Профессор Дальневосточного федерального университета Михаил Щелканов, пять лет назад предсказавший опасность коронавируса, выступил в прямом эфире URA.RU (видео смотрите в конце материала). Самые яркие моменты беседы мы собрали в этом материале: как появился коронавирус, какие его особенности, когда закончится эпидемия. Михаил Щелканов создал Центр молекулярных технологий и заведует двумя лабораториями — экологии микроорганизмов в университете и вирусологии — в Дальневосточном отделении РАН. Он не раз заявлял о необходимости тщательного изучения летучих мышей (они — природный очаг коронавируса), а в 2015 году в статье «Ближневосточный респираторный синдром: когда вспыхнет тлеющий очаг?» предсказал эпидемию нового коронавируса. Еще более точный прогноз прозвучал прошлым летом: выступая по ТВ, ученый предположил, что вспышка случится осенью 2019. Летом он с коллегами из НИИ вирусологии Санкт-Петербурга подал на грант на изучения летучих мышей на Дальнем Востоке, но в октябре заявку отклонили с формулировкой «неактуально». А в декабре в Китае все началось. — Михаил Юрьевич, как так произошло? — Вы знаете, я хочу оправдать российские научные фонды, потому что сейчас объявлен новый конкурс, и там в одном из рубрикаторов четко прописано: «изучение коронавирусов в природных резервуарах». Так что наши фонды очень быстро сориентировались, и я им за это очень благодарен. Но мы действительно долгое время отводили летучим мышам не самое важное место в изучении. Если в XX веке мы уделяли большое внимание вирусам птиц (в связи с птичьим гриппом, например), то в начале XXI века стало понятно, что коронавирусы — отнюдь не такие безобидные, какими их считали. Нельзя думать, что только у летучих мышей южной части Китая есть особо опасные коронавирусы. Думаю, они есть и у наших. И если мы серьезно займемся изучением летучих мышей северной Евразии, мы очень многое откроем, а главное, сможем предотвратить в будущем печальные события. Коронавирус — он природно-очаговый, а его природным резервуаром как раз являются летучие мыши. — Природный резервуар — это значит, что летучие мыши переносят коронавирусы, но не болеют ими? — Они ими не болеют в клинической форме, но выделяют вирус с биологическими жидкостями: со слюной, мочой, фекалиями. Часто заражается некий промежуточный хозяин и потом уже промежуточный хозяин заражает человека.  — А в случае с коронавирусом кто промежуточный хозяин? — Вероятнее всего, панголины — очень своеобразные, покрытые кожными чешуями млекопитающие. Они внесены в Красную книгу, но черный рынок панголинов — один из крупнейших в мире. Так как они насекомоядные (питаются муравьями, термитами), у них очень вкусное мясо, которое считается деликатесом. Мало того, панголины ценятся в восточной медицине: кожные чешуи помогают при онкозаболеваниях, а мясо — практически от всех болезней. Могу предполагать, что эти панголины находились на рынках Уханя где-то в закрытых помещениях в скученном состоянии. А восточные рыбные рынки — всегда источник межвидовых переходов вирусов от животных на человека, потому что животных там продают живыми (чтобы мясо не портились в жарком климате, прим.ред.). Отсюда и птичий грипп, попавший в человеческую популяцию, а теперь — новый коронавирус. — Я не раз слышал оценки врачей (в том числе маститых, например, главного инфекциониста России), что коронавирус — это не то, чего надо бояться, что обычный грипп страшнее — у него мол, тяжелее течение заболевания и выше летальность (число умерших среди заболевших). Но сегодня в мире — почти 2 млн заболевших и 135 тысяч умерших от COVID-19. В среднем по миру это 6,3%. Самые низкие цифры пока в России — 0,8% в Москве и 0,7 в среднем по стране. Самые высокие — на юге Европы: от 10,5% (Испания) до 13% (Италия), причем эти показатели за неделю выросли примерно на процент. В Германии сейчас — 2,5%, в США — как было в Китае: в районе 4%. Все эти цифры — в разы выше, чем, например, у свиного гриппа (2009 год): в среднем по миру тогда летальность тогда был 1,2%, в России — 0,4%. Получается, летальность у коронавируса выше? — Она и была выше с самого начала — в Китае ниже 2% не опускалась. Сейчас летальность растет за счет Европы. И я думаю, что если в Европе и Америке все продолжится, как сейчас, то она достигнет 10% в среднем по миру. А это — та цифра, которая была при тяжелом респираторном синдроме («атипичной пневмонии»). Что касается гриппа, то легко объяснимо, почему коронавирус более летален: он очень быстро попадает в нижние дыхательные пути и начинает напрямую поражать альвеолоциты — самые функциональные клетки наших легких. В результате мы получаем пневмонию, причем, гораздо более тяжелую, чем при гриппе. Но если сравнивать структуру вирусов, то вирус гриппа гораздо более устойчив, чем коронавирус. — Зачем тогда эти рекомендации: