Весь вторник, 10 декабря, президент России Владимир Путин посвятил тому, что принято определять, как «правозащитная тематика». Утром, по возвращении в Москву из Парижа со встречи «нормандской четверки», глава государства открыл центральный офис уполномоченного по правам человека — Дом прав человека, после чего больше пяти часов посвятил встрече с Советом по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) и общению с омбудсменами со всех регионов страны. Содержательно это было похоже на «репетицию» ежегодной пресс-конференции (состоится 19 декабря), и создавало устойчивое ощущение о существовании двух Россий. С обновленным составом СПЧ президент встретился впервые. Председателем совета в конце октября стал журналист Валерий Фадеев — он сменил занимавшего этот пост девять лет Михаила Федотова. Вместе с ним в совет были включены исполнительный директор МИА «Россия Сегодня» Кирилл Вышинский, президент «Центра прикладных исследований и программ» Александр Точенов и свердловский омбудсмен Татьяна Мерзлякова. Они сменили правозащитников Евгения Боброва и Павла Чикова, также политолога Екатерину Шульман и юриста Илью Шаблинского. Член СПЧ Игорь Борисов называл эту ротацию своевременной, отвечающей «вызовам времени». Источник агентства при этом утверждает, что исключенные готовили демарш, планируя демонстративно покинуть структуру досрочно, но их опередили. Ротация предсказуемо вызвала ожидания «покорения совета властью» и требования доказать свою несервильность. Сделать это предстояло во вторник, публично. Доказать получилось: общение Владимира Путина с СПЧ немногим отличалось от ежегодной пресс-конференции, на которой глава государства отвечает на самые актуальные вопросы политической повестки. Сразу три члена СПЧ — адвокат Генри Резник, журналист Николай Сванидзе и режиссер Александр Сокуров — завалили президента вопросами про московские митинги (незаконный митинг 27 июля в поддержку кандидатов в Мосгордуму, например, собрал, по разным данным, от 7 до 20 тысяч человек). Сокуров обозначал главную, на его взгляд, причину случившегося: «Отсутствие внятного, систематического, политического диалога людей из разных мест, разного возраста, по разным темам, причиной тому». Владимир Путин напоминал о причинах жесткости наказания за провокации в адрес силовиков: «Бросил какой-то пластиковый стаканчик в представителя органов власти. Бросил — ничего. Потом пластиковую бутылку — опять ничего. Потом уже бросит и стеклянную бутылку, а потом и камень, а потом стрелять начнут и громить магазины. Мы не должны допустить вот этого. Все имеют право высказывать свою точку зрения и выражать свою позицию всеми возможными, доступными, но законными средствами». Не согласился президент и с предложением Сокурова перепридумать Россию: «Вы знаете, есть такой человек в нашей не так уж давней истории — господин Ульянов, он же Старик, он же Ленин, у него там еще какие-то клички были. Он придумал, теперь мы не можем понять, что делать с Бутовским полигоном и как выстроить там работу, чтобы люди не забыли про то, кто там лежит в земле. Вот он напридумывал, вот он создал государственную структуру, заложив мину под российскую государственность, которая складывалась тысячу лет, — придумал. Я сейчас не буду в это вдаваться, у меня есть своя точка зрения на этот счет. Сейчас не место и не время излагать, а может быть, как-нибудь подробнее изложу. Мы должны опираться на то, что у нас есть и было. Мы должны опираться на русский народ». Сванидзе указывал на злоупотребления правоохранительных органов: «Имели место существенные систематические нарушения прав граждан, причем задержания часто были безосновательными, единственным основанием служил протестный характер акций», а Резник возводил все в масштаб системы: «Получается, что всей стране видно, что наше правосудие по такого рода политически мотивированным делам утрачивает фактически остатки независимости». Президент напомнил Сванидзе: «Помню, Вы обращались ко мне с этим «Новым величием». Я просил прокуратуру разобраться. Они мне материалы прислали. Что там в этих материалах? У них, по данным прокуратуры, не следственных органов, а прокуратуры, а прокуратура у нас, как известно, следствие не ведет, а надзирает за оным сегодня, организация, целью которой является, и это у них в документах, свержение действующей власти неконституционным путем с применением насилия… Для этого они проводили сборы, проводили различные мероприятия, готовились к боевым действиям, как они сами писали в своих документах, готовились, в том числе к проведению терактов в отношении органов… Кроме этого, там у них холодное и нарезное оружие, гранаты или пара гранат и так далее. Это же серьезные вещи, понимаете? Хорошо, внедренный агент, допустим. Он говорит: «Ребята, давайте гранатами запасемся, будем готовиться к свержению власти насильственным образом, насильственным путем». Они говорят: «Да, хорошо, будем». Но, если им это не нравится — взяли бы и ушли, чего они там с провокатором». В других вопросах президенту и вовсе пришлось сегодня быть куда большим либералом, нежели его собеседники в Александровском зале Кремлевского дворца. Например, объяснять, что на параде Победы, конечно, приоритет — ветеранам, но при этом если «гламурные девицы, которые не пойми как получают билеты» присутствуют на трибунах и интересуются этим парадом — «в этом что-то есть и положительное». Надо отдать должное Екатерине Винокуровой, поднявшей этот вопрос — остальные пять ее просьб к Путину касались реальных проблем простых людей: проблем опеки, провалов жилищных программ, ужасов медицины. Только одной Винокуровой оказалось мало и снова повестка ушла на глобальный виток. Вопрос исполнительного директора российского «Гринписа» Сергея Цыпленкова про отказ от одноразовой посуды и пластика в нынешних реалиях имени школьницы-экозащитницы Греты Тунберг выглядел задачей для всей планеты, но не насущной проблемой простых людей, которые в соцопросах говорят о недовольстве положением дел в стране. Поначалу большую надежду на то, что СПЧ начнет обсуждать земные проблемы возлагали на свердловского омбудсмена Татьяну Мерзлякову. Но, как выяснил корреспондент «URA.RU», Мерзляковой в этот день на совете слово решили не давать под предлогом, что «она новенькая и ей органичнее будет выступить на встрече главы государства с омбудсменами, которая в графике идет сразу следом». К концу бесконечного потока выступлений мастодонтов о перезагрузке СПЧ уже никто не думал. Было очевидно, что структура просто зашла на очередной виток привычного ей существования и дальше продолжит отнимать у президента по четыре часа (в прошлом году тайминг общения Путина с СПЧ был таким же), оставляя на решение проблем простых людей час с небольшим. Владимир Путин просил своих гостей остановиться, напоминал, что его ждут другие люди, но куда там. Статусные члены совета просто не отпускали президента. А его ждали 85 уполномоченных по правам человека из всех регионов настоящей России. Татьяна Мерзлякова попросила президента обратить внимание на финансовые пирамиды и все больше напоминающие их потребкооперативы, Екатерина Семенова (УПЧ по Московской области) просила дать ход принятию закона об «уголовном проступке», который бы не считался судимостью, если деяние не представляет большой общественной опасности. Ее коллега из Москвы Татьяна Потяева предлагала расширить возможность использования материнского капитала на дорогостоящее лечение, а обмудсмен из Тамбовской области Владимир Репин защищал тех, чей доход в размере прожиточного минимума работодатели умудряются сокращать налоговыми и прочими вычетами. На все проблемы президент реагировал молниеносно: в этой аудитории ему не надо было вступать в политологические рассуждения, здесь звучали системные проблемы, на которые глава государства мог оперативно ответить. Гости не подвели, и предложив «защитить право президента на отдых», договорились «передать свои предложения в письменном виде».