Жители России едва успевают следить за внезапно ускорившимися событиями в политической жизни страны. Сразу после знакового послания президента Владимира Путина сменилось правительство и руководство Следственного комитета, молниеносно готовятся поправки в Конституцию, за которые россиянам уже в ближайшее время предстоит проголосовать. Немецкий политолог Александр Рар считает, что эти изменения далеко не последние. — Президент Путин выступил с идеей изменения Конституции. Почему именно сейчас? — Тут есть много причин, можно исходить из того, что Россия уже не та, что в 1993 году, когда из развалин Советского Союза была создана Российская Федерация со своими тогдашними проблемами. Страна действительно находилась перед опасностью дальнейшего развала. Прошло 27 лет и можно говорить о том, что назрела необходимость пересмотреть кое-что. Вторая причина — «час икс» приближается. Осталось четыре года до того момента, когда Путину придется покинуть пост президента. Он подчеркивает, что его покинет. Нужно стабилизировать обстановку в стране. Мы знаем из исторического опыта, что чистого демократического перехода власти от одного правителя к другому в России не было (за исключением смерти). Только один мирный переход (и то с оговорками) был при уходе [первого президента РФ Бориса] Ельцина. Путин понимает, что это уход первого человека, который в России символизирует все. В России эта традиция сильна, на Западе — немного по-другому. Нужно избежать турбулентности и дестабилизации при передаче власти. Мне кажется, нынешние изменения — только начало того, что нам step by step предстоит наблюдать в ближайшие четыре года. — Будут еще изменения? — Я так думаю. Путин ищет возможность начать перераспределение власти между разными институтами, создать себе площадку, на которую сможет перейти, чтобы влиять на политику. Он себя конечно видит (и его так видят в стране) не просто как человека и как политика, а как лидера нации, как историческую личность, которая переделала Россию. Такие личности не могут просто так уйти в отставку, как было в Китае и Казахстане. — Но до конца срока у Путина еще четыре года. Он не поспешил? — Если бы Путин провел эти реформы в 2023 году, за несколько недель до окончания срока, все проходило бы в жуткой спешке и бесконтрольно. Его бы рассматривали как уходящего человека, он был бы «хромая утка», как сейчас говорят о Меркель. У него бы не было такого авторитета. Сейчас он в зените своей власти. У него время еще есть, он начал изменения, чтобы спокойно провести четыре года — чтобы не было дисбаланса при передаче власти преемнику.  — Есть мнение что Путин ориентировался не на внутренний календарь, а на международный. Что думаете об этом? — Это не противоречит тому, что я уже говорил. Вызовы, которые стоят перед Россией не только внутренние, но и внешние. У России фактически нет союзников, она окружена натовскими базами. С Западом отношения очень сложные, с Америкой — плохие, как никогда, за последние 30 лет. С другой стороны, есть попытка выстроить [отношения] Евразийский союз. Я не исключаю, что через четыре года эта организация будет гораздо мощнее, чем мы сегодня себе это представляем и это, может быть, вызовет необходимость еще раз поменять главный закон государства. Вызовы внешней политики играют роль, но внутренняя политика важнее. — Мы сейчас вносим поправки в главный документ страны, но Запад достаточно равнодушно за этим наблюдает. Крики оппозиции о том, что это наступление на демократию, не поддерживаются новыми санкциями, как мы уже успели привыкнуть. — Сейчас санкций никаких не будет. Россия этими изменениями никому не угрожает и не провоцирует. Если внимательно посмотреть на изменения, можно сделать вывод, что это децентрализация власти: усиление парламентаризма, судебной системы, укрепление Совета Федерации как контрольного надзора над исполнительной властью. Даже где-то ослабление поста президента. Это должно на самом деле обрадовать Запад. Российское государство будет менее централизованным и менее (кто-то даже употребляет это слово) тоталитарным. — То есть нападки российской оппозиции беспочвенны? — Россия же государство не тоталитарное, есть люди, которые выступают за и против этого, вносят свои доводы. Вспомните, когда в 1993 году принимали Конституцию, сколько протестов было в России. Есть же алгоритм, как будут вносить коррективы, все это будет проходить в правовом поле. У парламента есть возможность проголосовать против. Есть группа, которая готова предложить свой вариант. Есть вообще люди, которые хотят вернуться к той модели, которая была до принятия нынешней Конституции, когда страной фактически управлял парламент, а не президент. Такие люди считают, что России подходит такая западно-европейская модель. Но я думаю, что большинство россиян думают, что нужна сильная президентская власть, во всяком случае, на ближайшие десятилетия. Все идет демократическим путем. Чем шире рассуждения, доводов и аргументов по поводу Конституции, тем больше людей в России осознает, что Конституция — важный документ, который нужен для стабильности государства. — Есть мнение, что Путина вдохновил успех трансфера власти в Казахстане. — Для тех людей, которые родились не так давно и не жили при социализме, может быть, кажется, что Россия должна быть похожа на Германию, на Францию. Россия вышла из очень сложного прошлого, где не было плюрализма, где правовая система определялась коммунистической партией, не было гражданского общества, ничего похожего на демократию. А сейчас все это есть. Но это находится развивающейся форме, пока еще не укоренилось. Люди в эти институты еще не верят, а верят тому человеку, который вывел Россию из этого прошлого и пытается укоренить в будущем. Это Путин. В Китае это был Дэн Сяопин, который начал реформировать страну и сделал колоссальные успехи в этом отношении, построил новую экономическую модель. На старости лет он должен был покинуть пост лидера страны и ушел на пост председателя военного комитета, где мог вмешиваться в политические процессы. Назарбаев тоже выбрал китайский вариант. И это должно быть примером для Путина. — И к тому же эта должность дает определенные гарантии. — В России же всегда есть соблазн новому лидеру все проблемы валить на предшественника, это делалось еще при царях. Путин это прекрасно понимает. Он правил страной в сложный момент, конечно, были ошибки. Я считаю, что это нормальный исторический путь, хоть и за рамками классической демократии, когда лидер или отец нации остается где-то в политике. — То есть можно констатировать, что это определенная либерализация для России, а не путь к тоталитаризму? — Россия не станет либеральной западной демократией. Россия не прошла тот путь, который прошли европейские страны — через Ренессанс, через Просвещение. У России было свое Просвещение, но не такое, как на Западе. В России всегда было хорошо, когда была централизованная власть. Когда кто-то принимал решения — как Петр Великий, который открывал окно в Европу. В отличие от Ельцина, который не смог выстроить новую идентичность России после коммунистической эпохи, Путин это сделал. При нем россияне начали жить лучше, чем когда-либо. Россия не идет в сторону либерализации, она идет в сторону легкой демократизации. — Считается, что «красивой точкой» истории с изменением Конституции станет празднование 75-летия со Дня Победы. 9 мая в Москве ждут лидеров многих государств. — Мне кажется, это преувеличение проблемы. В России же не меняется политический строй. Изменения в историческом плане косметические. То, что они происходят неожиданно, вносит для людей интригу. Но для кого что изменится? Да, Совет Федерации будет больше контролировать силовиков, назначение судей, усилится роль губернаторов. Усилится роль Госсовета, но он не будет параллельным правительством, как многие считали. В нынешней редакции поправки незначительно меняют положение вещей. Мне кажется, это подготовка к более плавному переходу власти через четыре года. Не исключено, что это только начало и будут дополнения в зависимости от ситуации внутри страны и во внешнем мире.