мыть руки, не касаться лица, дезинфекция поверхностей? — Это и при гриппе надо делать, и даже более тщательно: протирка поверхностей — необходимая мера при любой респираторной инфекции, потому что они вирусы передаются не только капельно-воздушным путем, но еще и капельно-контактным. Когда мы чихаем, кашляем и просто дышим, капельки микроаэрозоля оседают на поверхности. Коснувшись такой поверхности рукой, вы можете контаминировать (заразить) свои слизистые — это не только ротоглотка, но и носовые ходы и даже глаза. Поэтому при респираторной болезни все поверхности (особенно в массового скопления людей — поручни, пол, столы) — это источник заражения. Вообще коронавирусы же — нежные создания. Коронавирус неплохо сохраняется лишь при температуре до +4. Поэтому с повышением температуры на улице эпидемия должна пойти на убыль. — Еще один важный показатель — контагиозность (способность вируса к передаче). Есть ли у вас такие данные по коронавирусу? — Говорят, что у коронавируса базовое репродукционное число (среднее количество людей, которых заражает один инфицированный человек) выше, чем у гриппа. Сейчас у гриппа 1,5 — 2,5, а у нового вируса — порядка 2-3 (хотя назывались цифры 4 и 5, но что-то мне подсказывает, что они нереальны). Но с гриппом вообще нельзя сравнивать, потому что грипп — вакциноуправляемый. Если уж сравнивать, то с «испанкой» 1918-го года, когда вакцины не было: там один случай гриппа давал от 3 до 6 новых зараженных. — Коронавирус все-таки недооценили? — Конечно, недооценили, но кто? Если бы системы здравоохранения и системы обеспечения биологический безопасности США и Евросоюза сработали должным образом, в мире не было таких последствий. Ведь еще два месяца назад был ощущение, что ситуация повторит эпидемию острого тяжелого респираторного синдрома 2002—2003 годов (когда все ограничилось территорией Южного Китая и немного Канады — прим.ред.). Но, вероятно, тогда были не столь интенсивные пассажирские потоки: за 18 лет Китай сильно продвинулся вперед, благосостояние его граждан выросло: китайцы теперь составляют, наверное, половину всего турпотока в мире. Думаю, именно это сыграло злую шутку с человечеством: китайцы активно летали в Америку и Евросоюз, а там не смогли взять под контроль эпидемический процесс так, как это сделал сначала сам Китай, а теперь Российская Федерация. Россия сейчас демонстрирует великолепный стиль! — Думаете? Я вот не согласен: не понимаю, почему не стали вовремя забирать людей с рейсов, помещать в обсервации… — Россия действовала очень жестко и даже вызывала критику со стороны европейских стран: сначала ограничили рейсы, потом жестко закрыли границы. Наверное, можно было сделать это и раньше, но и тогда многие говорили, что еще слишком рано. Это дало результат: не было допущено диффузного эпидемиологического процесса, когда вирус начинает распространяться по всей популяции. Были завозные случаи и, максимум — семейные очаги или очаги из близких контактеров, которые быстро локализуются. Правда, в Москве уже не линейный прирост, там уже пошел экспоненциальный (резкий) рост. Но этого стоило ожидать: Москва — крупнейший транспортный узел, закрыть его железным занавесом невозможно. Вряд ли нам удастся привести ситуацию в Москве к подобию Ухани, где были абсолютно пустые улицы. — Когда, на ваш взгляд, мы увидим пик эпидемии в стране? — В разных регионах все будет по-разному. В Москве до пика мы еще не добрались, и мы не знаем, когда он будет. Экспоненциальный рост продолжится, наверное, как минимум до середины следующей недели — только тогда мы увидим, пойдет ли спад. Если не удастся сейчас взять ситуацию в Москве под контроль, в остальных городах тоже начнется экспоненциальный рост: сначала Питер, потом Нижний Новгород, Екатеринбург с его промышленностью и плотностью населения, потом Новосибирск. Нужно внимательно присматриваться к каждому региону. Я боюсь за Санкт-Петербург: там уже тысяча заболевших, и я думаю, что для Питера 2000 — предел, за которым вряд ли удастся удержать ситуацию от экспоненциального роста. — Когда же все это закончится — и карантинные мероприятия, и сама эпидемия? — Майские праздники — это контрольная точка. Если мы увидим, что во многих регионах все перешло в экспоненциальный (резкий) рост, а в Москве не удалось добиться перегиба [в графике роста заболеваемости] и перехода из экспоненциального роста в логистическую кривую — значит, мы вступаем в лето с понимаем, что пандемия будет длиться все лето. Это худший сценарий. Но если нам удастся прекратить или не допустить экспоненциальный рост в большинстве регионов, а в Москве пойдет перегиб, то к началу лета будем видеть снижение везде. А что касается карантинный мер, думаю, после майских праздников их начнут снимать. Я очень надеюсь, что ко Дню России мы сможем вздохнуть свободно.