительные риски.