Пермяк Алексей Цыбенко посвятил свою жизнь военной службе, став артиллеристом. В апреле 2022 года, вскоре после начала спецоперации, кадровый военный записался в добровольцы. А в мае принял бой против одного из самых известных украинских нацбатов и едва не погиб. О тактике своего подразделения в зоне СВО, спасении полевым хирургом — земляком рассказал URA.RU. Военная служба  — Алексей, в сентябре вы оказались в числе семи бойцов, которые получили награды за участие в спецроперации. Как вы попали на военную службу? Мне 49 лет. Родился в Кыргызстане. Вообще, мои родители — кадровые военные. Служили они в танковом полку и семья часто переезжала с места на место. Отец прошел Афганистан, в запас ушел в звании старшего прапорщика. Мама имеет звание сержанта. Поэтому выбор, чему посвятить свою жизнь, передо мной не стоял. В 1988 году вместе с родителями я оказался Восточной Германии, где находилась наша группа войск. Правда, по окончании 11 классов ЗГВ пришлось вернуться на родину, а родители там до вывода войск оставались. Служба в армии началась для меня в 1993 году в поселке Марковский под Чайковским (Пермский край). Там же служили папа и мама. Я начинал водителем, возил начальника штаба дивизии. Во время срочки подписал контракт и прошел школу прапорщиков. Через полгода службы стал командиром танка, был инструктором по ремонту и обслуживанию бронетанковой службы. В 2000 году волею судьбы оказался в Душанбе, где служил старшим техником артиллерийской батареи. По сути, был начальником блокпоста русскоязычной школы, в которой учились дети офицеров. Эта школа, в целях безопасности, охранялась вооруженным караулом, ведь война только закончилась (гражданская война в Таджикистане длилась с мая 1992 по июнь 1997 года — прим. URA.RU). Там я случайно встретился с президентом Владимиром Путиным. Это было весной, практически сразу после его избрания президентом. Путин тогда приезжал проверить 201-ю дивизию, базирующуюся в Таджикистане. Ну, и заодно посмотрел, в каких условиях учатся дети офицеров. Помню, хорошее впечатление тогда на меня произвел. По окончании контракта я вернулся в Россию. Попал по распределению в артиллерийскую бригаду в ЗАТО Звездный. Там меня направили на обучение в Казанское высшее артиллерийские командное инженерное училище, выучился на командира батареи артиллерийской армейской фронтовой разведки. До СВО здесь [в ЗАТО Звездный] и служил, в итоге дослужился до звания «капитан». А после расформирования части остался здесь работать. Отправка на спецоперацию — Могу предположить, что вы, как кадровый военный, особенно восприняли для себя начало спецоперации? От знакомых бойцов я слышал, что в зоне проведения спецоперации нехватка артиллеристов, а тут мне как раз позвонили из военкомата, предложили отправиться на СВО. И я, недолго думая, оформил необходимые документы. Контракт подписал на два месяца. Тогда еще можно было выбрать срок службы, а затем продлить контракт. Из Перми отправили нас в Екатеринбурге, оттуда перебросили в Новочеркасск. Там я и познакомился с Лебедько Валерием Лукичом, который позже меня спасет (об этом — дальше). Он в Перми врачом работал. Перед границей мне удалось выбить у начальства оружие для своего артиллеристского подразделения: два новых миномета, автоматы АК-47М, ПМ (пистолет Макарова — прим. URA.RU) подствольные гранатометы, СВД. — Где вы оказались после распределения? Примерно в 20 километрах от Харькова есть небольшая деревушка, не помню точно название. Заехали мы туда на КАМАЗах. По пути видели наши блокпосты, подбитые украинские танки, сожженные дальнобойные машины. Вся эта деревушка, по сути, была превращена в сплошной укрепрайон. Причем, у противника было преимущество перед нами, потому что наши позиции были в низине, а их — сверху. То и дело над нами летали вражеские дроны, но наши укрепления были так замаскированы, что с воздуха передвижения бойцов были не заметны. Позицию для артрассчета я выбрал среди высоких деревьев, рассчитав полет снаряда до вражеских укреплений. И у меня бойцы до такой степени натренировались, что с двух стволов минометных орудий, пока летел один снаряд (а это 43 секунды), успевали в каждое еще по 11 закинуть. Координировать наши действия помогал разведчик. Правда, бойцов мне на