Екатеринбург готовится решать, где строить кафедральный собор Святой Екатерины. Во вторник, 24 сентября, гордума утвердит бюллетени для голосования. За это время из 61 предложенной горожанами площадки в топ вышли 10. После рассмотрения экспертами и рабочей группой осталось три, еще от одной отказались на прошлой неделе — свердловское УФСБ оказалось не готово пожертвовать свою землю для знакового городского проекта. Процессу мешают саботаж общественников, депутатов и бюрократов. Почему рассорилась рабочая группа по храму, куда делись варианты исторического места и сквера — в интервью «URA.RU» объяснил глава Екатеринбурга Александр Высокинский. — В площадке на Фурманова-Белинского городу отказано. Договориться с ФСБ вы не можете, чтобы они отдали эту площадку? Вроде вы представитель муниципальной власти, они — тоже силы государственные. Тем более там начальство новое, штаб-квартиру они строят на Вайнера, а не на пустыре, как сначала хотели. — Площадка была передана ФСБ много лет назад. И много лет велись переговоры по поводу того, как и что там делать. То есть 5—7 лет обсуждаем одну логику, а когда она уже в завершении, говорим: вы знаете, всё, мы передумали. Так нельзя. Да, с градостроительной точки зрения — с какой ее рассматривали эксперты — застройка в целом на площадке возможна. Но земля — федеральная, она планируется под государственные нужды. Поэтому решение собственника понятно. — Вы на рабочей группе говорили, что для «устойчивости конструкции опроса необходимо выбрать три площадки», и настаивали на добавлении территории за Макаровским мостом. Правильно ли сейчас думать, что эта самая конструкция потеряла свою устойчивость? — Отмечу, что именно социологи из рабочей группы настаивали на двух площадках для «чистоты результата». Но мы должны понимать, что оценка площадки с точки зрения градостроительных возможностей или с точки зрения отсутствия потенциальной конфликтности — это далеко не все. На предыдущей рабочей группе было предложение общественников, что администрация должна направить письменные запросы по всем трем площадкам для получения итоговой позиции здешних обладателей прав. И я с этим согласился, направив официальные запросы. Теперь у нас есть позиция Фонда Святой Екатерины, который говорит, что площадка Горького, 17 может быть рассмотрена. Мы получили ответ от «Брусники», которая говорит: давайте обсуждать. И мы получили отрицательный ответ федералов по Фурманова-Белинского. Если бы сейчас у нас было две площадки (а Макаровский мост, напомню, добавили последним) и одна по тем или иным обстоятельствам выпала, как это произошло с Фурманова — мы остались бы вообще с одной. — На рабочей группе звучало предложение добавить пункт «не строить храм». Тогда аргументом против было что-то неубедительное: «мы не это сейчас с вами обсуждаем». А есть адекватное объяснение, почему этого пункта нет? — Это за гранью логики общественной дискуссии и не из логики общественного согласия. Это из логики личностных, корыстных интересов определенных людей. Если мы хотим в городе найти компромисс, то нужно двигаться обеим сторонам. А когда у нас епархия идет навстречу, а вторая часть участников процесса говорит «а теперь мы хотим пункт: нужен или не нужен храм вообще» — то что это такое? — Кстати, о корысти. Вместо того, чтобы решить вопрос с храмом, эту историю качает тот же депутат Константин Киселев, просто для того, чтобы поднять свою стоимость. Понятно, это политика, законы жанра. Как вы сохраняете спокойствие в этом случае? — У меня есть четкое понимание того, что мы в ответе за тех, кого избираем (смеется). А если серьезно — мы отвечаем за весь город. За то, чтобы в нем были мир и согласие, чтобы были учтены интересы всех горожан. Да, это сложно — и во многом не приносит никаких политических дивидендов. Но именно ощущение справедливости данной позиции и дает спокойную уверенность в том, что мы все делаем правильно. — Ну хорошо, есть еще один вопрос без ответа: почему нет исторического места и сквера? — Эти места уже были конфликтными, и мы от них осознанно ушли. В епархии сделали заявление (в июне Екатеринбургская епархия отказалась от планов по строительству храма Святой Екатерины в сквере у драмтеатра), мы запустили процесс по возвращению этих земель из земель религиозного назначения в земли общего пользования, и так далее. Отменять уже принятые решения — это постоянно ходить по кругу. — Но давайте вспомним, как развивались события: президента спросили про конфликт в сквере у драмтеатра и отвечал он, что нужно опросить людей именно о сквере у драмтеатра. И вдруг сквера в опросном листе нет — это же подмена понятий бюрократами! — Мы сквер убрали из обсуждения, потому что такой темы больше нет. Отказалась епархия, отказались благотворители. Зачем еще раз возвращаться к конфликту? — Да, просто убрали сами, но почему-то никого при этом не спросили. — Мы исходим из очень мужественной позиции епархии. Несмотря на десятилетнее обсуждение, на вынужденный переход уже на третью площадку (первые две: площадь Труда и акватория Городского пруда), на двухлетний период оформления всей градостроительной