Директор государственно-правового департамента ЯНАО и глава реготделения Ассоциации юристов России Дмитрий Погорелый, согласно социологическим исследованиям, оказался лидером в избирательной гонке среди кандидатов в Госдуму по одномандатному округу. Главный юрист Ямала в интервью URA.RU рассказал о том, почему решил уйти в политику. — Дмитрий Викторович, вы появились в повестке всего около полугода назад. Чем занимается ваш департамент большинству не ясно. Впечатление — ни о чем и обо всем. — Государственно-правовой департамент, на самом деле, межотраслевой. Включает все сферы правового регулирования всех направлений. Это орган, координирующий нормотворчество всех органов власти. Мы занимаемся, во-первых, правовой экспертизой законотворческих норм, которые в последствии принимают губернатор, правительство. Задача — исключить ошибки. К примеру, юридическое обоснование регионального материнского капитала, где документ должен учесть все нормы, не нарушив права граждан. Нужно понимать, на Ямале более 10 тысяч правовых актов. Наши эксперты ведут мониторинг. Для этого изучается судебная практика, социальные сети — мнение населения. Представьте, в разработке одного акта участвует 10 специалистов департамента, когда он начинает работать — с ним сталкиваются тысячи. — Некоторые ваши оппоненты заявляют о том, что у вас недостаточно опыта в законотворческой деятельности. Есть что противопоставить? — У меня есть только личная практика. Пример, наш проект — «кочевая школа» для детей тундровиков. Он уникальный, ставший федеральным. Мы придумывали как юридически встроить его в действующие федеральные законы в сфере образования. Существует норма — каждый имеет право получить образование по определенному стандарту. Все должны получать образование в стационарных условиях. И «кочевая школа» никуда не вписывалась — как преподавать, как педагогам оформлять командировки по тундре и целый список нюансов. С точки зрения педагогики вопросом занимался департамент образования, с точки зрения регулирования — это уже разрабатывали мы. — Ямал претендует на статус первопроходца в законодательстве, касающегося коренных народов Севера. Не слишком ли амбициозно? В целом, законодательство, касающееся защиты коренных малочисленных народов Севера — это не просто разработка финансовой системы поддержки коренных, но и наличие системы механизма. Есть реестр коренных народов. Мы его разрабатывали — общались с международными экспертами, сейчас он на федеральном уровне используется. Теперь у человека есть возможность не доказывать — что он из числа малочисленных народов Севера. — Недавно в Салехарде вы обратились к министру по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексею Чекункову, обозначив проблему оформления социальной пенсии для коренных. Вы в курсе, что многие восприняли этот выпад слишком дерзким? — Реестр коренных и неравенство в праве на социальную пенсию находятся в разной плоскости, к сожалению. Если человек ведет традиционный образ жизни и проживает на территории, которая закреплена в одном постановлении правительства России, то и пенсия социальная должна осуществляться на этой территории. Суть такова, ты кочуешь в Надымском районе, а зарегистрирован в Лонгъюгане или Ягельном, то ты не имеешь права на социальную пенсию. Парадокс? Люди, которые готовили это постановление не понимали ни территорию, ни что такое традиционные виды деятельности. И исключили ряд населенных пунктов. Сдвинуть с мертвой точки можно только на федеральном уровне. Если люди пишут мне и не могут достучаться до федеральной власти, то почему бы не задать вопрос и не обозначить проблему? Не вижу ничего дерзкого. — Как вы оцениваете ваш проект бесплатной юридической помощи? Есть ли, все-таки, отклик среди жителей? — Волонтерский проект, действительно, направлен на помощь людям. Прошлый пандемийный год это доказал. Людям нужно было объяснить, как работает правовое регулирование и какие правила поведения действуют — социальная дистанция, удаленная работа и прочее. Я понял, что нужна простая и доступная помощь. Мы уже пытались с волонтерами сделать такой же проект года три назад. Но форма оказалась сложной для населения, а социальные сети — это удобно и быстро. Ты понимаешь потребности людей и чего они ждут от власти. Пример, было обращение из Пуровского района, когда родители детей-инвалидов были вынуждены сидеть в очередях в больницах. Не были учтены особенности отдельных категорий людей. Мы разработали и добавили одно предложение на законодательном уровне, и проблема была решена. — За вами закрепился статус главного юриста Ямала. Не тяжела ли ноша? Неужели так безграмотно население, что приходится «разжевывать» юридические особенности? — Наоборот, население пристально следит за изменениями в законах. Сейчас набрана высокая скорость в нормотворчестве из-за чего наблюдается хаос. Ведь следует учитывать то, что было создано в советский период и постсоветский — особенно 90-е годы, было крайне популистским. Политики обещали, но законодательная база не менялась. Наступил 2001 год — переломный. Система сейчас направлена на то, что обещание должно стать гарантией для людей. Законодательство динамично меняется. Это плюс и минус одновременно. Порой люди не успевают фиксировать изменения. Если взять кодекс об административных правонарушениях до позапрошлого года — каждый месяц в него вносилось, как минимум, по четыре поправки. Мы только-только подходим к стадии стабильности и люди начинают изучать свои права. — Коронавирус. 29-ПГ, который вы меняли практически еженедельно. Создание правил и их применение сложно даются? — Сложно было сформировать правила по карантинным мерам для определенного населенного пункта. Мы это делали впервые и этого требовала ситуация. Хочу акцентировать внимание, что сейчас у нас регионе как таковых карантинных мер не действует. Есть правила въезда на территорию региона. А это разные вещи. Кстати, относительно вакцинации. Я вижу, что в социальных сетях создалось мнение о принудительной вакцинации. Здесь нужно понимать, что такой постановки вопроса нет ни в одном правовом акте, касательно этой темы. Это заблуждение, не более. И спекулировать на этом некорректно. — О вас говорят — «человек Артюхова». Не смущает коннотация? — Не думаю, что это отрицательный фактор. Мы работаем одной командой. Я в команде Дмитрия Андреевича. Если я не в команде, то я сам по себе? Так не бывает. Один в поле не воин. Тем более, в команде Артюхова ты всегда в тонусе и это отличный опыт. — Зачем вы тогда хотите поменять кабинет на проспекте Молодежи в Салехарде — «теплое место» на Охотный ряд? — Не держусь за «теплое» место. Знаю, что найдется куча скептиков, но моя философия проста. Я был следователем в 90-е, когда расследуешь уголовное дело и не знаешь вернешься ли сегодня домой. Пафосно звучит, но это так и было. В 2000-х все изменилось, при чем кардинально. Перемены сказались на системе правоохранительных органов — изменилась категория дел, жизнь в стране и, надо сказать, изменилась к лучшему. Принял решение идти дальше. Так и с возможным депутатством сейчас. Знаю, что могу принести пользу региону в Госдуме и у меня есть необходимый опыт. Кстати, проект бесплатной юридической помощи позволяет понять требования населения и как необходимо изменить законодательство. И это больше профессиональный интерес, а не получение статуса. — Не боитесь, что еще больше оторветесь от реальности, в котором живет население и не будете знать сколько стоит в магазине хлеб? — Считаю, что наоборот стану общаться с людьми еще больше. А булка пшеничного хлеба в Салехарде стоит минимум 44 рубля. Некоторые сорта хлеба, конечно, могут достигать и ста рублей. Зависит от изготовителя и состава.