орудия не хватало — после распределения нас всего шестеро осталось. — Такая тактика давала вам преимущество перед противником? Да, бомбили мы их конкретно. Как только противник открывал по нам огонь из орудий мы сразу засекали цель и тут же их накрывали. И потом опять тишина часов пять. Как-то вызывает меня командир отряда с позывным «Хан», и говорит: «Алексей Николаевич, мы уже два дня живем в тишине и спокойствии. Только они начинают открывать огонь, вы сразу накрываете цели». Ну, и я, пользуясь моментом, выпросил у него еще людей для своего подразделения. Так нас стало уже 12. Противник, поняв, что так просто нас не получится кошмарить, решил «прощупать» деревню с воздуха. 26 мая я уехал в командировку в Россию за боеприпасами для минометов. А когда вернулся, ребята рассказали, что два украинских вертолета НУРСами (неуправляемый реактивный снаряд — прим. URA.RU) деревню «ровняли», устроив так называемую «карусель». Это когда один вертолет отстреливает несколько зарядов и отходит, а следом за ним — другой. А у нас на позиции был боец под 60 лет с позывным «Тихий». Ему надоело на это смотреть, он взял «Иглу» (переносной зенитно-ракетный комплекс— прим. URA.RU) и сбил один вертолет. Бои с «Кракеном»* Вечером 26 мая наш командир сообщил, что на завтра враг готовит нападение, сказал: «Готовьтесь, будет ближний бой». И вот, только начало светать, как со стороны Белгородской области полетели «Калибры», затем наши «Грады» начали стрелять. Оказалось, что наши засекли скопление противника, и наступление в тот день не состоялось. А 28 мая начался бой. Сначала наши позиции стали накрывать кассетными снарядами. Неприятная штука — мины разрываются в шахматном порядке на расстоянии 5-10 метров друг от друга. Через дорогу от нашей позиции в лесу был дом, где находился штаб роты. Мы туда, начали отстреливаться. Позвали на помощь наши танки. Они подъехали, отстреляли боекомплект, и уехали. А мы — снова держим оборону. Как мы уже потом узнали, против нас стоял «Кракен»* (украинский нацбат, входит в террористический и запрещенный в РФ полк «Азов»). Тяжелое ранение — Ногу вы потеряли как раз в том бою? Кто спас вас на передовой? Да, в тот день был тяжело ранен. Это случилось в лесу рядом с землянкой. Неподалеку от деревни, где мы стояли, находилась еще одна деревушка. И туда нет-нет, да и САУ (самоходная артустановка -прим. URA.RU) иногда приезжала, постреливала. Пару-тройку снарядов пустит, и уедет. Так вот в тот день, видимо она и стреляла. Я услышал громкий хлопок — разорвался снаряд. Одного бойца сразу насмерть. Второму бойцу, который в землянке сидел, руки перебило. Пылища поднялась. Я лежу, смотрю, а ноги нет, кость торчит. Подозвал ребят, которые неподалеку мины носили, говорю: — тащите меня, они — мы не можем, нога вокруг бревна обмотана. Подбегает доктор, вкалывает мне «Промедол». Говорит: «Ногу надо резать, она на одних сухожилиях держится». В общем, оттащили меня под дерево. Подбегает Лукич, тот самый врач, с которым мы познакомились, и, быстро оценив ситуацию, наложил мне жгут. А это не так-то просто было. Помимо ранения ноги, мне еще в таз сзади осколок попал. Так вот этот жгут вокруг живота обмотали, и за этот осколок зацепили. Все это время я был в сознании, и, если бы не Лукич, не знаю, остался бы ли я жив. Минут 8-10 проходит, приезжает УАЗик «Фермер». Меня быстро в него, и на хирургический пост на границе с Белгородом. Там прооперировали и на скорой отправили в госпиталь в Белгород. Уже позже я уже узнал, что в скорой по дороге в госпиталь у меня остановилась сердце, но врачам удалось его запустить. 31 мая я уже находился в Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге. Отношение к раненым там, конечно, на высшем уровне. Врачи опытные, медперсонал приветливый. Меня выходили. И все благодаря профессору ВМА Бобровскому Николаю Геннадьевичу. За участие в спецоперации Алексей Цыбенко награжден медалью ордена за заслуги перед Отечеством II степени. Награду Алексею вручили в пермском фонде Защитники Отечества в сентябре 2023 года. Сейчас боец находится на комплексном сопровождении специалистом фонда Натальей Трегубовой, сын которой также принимает участие в спецоперации. Также помощь Алексею оказывает пермское отделение Российского красного креста.