Из-за пандемии коронавируса нефтяной кризис ударил по экономике России с двойной силой. Аналитики прогнозируют, что продление карантинных мер хотя бы до начала лета может привести к еще одному падению цен на углеводороды. Но даже при более благоприятном сценарии россиянам все равно придется привыкать жить в новых экономических условиях. Какими они будут, в интервью URA.RU рассказал директор группы корпоративных рейтингов «Аналитического кредитного рейтингового агентства» (АКРА) Василий Танурков. — Во всем мире упал спрос на нефть, а ее цена снижается из-за того, что Саудовская Аравия наращивает свою добычу после сорванной сделки ОПЕК+. То, что мы видим, уже можно называть закатом эпохи российских нефтяных гигантов? — Это было бы сильным преувеличением. Все-таки очевидно, что 25 долларов за баррель нефти — не долгосрочная цена. Такое низкое значение — это процентов на 50 результат воздействия коронавируса. Дело в том, что из-за карантинных мер сильно просел спрос в Европе, США и Китае. Когда ограничения будут сняты, начнется рост цен. Конечно, к 50-60 долларам мы не вернемся, пока не будет возобновлена сделка ОПЕК+. Поэтому наш прогноз на текущий год — средняя цена в 35 долларов. — Какие еще существуют актуальные сценарии? Можете назвать самый худший и самый лучший? — Естественно, чем дольше будет продолжаться ограничение спроса из-за коронавируса, тем может быть хуже ситуация на рынке в моменте. Если пандемия затянется до июня, это может привести к еще одной волне продаж на рынке нефти. Но с точки зрения долгосрочной перспективы наиболее важным является возобновление или невозобновленные сделки ОПЕК+. Судя по всему, саудиты могут долго поддерживать высокий уровень добычи нефти и даже довести его до 12 млн баррелей в сутки по сравнению с 9,7 млн баррелей в марте. Они изменят свою политику, только когда поймут, что и Россия может долго жить в таких условиях. Но сроки сложно прогнозировать, учитывая, что в Саудовской Аравии решения принимаются очень узкой группой людей, и не факт, что это происходит всегда рационально. — В таком случае мы оказались перед двумя наиболее вероятными исходами. Если коронавирус будет долго и активно распространяться по миру, то мы будем жить при цене в 25 долларов или ниже, если пандемию удастся остановить, то мы будем жить с нефтью примерно за 35 долларов. Что значат для страны две эти цифры? — Понятно, что, чем ниже цена на нефть, тем дороже доллар. Для доходов населения это не очень хорошо. Часть расходов россиян привязана к курсу валют, например, когда речь идет о покупке электроники, машин, путешествиях. А с точки зрения темпов экономического роста, 25 долларов за баррель приведут к снижению ВВП. При 35 долларах показатель будет около нуля. Но при правильной фискальной и монетарной политике разница между ценами в 25 и 35 долларов будет заключаться в том, как долго власть сможет использовать Фонд национального благосостояния (ФНБ) для поддержки экономики и населения. На текущий момент там накоплено порядка 12 трлн рублей. При этом если мы говорим о цене в 35 долларов, мы ожидаем что дефицит бюджета, без учета уже объявленных мер поддержки экономики, составит от 700 млрд до 1 трлн рублей. С учетом объявленных мер поддержки дефицит бюджета в 2020 году превысит 2 трлн рублей — это далеко не катастрофично. — У меня есть пример розничной компании, которая последние годы была очень успешной, развивалась огромными темпами, но после обвала нефти буквально за считанные дни получила дыру в бюджете около 200 млн рублей, так закупала продукцию из Китая в долларах и юанях. Наверняка, таких примеров будет много? — Для компаний, ориентированных на импорт, чем выше доллар, тем хуже. Скорее всего, в долгосрочной перспективе слабый рубль будет способствовать росту экспортных отраслей. — Россия за 12 лет переживает уже третий кризис. Можно ли говорить, что сегодняшний — самый сильный, а его последствия будут самыми тяжелыми? — Все очень сильно зависит от того, как долго продлится пандемия коронавируса. С одной стороны, вероятен существенный спад мировой экономики, рост безработицы. С другой стороны, есть вероятность, что ограничения будут быстро сняты, тогда все отрасли начнут быстро восстанавливаться. Плюс опыт 2008 года научил власти в ведущих экономиках поддерживать не только фондовые рынки, но и население с предпринимателями — в ЕС и США уже объявлены беспрецедентные меры. Что касается России — банковская система сейчас выглядит намного более устойчивой, чем в 2008 и 2014 году, не возникло необходимости в шоковом повышении ставок — все это немаловажно с точки зрения перспектив восстановления. Поэтому я думаю, что сегодняшний кризис выглядит для России как более слабый, а его последствия будут более мягкими. — В кризис россияне ищут, куда вложить свои накопления, чтобы они не сгорели. Как в этот раз обстоят дела с инвестициями в валюту? — В 2014 году при резком падении цен на нефть рубль ослабевал, но не очень быстро из-за того, что ЦБ не сразу перешел к плавающему курсу. Из-за этого формировались ожидания дальнейшего ослабления рубля и высокой инфляции. Финансовые инвесторы, и население массово бросились переводить рубли в валюту, это, к слову, усилило и банковский кризис. Сейчас же ослабление рубля было очень быстрым, плавающий курс позволяет сгладить перетоки капитала — он подстраивается под ситуацию достаточно быстро для того, чтобы не возникало возможности почти без рисков заработать на валютных спекуляциях. — Если не доллар, то во что тогда вкладываются сейчас? — Пока что впечатления такие, что никто никуда не побежал быстро вкладываться. Резкого скачка спроса на недвижимость как в 2015 году нет. Ставки по депозитам не поднимаются, плюс вводится новый 13-процентный налог на доходы от вкладов. Возможно, это приведет к тому, что будет рост инвестиций на фондовом рынке, так интерес физлиц наблюдался к нему и в 2019-м. Но, конечно, это будет не так массово. — В 1990-х годах нефть тоже стоила от 18 до 30 долларов. Это значит, что наша страна откатывается на 20 лет назад? — В 1990-х годах издержки производителей позволяли работать при таких ценах, поэтому они могли быть долгосрочными. Сейчас, 18-30 долларов за баррель не позволяют отрасли работать нормально. Длительный период даже при 30-35 долларах приведет к снижению инвестиций по всему миру. В первую очередь пострадают производители сланцевой нефти и страны, не входящие в ОПЕК. — При наихудшем сценарии наше государство поддержит госкомпании, поэтому «Роснефти» и «Газпром нефти» переживать нечего, а что будет с «Лукойлом»? Как долго компания сможет выживать в таких условиях? Какие-то вливания средств понадобятся только в том случае, если цены установятся ниже 15 долларов за баррель. Такая цена в долгосрочной перспективе приведет к остановке инвестиций. А сокращение производства может начаться при цене в 10-12 долларов за баррель — при такой стоимости добыча нефти начнет генерировать отрицательный операционный денежный поток. Но это невероятные сценарии, потому что значительная часть нефтедобывающих компаний в остальном мире остановятся гораздо раньше. — Но почему тогда мировое сообщество сейчас позволяет Саудовской Аравии играть на снижение цен? — Она играет против всей мировой нефтяной отрасли, но для стран-импортеров нефти это очень выгодно, например, для Китая. — Российские нефтяные компании — это крупнейшие налогоплательщики страны. Поступления в казну от них значительно сократятся? — Да, чем ниже установится цена, тем будут ниже доходы. При нашем базовом сценарии с 35 долларами за баррель поступления от нефтегазовых доходов сократятся где-то до 5,5 трлн рублей, по сравнению с 8,3 трлн рублей в прошлом году. При сценарии с 25 долларами сокращение налоговых поступлений будет двукратным.