Фестиваль «Новая волна» в Сочи запомнился не яркими выступлениями артистов, а рядом скандалов. Несмотря на то, что шесть дней — с 24 по 29 августа — на сцене выступали лучшие поп-исполнители России, главными событиями стал скандал с Филиппом Киркоровым, который обматерил сотрудников проекта из-за технической накладки, Лолита, заплакавшая во время репетиции и ведущая Лера Кудрявцева, которой из-за проблем с давлением пришлось вызвать скорую помощь. Член жюри, вокалист группы Therr Maitz Антон Беляев объяснил «URA.RU», почему артисты срываются на репетициях, как можно попасть в проект Игоря Крутого и потерял ли фестиваль дух после ухода Раймонда Паулса. — Срыв Киркорова на репетиции и слезы Лолиты во время исполнения песни «Городок» — это единичные проявления или для звезд фестиваль был большим стрессом? — Для публичного человека выступление — это многократно увеличенный стресс. Людям кажется, что, когда ты только начинаешь и поешь в зале для 50 человек, это страшно. Это действительно волнительно, но чем больше аудитория, тем страшнее, потому что цена ошибки возрастает. Конкурсанты и звезды волнуются. Это часть нашей работы. Это не связано с «Новой волной». Ты просто не хочешь облажаться. — Вы в этом году дважды выступали на «Новой волне». Во время репетиций вам хотелось, как Киркоров, обругать сотрудников фестиваля? — Да, у нас был саунд-чек, но я как-то обхожусь без этого [ругательств]. Я работаю со своей командой: свой звукорежиссер, световик. Они общаются с внешним миром. Я поэтому никого обматерить не хочу. Мы играем полностью живым составом, потому что по-другому нет возможности у нас. Просто у нас нет никаких минусов (инструментальная часть песни — ред.). — А много артистов выступает «живьём»? Например, у Сергея Лазарева была премьера песни, и на сцене стояли музыканты, но не ясно, было ли это живым исполнением. — Музыканты стоят у всех. В основном это минусы, то есть чаще поют в живую, а коллективам очень редко ставят живой звук. Это не связано с тем, что людям не хочется. Просто в контексте телевизионного шоу — это же все снимается — требуется скорость. Нам, к счастью, Игорь Яковлевич [Крутой] позволяет это делать, что очень приятно. Мы это понимаем, и зритель должен понимать — для организаторов и артистов это чудовищный стресс. Когда что-то происходит с минусом, это плохо, а если не включится несколько инструментов — это коллапс. — Чьи номера вам понравились? — Надо признаться, что я ничего не видел. Я находился за сценой, а телевизор я не смотрю и тем более не смотрю на себя. Если показывают передачу со мной, то я сразу выбегаю из комнаты, потому что боюсь услышать «косяки» и расстроиться. Я видел за сценой костюмы танцоров Сергея Лазарева. Очень классные. Захотелось сразу же украсть таких танцоров и эти костюмы, но они его. — Вы три года участвуете в фестивале Крутого. Кого бы вы хотели видеть на «Новой волне» из артистов, которых не показывают по федеральным телеканалам? — У нас такое гигантское количество артистов, которых не показывают по федеральным каналам, что я не могу сейчас выделить кого-то. Фестиваль решает, кого хочет видеть, а артист выбирает концерты, на которых хочет выступать. На мое присутствие повлияла дружба с Игорем Яковлевичем. Мы на фоне профессии познакомились. Встретились на мероприятиях, поговорили. Как-то летели вместе в самолете, было время пообщаться, и просто нашли общий язык. Он неординарный человек и интересный. — Второй основатель «Волны» Раймонд Паулс после ухода из проекта говорил, что фестиваль потерял идею… — Это как [продюсер Максим] Фадеев, который больше не любит «Первый канал». Пока он сидел в жюри «Голоса», он канал очень любил. Когда ты покидаешь большую историю, то она сразу становится никчемной и теряет свою ценность. Мы все это испытываем. Это нормально.