Ученые по всему миру заняты поиском новых технологий, способных исполнить главную мечту человечества — обрести бессмертие и попутно сделать жизнь людей проще и комфортнее. Некоторые ученые уверены, что 2020 год должен стать стартом для технологической сингулярности — момента, когда технологическое развитие в мире станет неуправляемым и необратимым. Технологий станет настолько много, что человеку уже не хватит всей жизни, чтобы их освоить. «URA.RU» пообщалось с российским футурологом Данилой Медведевым о технологиях, которые приближают бессмертие человечества, новых подходах к науке и параллелях с научной фантастикой. Подробности — в интервью для «URA.RU». — Данила Андреевич, возможно ли как-то спрогнозировать глобальные открытия? — Если посмотреть на то, что Билл Гейтс прогнозировал в интервью про 10 трендов на 2019 год, то из этого практически ничего, кроме искусственных гамбургеров, не реализовалось. С 2020 годом практически та же ситуация. Набор трендов — блокчейн, дроны или принтеры — это некая фабрикация. На самом деле у нас прогресс не ускоряется, а плетется достаточно медленно. — Что может выстрелить именно в 2020 году? — Во-первых, это технологии для коллективного мышления. Технологии, которые позволяют группе людей становиться умнее, чем они сейчас. Это новые возможности работы с компьютером, новые графические интерфейсы. Если мы хотим разбираться со сложными проблемами, такими как изменение климата, управление инновациями, то нам для этого нужны компьютерные системы, такие как в фантастике. Где человек стоит перед огромным экраном и разбирается с какой-то очень сложной задачей. Второе — я жду прорыва от пересадки головы, то, что Серджо Канаверо и его китайские коллеги пытаются делать. Это может быть очень большой прорыв в области продления жизни. Это может произойти уже в 2020 году, потому что работа над этим ведется. Команда Канаверо уже показала хорошие результаты на обезьянах, в том числе, возможность сращивания спинного мозга. И они эту операцию уже выполнили на людях, пока что на трупах. То есть, пересадили голову с одного мертвого человека на тело другого мертвого человека. Как только эта операция реально сработает, то мы поймем, что проблема человеческого бессмертия может быть решена, в том числе, таким вот образом. — Возможно, ученые стараются найти более широкое применение блокчейну, принтерам и дронам? Насколько действительно, мы топчемся на месте, или, может быть, мы развиваемся, просто пытаемся вширь уходить? — Нам рассказывали, что 3D-принтеры, которые появились еще 30 лет назад, окажутся у каждого в доме, но этого не произошло. Они как были очень дорогими инструментами, которые используют только профессионалы или крупные компании, так они ими и остались. Технологической революции не происходит. Роботы нас не заменили, как и не удается заменить производство 3D-принтерами. И, в этом смысле, получается, что у нас есть какая-то часть будущего, которой занимаются разработчики этих технологий. И у них это будущее наступило. А когда мы смотрим на весь остальной мир, то для нас будущее не настало. — А от чего все это зависит? То есть, это какая-то госсистема неправильно работает, не реагирует? — Да, и государственная, и частная. Если посмотреть на управление инновациями, управление наукой и техникой, то устроено оно абсолютно произвольным образом. Все хотят скопировать Кремниевую долину, и все думают, что нужно делать стартапы и идти в акселераторы. Ученые обязательно что-то откроют, инженеры что-то разработают, и предприниматели это быстренько распространят. На самом деле, получается, что ученые придумали идеи, а затем у разработчиков и инженеров нет общественного заказа, нет ресурсов, и никто за этим вообще не следит. Все думают, что, как по волшебству, сейчас технологические инкубаторы или технопарки создадут роботакси, которое поедет по Сколково, или летающий дрон начнет доставлять посылки. И никто не понимает, что, на самом деле, это не работает как магия. — Кто и как должен этим заниматься? — Россия позаимствовала западную модель грантовых конкурсов и стартапов. Получается, если человек хочет что-то делать, то он вынужден встраиваться в эту систему. То есть он не может какое-то время поработать в рамках каких-то неформальных структур, он сразу должен идти участвовать в каком-то конкурсе фонда Бортника или где-нибудь еще. А там получается, что его хорошие идеи зачастую оказываются в одной большой куче вместе с какими-то дурацкими идеями. — Что должно произойти, чтобы ситуация в этой сфере изменилась? — В современном мире может так получиться, что, какая-то часть ученых, изобретателей и исследователей поймет, что тема инкубаторов и грантов — не призвана их поддерживать. Они сформируют какую-то свою технологическую отдельную экосистему. Это может в какой-то момент быть похоже, на фильм «Черная пантера», про африканскую страну Ваканда, где показан мир, который отдельно существует. Это будут те люди, которые не хотят просто получить денег, а те, которые желают сделать что-то: пересадить голову, создать наноробота. Им не нужно будет писать сумасшедшие грантовые заявки и отчитываться бессмысленными бумажными отчетами, как это сейчас происходит. При этом, у них будет возможность в свободном режиме заниматься научным поиском. Если такое произойдет, то тогда получится, что человечество — оно как бы разделится: будет основная часть, которая продолжает жить как ни в чем не бывало, и небольшая часть ученых, которая создает новые технологии и инновации. Это очень сильно поменяет ситуацию и политически, и экономически. — Уже идут утверждения, что ряд профессий в ближайшее время исчезнут и будут заменены другими. Есть ли понимание к чему готовиться? — Это уже происходит. Например, после появления дронов все понимают, что появятся охотники на них или какие-нибудь курьеры, которые будут управлять дронами. Сначала появляются не профессии, а какие-то субкультуры. Люди этим занимаются для развлечения. А потом это все начинает приниматься обществом. Например, представители субкультуры байкеров, которые раньше гоняли на «Харлей Дэвидсонах», переключаются на гонки на дронах. Надевают шлемы виртуальной реальности и управляют дронами, которые летают по лесу или на полигонах. Развитие технологии материалов привело к тому, что стало возможно сделать реалистичные русалочьи хвосты, и стала появляться субкультура русалок. У девушек, которые плавают, надев моноласту, уже проходят собственные фестивали, выходят свои журналы. Они делают себе карьеру и дальше могут участвовать в подводном танцевальном шоу. Таких изменений происходит большое количество. Но чего точно пока еще не произойдет в ближайшие годы — роботы не заменят людей на всех профессиях. — Как вы считаете, насколько реальна технологическая сингулярность с 2020 года? — Практический прогноз — 2035—2040 годы. Мы вообще перестали понимать, как управлять наукой и техникой, и рассчитываем, что просто по расписанию будут приходить новые изобретения, а это совершенно не так. Потому что конкретные люди должны все это разработать, и этих конкретных людей мы должны поддержать. — А насколько вообще достижима сингулярность? — Это непростой вопрос. Несмотря на кажущуюся сегодняшнюю скорость развития технологий гораздо больший скачок был в конце XIX— начале XX века. Появились новые технологии, авиация, автомобили, полностью были перестроены города. И, по сравнению с тем временем, изменения, которые происходят на рубеже XX—XXI века — не такие уж большие: появились смартфоны, много интернета, электромобили Tesla, гамбургеры из искусственного вегетарианского мяса. Но, в целом, не так много радикальных изменений, если сравнивать с тем, что было раньше. Если судить о прогрессе только по новостям, то, конечно, все стремительно меняется. Но если смотреть на то, как устроен мир за окном, то тут наши бабушки абсолютно нормально приспособлены, потому что за окном происходит то же самое, что и 50 лет назад.