документации по скверу, наличия решений судов, что все законно — в этой ситуации епархия оказалась единственной из сторон конфликта, которая заняла мудрую позицию, что нельзя строить храм в конфликте. Епархия рассудила так «пуля, выпущенная сегодня, полетит сквозь века». — Епархия высказалась, все высказались. А горожане почему не высказались — опроса для них почему не провели? — Епархия приняла это примиряющее решение. И как вы это представляете сейчас — мы приходим и говорим: нет, уважаемая епархия, мы сейчас все равно проведем опрос и, если горожане примут это решение, мы заставим вас тут в сквере строить? — Хорошо, если восстановить топ-10 по итогам голосования на сайте мэрии. Какие-то еще площадки могут быть в опросном листе? По какому принципу идет отсев из этого списка? — Что мы на сегодня имеем. Сквер у Драмтеатра — исключен. Храм на воде — убрали. Площадь Труда уже была конфликтной — зачем снова поднимать тему? Пустырь на перекрестке Белинского-Фурманова — получено отрицательное заключение федералов. Заброшенная больница у КРК «Уралец» — федеральный памятник, его просто не снести. Площадь 1905 года — конфликтная тема, не будоражим ее. Зеленая роща — федеральный памятник и особо охраняемая природная территория. Гостиница «Дели» не может быть снесена, потому что там договор использования земельного участка до 2020 года, и механизма избавления от этого объекта не существует. Пустырь рядом с башней «Исеть» — там оформлены бумаги и вот-вот начнется строительство, это продолжение проекта Екатеринбург-Сити. Снесенная телебашня — там уже началась стройка ледовой арены. Соответственно, площадка за Макаровским мостом — в обсуждении, как и Приборостроительный завод. — Участники сообщества «Парки и скверы» вышли из рабочей группы под тем предлогом, что они «отказываются делить с депутатами, администрацией города и лично Александром Высокинским ответственность за предполагаемый в октябре 2019 года опрос, за его результаты и последствия». О какой ответственности речь? — (Смеется.) Действительно, ответственность несет администрация города, Екатеринбургская городская дума и избирательная комиссия. А эти постоянные попытки уполномочить самих себя залезть в полномочия думы, администрации — и не нести никакой ответственности — игры в политику и в популизм. Все просто: если есть желание, то в соответствии с политическим процессом, Конституцией, и всем остальным — на следующих выборах избирайтесь и приходите. — Социологи, вышедшие из рабочей группы, настаивают: разработанная администрацией форма опроса «создаст предпосылки для множества очевидных манипуляций и фальсификаций»? — Ну, конечно, социологам больше нравится получить государственный контракт и провести очередные социологические исследования. Но опрос и социологические исследования — это две совершенно разные процедуры. Как будет проходить опрос: будет выделено необходимое количество пунктов проведения опросов, где все люди смогут сделать свой выбор. Человек приходит, показывает паспорт, мы его записываем — это делают люди, которые имеют доступ и все необходимые допуски на обработку персональных данных. Когда человек записывается, компьютер будет автоматически выдавать невозможность проголосовать дважды. Все честно и прозрачно: кабинки, урны, видео-наблюдение, наблюдатели. Кстати, именно мы инициировали изменение Положения о проведении опроса в сторону его большей чистоты и прозрачности, а следовательно — исключения субъективности и фальсификаций. — Вы в пять миллионов точно уложитесь? — Будем стараться. Если не уложимся — значит, придем к коллегам, покажем, где не уложились. — При этом мы имеем бюллетени, которые защищены одной только единственной печатью горизбиркома. Чем не поле для фальсификаций? — Даже на выборах бюллетени часто защищаются печатью комиссии и двумя подписями ее членов. Здесь все будет так же. Более того, у нас будет установлено видеонаблюдение — контракты с Ростелекомом мы сейчас прорабатываем. Да и будет заметно при сопоставлении: количество людей, проголосовавших в пункте опроса — и число бюллетеней. С правоохранителями у нас, безусловно, контакт полный. Понимаете, почему не стали изобретать какие-то новые формы, а максимально приблизили это к выборам? Потому что технология выборов для граждан понятна. — Хорошо, а нет опасности, что любой итог опроса эта группа людей и их сторонники признают неудовлетворительными. Сейчас они оставили себе такой маневр: мы вышли, не хотим делить ответственность, вы выбрали — а нам не нравится, мы снова выйдем на улицу и будем правы. — На любых выборах есть те, кому понравилось — и кому не понравилось. Мы сделаем все для того, чтобы нынешняя ситуация была полностью в правовом поле. Если у кого-то есть желание поработать вне правового поля, то это их право — но и ответственность. Этот опрос важен всему городу — как первый опыт принятия решения «всем миром», как путь «от сквера к храму». Это ведь хорошо, что в городе будет и сквер, и храм. Точнее, главный кафедральный Собор. Мы многое можем обрести — от храма в честь покровительницы города до гордости за то, что научились принимать правильные решения.